Тяжелая пуля попала Соломону в грудь. Гвинеец попытался вздохнуть, но не смог и упал замертво. Тут же в атаку ринулись все наемники. Первый ряд остался без двух самых больших бойцов, надо этим воспользоваться.
Давид успел вернуться к своим, все-таки, два шага не десять. Поднял алебарду Соломона, но на этом его везенье закончилось. Фитиль поднял аркебузу товарища и сразу понял, в кого тут стрелять. Конечно, в того, кто через мгновение повторит свой трюк.
— Расступись! Стреляю! — крикнул Фитиль и выстрелил.
Давид упал замертво. С такого расстояния проще попасть, чем промазать.
Но первый натиск удалось отбить.
— Фир! Фир! Фир! — закричал Тодт, и строй сделал три шага назад, а Фредерик шагнул в первый ряд и удачно проткнул хитреца, попытавшегося подкатиться под древки. Сложно дотянуться мечом до алебардистов, когда они не совсем идиоты. Хотя бы половина из них.
Фитиль принялся перезаряжать аркебузу и мысленно подсчитывать премию. Без него бы вообще ничего не сделали. А так у него на счету уже двое и сейчас еще будет.
Сзади послышался конский топот. Никто из браво не отреагировал. Все знали, что там пара десятков своих. Ну не двое вражеских рыцарей же топают за десятерых.
— Эй, сзади! — крикнул кто-то. По выговору, из тортонцев.
Что сзади, кроме вас, тортонская братва? У нас спереди алебардисты, и мы тесним их по мосту.
Мятый размахался алебардой, и ему сломали древко. Срубить древко подчистую сложно. Нужен добрый острый меч и хорошо поставленный удар. А вот сломать древко не в пример проще. Если по палке долго бить, она когда-нибудь сломается. И свой срок древко с «Пегаса» уже отжило.
Мятый отступил и выдернул оружие у Генриха. Терцо, оставшись без прикрытия справа, отскочил назад, и Тодт с Фредериком тоже отступили, выравнивая строй.
Устин на полном скаку разрубил голову Фитилю и врезался сзади во вражеский строй, то есть, толпу. Сбил сразу троих, зарубил еще одного и сманеврировал конем, отступая задним ходом. Кони отлично умеют ходить назад, особенно, когда впереди на них машут мечами.
— Драй! Драй! — Тодт сразу же бодро атаковал строем.
Один из врагов перехватил древко Фредерика. Оруженосец не стал играть в перетягивание палки, а бросил ее и выхватил меч. Мятый смахнул кого-то в реку, тот схватился за первое, что попалось под руку, то есть, за древко, и снова его обезоружил. Мятого прикрыл Терцо, а потом Мятый тоже выхватил меч.
Фредерик и Мятый атаковали по мосту и с удивлением обнаружили, что враги куда-то подевались, а против них осталось всего двое. И оба, хотя вроде и неплохие бойцы, но уже провалили мораль и готовы отступать хоть до самой Генуи. Только царствие небесное им, а не Генуя.
Устин в это время зарубил еще одного и пошел на следующий круг, уводя от моста изрядно задолбавшуюся безрезультатной погоней банду из Тортоны.
Фредерик выскочил вперед, поднял заряженную аркебузу и выстрелил в первого тортонца. Тот рассчитывал сначала смять этих на мосту, а потом продолжить погоню. Потому что главное взять обоз, а не его охрану.
Пуля попала не во всадника, а в коня. Конь полетел через голову, и Фредерик едва успел отскочить с дороги.
Преследователи растянулись по дороге. Погоню за Устином возглавляли трое. Другие двое попытались резко остановиться, когда перед ними подстрелили товарища. Первый на всем скаку свернул, нога лошади попала в канаву, и всадник свалился прямо под ноги Фредерику. Второй остановился, подняв коня на дыбы, потому что увидел, что между ним и мостом дорога завалена телами. Мятый подбежал к нему, пригнувшись, схватил коня за уздечку и воткнул меч всаднику слева в живот.
— Держи коня! — крикнул Фредерик, добивая упавшего.
Мятый придержал, ловко уворачиваясь от ударов передними ногами. Фредерик скинул раненого наездника и вскочил в седло.
— Устин! — крикнул он, подняв меч.
Устин развернулся. Тортонцы сначала рванулись за ним плотной группой, но не все одинаково хорошо гоняют на разных лошадях. Двоих он подстрелил, трое полегли на мосту, и сейчас на него ехали всего двое, а оставшиеся всего-то двое подтягивались по дороге к мосту, причем передний притормаживал, оглядывался на заднего и искал глазами, куда подевались все остальные.
Русский шагом направился навстречу двоим противникам, снова доставая саблю. Те забеспокоились, потому что конным боем не занимались никогда. Максимум, могли в случае чего помахать с седла по пешеходу. Пока Устин неспешно подъезжал к ним, они сообразили, что если этого всадника не могли догнать, то и ускакать от него не получится. Вся надежда, что он не такой хороший фехтовальщик, как наездник.
Шагом двое наезжали на одного, заходя с разных сторон. Устин даже остановился и подпустил их ближе. А потом свистнул. Неготовые к такому сюрпризу европейские небоевые кони дернулись, выводя из равновесия всадников и вынуждая их хвататься за поводья обеими руками. Конь Устина тоже дернулся, но русский к этому был готов.
Устин пришпорил коня, подскочил к правому противнику и снес ему голову размашистым ударом. Потом развернулся и напал на левого, не давая тому маневрировать. Неудобно фехтовать в седле, когда враг слева. Особенно, когда он бросает поводья, перехватывает саблю левой и рубит в бедро. Русский вложил в удар свою массу и даже массу коня. Нога упала по левую сторону лошади, а всадник без ноги по правую.
За это время Фредерик снес одного из двоих оставшихся тортонцев лицом к лицу на встречных курсах, а второго, струсившего и попытавшегося уйти по дороге на Сареццано, догнал и добил в затылок. Стоит отметить, что удирал от Фредерика тот куда быстрее, чем только что пытался догнать Устина.
Максимилиан оказался в патовой ситуации. Он поднял меч француза и не без труда, но отбил атаку троих наемников, напавших одновременно с разных сторон. Будь их пятеро, могли бы уже и победить. Все-таки, нападение толпой на одного это их профильное занятие.
Трое не горели желанием атаковать, но и он не мог атаковать, потому что любой из них с двумя здоровыми ногами мог легко отступить. Макса оттеснили от лежавшего де Ментона, и теперь немного задушенный француз вот-вот мог встать, поднять меч кого-то из подстреленных Устином и присоединиться к этим троим. После чего шансов у Макса не осталось бы совсем.
Устин успел вернуться как раз вовремя.
— Edu, edu, ne svischu, anaedu — ne spuschu! — заранее закричал Устин, чтобы привлечь внимание.
Трое генуэзцев поняли, что им конец. Всадник с луком, которого только что прогнали тортонцы, возвращался без них. Втроем против одного этого хромого они только что не справились, а против него же с конным помощником не справятся тем более.
Но тут французский рыцарь поднялся, огляделся, подобрал меч и встал в стойку.
Макс развернулся и по возможности быстрыми шагами пошел от де Ментона, надеясь, что Устин успеет раньше. Наемники снова напали все вместе, но рыцарь снова отбился, еще лучше, чем в прошлые разы. После каждого схода боец получает еще немного знаний о противнике, поэтому Макс уже понимал слабые места всех троих. Один слишком далеко отскочил, стоило махнуть мечом в его сторону, и не смог вовремя помочь остальным. Другой, уповавший на широкие шаги больше, чем на защиту клинком, поскольнулся и упал, уходя от удара. Третий по привычке поставил слишком жесткую защиту без маневра, и Макс на этот раз сильнее вложился в удар, снес вражеский клинок вниз и тюкнул генуэзца в лоб, хотя голову и не разрубил.
— Не зевать, засранцы! — крикнул француз, направляясь в сторону Максимилиана, — Убьем его!
Генуэзцы заколебались. Француз не видел всадника, который уже съехал с дороги.
— Ustin! — крикнул Макс и махнул рукой на наемников, чтобы не подбирать слова.
— Kurrrrwa! –заорал Устин на более европейском языке, пришпоривая коня.
Наемники не выдержали и разбежались. Де Ментон правильно понял ситуацию. Пока конный противник будет гоняться за наемниками, надо успеть победить пешего. Он пробежал оставшееся расстояние и бросился на Макса. Тот нанес французу несколько яростных ударов сверху вниз, которые француз, затрудняясь маневрировать, отбил подобранным мечом. Легкий видавший виды одноручный меч сломался, и следующий удар пришелся по шлему горизонтально, в ухо. Де Ментон не потерял сознание, но потерял темп и не успел парировать обломком меча следующий удар, диагональный. А потом еще один и еще один в голову.
