Внизу за столом сидел грустный Луиджи Брассо. Двое Портовых прижали его столом к стене. Не столько чтобы ущемить, сколько чтобы ловчее было впускать людей и как-то поворачиваться на лестницу.

— Этот? — спросил третий с лестницы.

— Этот, — ответили двое снизу.

Симона обезоружили и отвели в приемную. В приемной в окружении еще троих охранников сидел один из старших в банде, Андреа Ботте. Напротив него сидели Иеремия и Кармина. На шее у Ботте висело несколько крупных амулетов на серебряных цепочках. Среди них завязанный мешочек и маленькая иконка. Пальцы на левой руке он держал скрещенными.

— Ну что же, начнем, — сказал Ботте.

— Давайте хоть свечи зажжем, — сказал Иеремия и поставил на стол семисвечник.

— Вроде светло, — ответил бандит.

— Вам моих свечей жалко? Я всегда зажигаю этот подсвечник для важных гостей.

Ботте пожал плечами, а один из подручных выбил искру и зажег свечи. В комнате стало немного светлее.

— Симон, не хочешь конфетку? — спросил алхимик, пока бандит чиркал огнивом.

— Не откажусь, — ответил Симон, вспоминая, что за свечи в семисвечнике.

Вкус Симон распознал сразу. Антисонная пилюля для повышения работоспособности.

— Нам тут встретился один интересный человек. По имени Микас, — начал Ботте.

На имя никто не отреагировал.

— Он хотел уехать в Пирей, но ему не хватало денег даже на еду. Зато он мог поделиться знаниями, которые стоят очень дорого. И поделился.

У всех в шкафах свои скелеты. Намека никто не понял.

— Твой молодой муж, сестричка Кармина, в сговоре с Тодтом с «Ладьи Харона» захватил галиот, который вез очень ценный груз. Догадываешься, какой?

Кармина кивнула. Она догадывалась. Микас — греческое имя. Вместе с Лукой и Доменико к ней вломился один грек. Где один, там мог быть и второй.

— Если об этом узнает дож или какие-нибудь французы, или кто-то еще, тебе придется делиться. Скорее всего, тебя посадят в тюрьму и будут пытать. Понятно?

Кармина снова кивнула. Ее губы дрожали.

— Поэтому всем будет лучше, если ты поделишься только с нами и ни с кем больше. Совершенно добровольно и без всякого принуждения.

— А мы тут при чем? — возмутился Иеремия.

— Вы двое — часть корабля и часть команды. Ходили с ними в рейд, устроили у себя их малину. Ее брат может и не быть в деле, но вы двое в деле точно.

— Но у меня нет никакого золота, — тихо ответила Кармина, — Вы ведь знаете, что они ушли и пока не вернулись.

— Они сошли на берег у Аренцано, — Ботте зевнул, и эпидемия зевков прокатилась по комнате.

— Зачем? — удивилась Кармина.

— Я знаю? — удивился в ответ Ботте, — Микас сказал, им сильно не хватало матросов.

— Понятно.

Даже сухопутным понятно, что корабль бесполезен без матросов. Кармина задумалась, куда мог податься Котик после Аренцано.

— Эй, не спать! — Босс принял задумчивое выражение лица за попытку потерять сознание.

Кармина же вспомнила, что из Аренцано всего два пути кроме того, что ведет в Геную. На запад, по побережью. И на север в Алессандрию или Тортону, а оттуда уже веером куда угодно. Причем на север она своими руками отправила погоню. Но ей почему-то хотелось спать.

— Я отлично знаю, что этого золота нет в Генуе. Пробеги по ростовщикам и возьми кредит, — сказал Ботте, — Под возвращение экспедиции.

— Ростовщики не знают про экспедицию. Меня повесят, если я начну рассказывать, — на удивление спокойно ответила Кармина, лениво растягивая слова.

— Возьми для начала тысяч... эээ… двадцать. Под залог чего… чего… хочешь. Потом… поговорим.

— Но французы сожгли наш дом, — Кармина сама себе удивлялась. Надо было кричать и плакать, а она так спокойно об этом говорит.

— Заложи участок, — Ботте снова зевнул, — Кстати, Магистр, ты в доле.

— Я?

— Дерзкие вы. Так спокойно разговариваете, эээ…, будто у вас эти пятьдесят тысяч под подушкой лежат, — Ботте обхватил воображаемую подушку.

— Двадцать, — ответил Иеремия.

— Это первый взнос. Сломать бы тебе… нос… за то, что споришь. Но как-то мне лень…

— Можно я сломаю? — отозвался один из бандитов. Иеремия с тревогой посмотрел на него.

— Тебе сильно охота? — ответил Ботте.

— Не, я так… мало ли вдруг…

— Сиди спокойно, — Ботте обернулся к Иеремии, — Так вот, вы с ним часть этого… как его… корабля. И этой… мать ее… команды… Я не говорю про пятьдесят на пятьдесят, кто в какой доле, сами решите. Но двадцать… этих… тысяч с вас со всех. Для начала.

— Я что, финансист?

— Твой… ээээ… дом с уютной спальней, — Ботте снова обнял воображаемую подушку, — Тоже стоит… денег.

— Небольших.

— Опять, колдун ты и этот… чернокнижник… споришь. Не дом, так этот… философский камень вскипяти, — Ботте протер глаза, — Ну ты понял, да?

— Ну я понял.

— А эта… В обмороке с перепуге? Или того… дрыхнет? — Босс посмотрел на Кармину.

— Сознание потеряла. Нежная девушка.

— Парни, подойдите что ли… По щекам похлопайте… — Босс потянулся, — Хорошо сидим… Душевно… Никто не спорит… Красота.

Симон к этому времени уже откровенно клевал носом. Один из троих бандитов, зашедших в приемную с Ботте, прислонился к стене и съехал на корточки. Двое пока держались. Один из них неспешно двинулся вокруг стола к Кармине.

— Симон, — тихо позвал Иеремия и кивнул на идущего.

Симон встрепенулся. Что-то сейчас будет.

Иеремия положил руку на край стола и нажал какой-то скрытый рычаг. Столешница тихо повернулась серединой к второму неспящему бандиту.

— Что за шутки? — Ботте дернулся и вскочил, — Стол кружится? Это колдовство?

— Как раз в этом никакого колдовства, — ответил Иеремия, навел стол и нажал еще что-то под столешницей.

Под столом щелкнула мощная пружина.

— Ай, — сказал бандит и повалился на стену. Из живота над гульфиком торчало характерное оперение арбалетного болта.

Симон ударил второго бандита кулаком поддых. Кулак не встретил никакого сопротивления расслабленных мышц. Бандит сложился пополам и упал.

— Эй, — Ботте, вставая, запутался в стуле и стоял с кинжалом в руке. На его лице читалось раздумие, выскочить в дверь, кого-то тут поубивать, или все-таки лечь поспать.

Симон легко отнял у него кинжал и приставил к горлу.

— Правильно, — сказал Иеремия, — Теперь вниз и тем скажи, чтобы не дергались.

Симон никогда раньше не брал заложников с ножом к горлу. Те трое это чувствовали. Их сдерживал только Ботте, который не мог сказать ничего вразумительного. Но одна команда, и Симону конец. Пока он спускался, из комнаты раздалось веселое кваканье. За алхимиком вышла Кармина, шатаясь и держась за стену.

Брассо вылез из-за стола и встал рядом с Симоном.

— Там у меня в комнате три жабы, — сказал Иеремия, спускаясь. В руках он держал хрустальный графин и три рюмки, — Я смотрю, на всех амулетов не хватило?

Трое переглянулись. С Ботте что-то определенно не так. Наверху оставались еще трое крутых парней, что с ними? И никакого ведь шума никто не слышал.

— Переговоры продолжаются, — продолжил Иеремия, — Но на других условиях. Вы не поняли, с кем связались. Пейте!

Он поставил на стол графин и налил рюмку.

— Ты первый, — алхимик ткнул пальцем в одного из бандитов.

— Нет.

— Это аквавита тройной перегонки.

Действительно, тянуло крепким.

— Зачем?

— Не травить же вас. Полежите немного.

— Сначала он пусть попробует, — бандит указал на Брассо.

— Пей залпом, — сказал Иеремия, — Не яд. Клянусь.

Брассо перекрестил рюмку, перекрестил себя и выпил. Перекрестился снова.

— Ухххх! Я закушу! — и бросился на кухню, оттолкнув Симона с Ботте.

Иеремия встряхнул графин и налил три рюмки.

— Пейте! Или я щелкну пальцами и будь что будет.

Трое бандитов перекрестились, взяли рюмки и закинули в себя содержимое. Успели фыркнуть и повалились замертво.