— Я не думала, что это так серьёзно, — сказала я, убавив голос втрое. — Прости… Только сейчас, после того как ты сказала, что отец Германа завещал ему информацию про дела этих ваших синдикатов, я поняла, что вы тоже причастны. Да и как мне нужно было реагировать? Ты сказала одно, затем появилась Вика и уличила тебя в откровенной лжи. Что я должна была делать? К тому же ещё Герман… Он так меня разозлил… Я… Я просто была вне себя от вашей семейки.

Диана подняла голову. Её глаза виновато уставились на меня.

— Прости… — сказа она тихо.

Вероника.

Следующие два дня прошли относительно спокойно.

Мы с Ирой искали работу. Ну… как искали. Искали — сказано слишком громко. На самом деле, мы просто прочёсывали интернет на наличие интересных вакансий. В итоге поняли, что интересных вакансий с нашим опытом нет — весь выбор был завязан на должностях обслуги, начиная с бухгалтеров, заканчивая официантами. Ира уже была готова на любую работу. Но ей пришлось отложить свои планы по поиску, потому что под конец второго дня мне позвонил Михаил. Позвонил он с не очень хорошими вестями…

— Вероника, я не знаю, что делать, — такими были его первые слова.

— Что такое? — спросила я.

— В связи с тем, что Герман уволил всех по сокращению, мы должны выплатить каждому работнику три месячных оклада. Но у нас просто нет таких средств! Я уже второй день пытаюсь разобраться в этих чёртовых отчетах, обзваниваю наших юристов, но понимаю, что единственный выход — это банкротство.

Если бы я ещё понимала, о чём он говорит… наверное, я бы могла дать совет. А так пришлось выставлять себя полной дурой.

— И что? Это плохо?

Конечно, я понимала, что это плохо, но ничего умнее мне в голову не пришло.

— Конечно, это плохо! — воскликнул Михаил. Мне стало вдвойне стыдно. Но Михаил быстро осознал свою грубость, поэтому тут же поспешил извиниться: — Извини… Не хотел кричать. Просто эмоции.

— Ничего страшного. Так что там с банкротством?

— В общем, это было бы приемлемо, если бы у нас были деньги, хотя бы половина необходимых средств, какое-то имущество. Но всё, что у нас есть — это дурацкие маникюрные принадлежности из салонов красоты. Расчески, фены и прочая ерунда. Даже если мы продадим всё это, у нас всё равно не хватит денег, чтобы рассчитаться со всеми работниками холдинга. А это значит только одно…

— Что?

— Уголовная ответственность. Мало того, что нас обдерут до нитки, так ещё и будем числиться преступниками

— Боже… — я прикрыла рот, чтобы не сказать лишнего на эмоциях.

— Я не знаю, что делать, Вероника… Герман в больнице, его нельзя тревожить, и вся эта проблема оказалась на моих плечах. Я, конечно, понимаю, что сам виноват, тоже наделал дел, но ведь… это же не я решил закрыть кампанию…

Взяв себя в руки, я поняла, что не время для паники. Мозг начал работать с двойным усилием, перебирая возможные варианты решения проблемы. Да, проблема, по сути, меня не касалась. Я бы могла плюнуть на всё это и сказать Михаилу, чтобы он сам разбирался с холдингом, ведь я не являлась не то что представителем руководства — я даже сотрудником не была. Но… как уже, наверное, должно быть ясно, я не могла… Потому что я просто не могла…

Спустя несколько секунд молчания, мне в голову пришла гениальная идея. Как раз к этому времени Михаил, решивший, что молчание затянулось, сказал:

— Вероника? Ты тут?

— Да. Да, я здесь. Я кое-что придумала, — поделилась я. — Сейчас сказать не могу. Нужно поговорить с одним человеком. Я перезвоню, как только что-то станет ясно.

— Вероника… — явно не ожидая такого ответа, Михаил затушевался. — Это… я хотел сказать… спасибо. Спасибо за всё…

— За всё? Будет вам, Михаил Антонович, — улыбаясь, ответила я. — Рано ещё благодарить.

Мы распрощались на хорошей ноте, после чего я тут же начала звонить Диане. Да… Таков был мой гениальный план. Позвонить Диане, попросить у неё денег — тех самых грязных денег её отца, которые он ей завещал, — и этими деньгами расплатиться со всеми уволенными работниками. План отличный. Только вот с ответом Дианы могут быть проблемы. Даже учитывая наши посиделки двухдневной давности, на которых мы, вроде как, установили исключительную связь — точно давние хорошие подружки, — я не была до конца уверена в том, что Диана согласиться пожертвовать свои деньги. Ну не верила я в неё до конца. Когда речь заходит о деньгах, даже самых чистосердечных людей может одолеть алчность. Чего уж говорить о той, кто всю жизнь притворялась стервой…

Диана ответила быстро.

— Алло, подруга, — деловито прозвучало из динамика.

«Подруга?» — подумала я про себя. Не «дорогуша»? Не «послушная собачка»? Подруга? Это что-то новенькое…

— Привет, — сказала я, после чего аккуратно добавила: — дорогуша.

Диана посмеялась. Она явно оценила моё чувство юмора.

— Ну так чего хотела? — спросила она.

— Нужна твоя помощь.

— Вот как?

— Именно так.

— Выкладывай, — как ни в чём ни бывало объявила девушка.

И я выложила. Рассказала про фирму, про жалобы Михаила и про то, что денег нет. Я ожидала любого ответа — начиная с полнейшего отказа, заканчивая словами «я подумаю». Но когда Диана сказала:

— Без проблем.

Я кардинально опешила. Наверное, минуту сидела молча, уставившись в одну точку. Пришла в себя только когда до меня дотронулась Ира, заподозрившая неладное.

— Ты там как, подруга? — послышалось из телефона.

— Эм… я… Да… Всё хорошо… — Постепенно осознав, что проблема почти решена, я очухалась и продолжала уже более вразумительно: — Так просто? Ты согласна отдать свои деньги.

— Конечно, — в очередной раз, с лёгкостью заявила Диана. — Только есть одна проблемка, подруга.

Ну конечно… — шок и постепенно подступающее хорошее настроение как рукой сняло.

— Что за проблема? — равнодушным голосом спросила я.

— Нужно их снять.

— Это проблема?

— Ещё какая! Уж поверь.

— Почему же?

— Средства на разных счетах. Разбросаны чуть ли не по всему миру. Большая часть — это грязные деньги. То есть, их нужно отмывать.

— В стиральной машине? — совсем невесёлым тоном пошутила я.

— Ха! — Диана заорала так, что я невольно убрала телефон от уха. — Смешная шутка, дорогуша, но нет. Чтобы отмыть грязные деньги, нужно пустить их в оборот. Ну знаешь… через казино там пропустить и сделать вид, что это богатые дяденьки проиграли, или через магазин какой-нибудь… Через салон красоты, например… Сделать вид, что цена за услуги очень большая, поэтому и прибыль такая. Понимаешь, к чему я веду?

— Понимаю. Герман закрыл холдинг и теперь вам негде отмывать деньги.

— Вам? Ты всё ещё делаешь вид, что твои руки не запачканы, дорогуша?

— Я уже не знаю, что мне делать…

— Да… Понимаю тебя… Нелегко тебе, конечно, после своей спокойной, простецкой жизни оказаться в водовороте наших семейных разборок.

— Если честно, я уже сама слабо понимаю, что хорошо, а что плохо.

— Плохо только то, что мы на тебя влияем, дорогуша. Наша проклятая всеми богами семья — будем уж называть вещи своими именами, — имеет на тебя плохое влияние. Но при этом ты всё равно каким-то макаром умудряешься сохранять свою изначальную отзывчивость и стараешься помочь всем, кто тебя окружает. Даже сейчас ты думаешь о проблемах Германа и его этого заместителя, хотя это должно волновать тебя в последнюю очередь. Я тебе вот что скажу подруга: как бы сильно ты не вляпалась во все эти нехорошие дела, ты всё равно остаёшься собой. Поэтому оставайся собой, несмотря ни на что. Поняла меня?

Я невольно улыбнулась. Было приятно слышать подобное от Дианы.

— Поняла.

— Наша семья недостойна такого прекрасного человечка, как ты. Но! Если ты не дай бог решишь бросить нас… Ты ещё слышишь меня?

Улыбка не сползала с моего лица.

— Слышу, — ответила я.

— Так вот, если ты не дай бог решишь бросить меня… нет, чёрт со мной! Если ты решишь бросить Германа, я тебе этого никогда не прощу! Поняла, подруга? Я тебе один раз что-то такое говорила, но не так откровенно. Теперь вот говорю, как есть.