Разница между «работает» и «служит» есть даже у третьего сословия. Тем более, у второго.
— Он что, правда священник?
— Разбойник в сутане. Формально священник.
— А почему он не пришел тогда к тебе на помощь, если вы с ним друг друга так уважаете?
— Он священник. По воскресеньям он прислуживает епископу в соборе.
— То есть, за золотом короля погнались еще и епископы? Засада была из Пьяченцы.
— Ничего удивительного. Они по разные стороны фронта. Золото короля — легальная цель для армий Папы.
В Виллантерио, у моста через Южный Ламбро, остановились напоить коней.
— Я лучше куплю себе мула. Уже всю задницу отбил об эту скамейку, — сказал Кокки, — Кстати, видишь за столом музыкантов?
— Два мужика, у которых труба и барабан?
— Да. Они идут из Генуи в какую-нибудь армию. Наверное, к Фрундсбергу.
— Ты уверен?
— Они играли в Генуе на свадьбе сестрички Кармины. Говорили, что собирают деньги на дорогу в Милан. Похоже, собрали.
— Случайно, не они играли в тот наш вечер? Труба и барабан редкий дуэт для романтических песен.
— Скорее всего, они.
— Тогда я возьму их попутчиками, — сказала Марта.
— Зачем? — удивился Кокки, — Я их просто показал как знакомых.
— Кампфрау в телеге, конечно, производит впечатление фуражиров. Но фуражиров тоже грабят, в том числе и союзники. Кампфрау с мужчинами более защищена. А свои музыканты есть только в больших отрядах, где много людей в строю и полный порядок. Таких грабить себе дороже. Прочешут местность, поймают и повесят. C профосом, нахмистером и всеми положенными церемониями.
— Тогда бери. Поговори с ними и ждите меня.
Кокки ушел в конюшню, а Марта подошла к музыкантам.
— Здравствуйте, два маэстро.
— Здравствуйте, красивая кампфрау.
— Меня зовут Марта, а моего мужа Антонио.
— Очень приятно, Труба.
— Очень приятно, Барабан.
— Мы едем в Милан. Могу подвезти.
— Спасибо! Мы как раз туда же, — обрадовался Труба.
— От самой Генуи то идем пешком, то на телегах подвозят, — сказал Барабан, — Ни в Тортоне, ни в Вогере никому военные музыканты не нужны. В Павии можно сидеть за стенами и без музыки. Только Милан и остается. Или Монца на черный день. Но лучше Милан, потому что у императора денег больше.
Прошло полдня. Лошади тянули хуже ожиданий, и Марта даже пожалела, что взяла попутчиков. С другой стороны, дорога шла по ровной местности без подъемов, спусков и поворотов, а с попутчиками ехалось веселее, даже под мелким дождиком. Музыканты наперебой травили байки про нравы в Генуе, Неаполе и везде, где они бывали раньше. Даже про Маркуса из Кельна что-то слышали.
На дороге действительно стоял мир и спокойствие. Переправа в Парпанезе, в которую упиралась дорога от Милана вдоль Ламбро Мердарио, не представляла интереса для императорской армии. Паром и близко не мог обеспечить пропускной способности, необходимой для военных целей, а все лодочники бы испугались и сбежали еще при виде авангарда. Навстречу и по пути попадались в основном местные крестьяне, пару раз и паломники. Кокки ехал на муле впереди и как бы сам по себе, головным дозором. Марта испытавала неловкость от выбранной легенды. Хотела как лучше, а получилось как всегда. Здесь еще не прошли имперские ландскнехты со своими обозами, и фигуристая дама в платье с разрезами, правящая повозкой, явно привлекала внимание. Два веселых музыканта по бокам тоже. Цирк какой-то. Здесь люди по делам ездят.
На подъезде к Вигонзоне Барабан своим музыкальным слухом услышал, что колеса не только скрипят, но и хрустят. Остановились. Правое заднее колесо действительно треснуло. Как ни странно, никакой уровень владения мечом и никакой собственно меч не помогают при ремонте тележных колес.
Кокки даже не ругался. Возблагодарил небеса и Петера Фуггера за седельные сумки. Петер отлично подготовил отряд к выезду из Генуи. Каждому полагалась лошадь, седло и парные седельные сумки для вещей. Сумки из толстой мягкой кожи, большие и почти новые. У них с Мартой там лежала смена одежды и всякая дорожная мелочь. Потом эти же сумки перекинули с лошадей в лодку, потом евреи отнесли их к своему единоверцу в Парпанезе.
Пока Марта отвлекала музыкантов, Кокки вскрыл бочонки с буквой D, перекидал мешочки с дукатами в сумки и запихал сверху столько выкинутых вещей, сколько влезло обратно. Влезло почти все. Во второй комплект сумок перекидал слитков примерно столько же по весу. Не без труда закрепил два комплекта сумок на муле. Фехтмейстер в своей жизни успел немало попутешествовать верхом и умел крепить седельные сумки к седлам. Теперь животное несло груз, уже превышающий вес многих всадников, поэтому еще и садиться на мула самому уже не стоило. Остальной груз в телеге Кокки перетащил вперед, чтобы уменьшить нагрузку на треснутое колесо. Пустые бочонки оставил. Все равно, в телеге оставалось золота по весу как три пассажира.
Дальше пошли пешком. Кокки на всякий случай после боя с «демоноложцем» закинул в телегу посохи паломников, и теперь они пригодились. У него болела левая нога, которой досталось пулевое ранение по касательной на прошлой неделе. Ехать верхом нога не мешала и позволяла даже непродолжительные активные нагрузки, но быстро идти даже с посохом не получалось. Как ни странно, никакой уровень владения мечом и никакой собственно меч не помогают от огнестрельных ран.
Зато правая нога, по которой вчера брат Витторию удачно пробил посохом, восстановилась всего через час, пока ехали до Санта-Кристина-и-Биссоне. Практика контактных боевых искусств делает человека довольно стойким к ударам и малочувствительным к боли, а также способствует повышению скорости заживления поверхностных повреждений. Впрочем, люди со слабым иммунитетом в те времена вряд ли доживали до зрелого возраста.
Под мелким дождиком, закутавшись в плащ и опираясь на посох, Кокки возглавил караван. За ним, сменяя друг друга, Труба и Барабан вели под уздцы груженого мула. За ними Марта вела под уздцы упряжку с разваливающимся на ходу колесом.
В Ландриано, на середине пути, уже хорошо промокший караван в очередной раз остановился передохнуть и накормить лошадей. Как ни странно, никакой уровень владения мечом и никакой собственно меч не помогают от дождя и плохой дороги. От оптимистичного плана добраться до Милана к вечеру караван, движущийся со скоростью хромого пешехода, уже заметно отставал. Стоило ожидать, что и Бонакорси доедет до Антиллези не за полдня, и навстречу выедут не сразу.
Кокки привязал мула к телеге и похромал искать колесную мастерскую или новый транспорт. Или хотя бы какие-то вьюки, чтобы бросить телегу и перегрузить золото на лошадей. Марта осталась сторожить, а музыканты побежали в таверну перекусить и взять какой-нибудь еды в дорогу.
Проходившие мимо трое мужчин при оружии подошли к Марте.
— Добрый день, прекрасная сеньора! — сказал старший.
— Добрый день, доблестные воины, — Марта улыбнулась как можно дружелюбнее.
— Что Вы везете через наш скромный город? Не угодно ли предъявить груз к осмотру и оплатить пошлину?
— Мы фуражиры Фрундсберга и везем груз в армию в Милан. Обоз армии императора никогда не платит пошлин за проход по дорогам его подданных.
Стражники состроили рожи, будто они уже встречали фуражиров и остались недовольны встречей. Старший заглянул в телегу.
— Вы не фуражиры и везете не фураж. Вскройте пару ящиков.
— Кому вы имеете честь служить? — спросила Марта.
— Мы служим аббату монастыря Сант-Амброджо отцу Пасифико.
— Его Преподобие за короля или за императора?
— Черт его знает… — растерялся стражник, — То есть, ангел… Вообще, если аббат, то за Папу Римского.
— А Папа за кого?
— А кто у нас Папа?
Здесь в очередной раз стоит напомнить, что такой социальный институт, как «полиция» в те времена еще не сложился, и «стражник» это собирательное название не столько должности, сколько функции. Защищать мирное население от врага унутреннего, то есть, бунтовщиков, студентов, конокрадов, жидов и прочих поляков. «Солдат», для сравнения, защищает от врага унешнего, то есть, немцев, французов, всех остальных итальянцев, турок и других народов до индейцев включительно. Автор тут осторожно цитирует из классики начала двадцатого века, чтобы намекнуть, что за те четыреста лет мир не так уж и изменился.
