— Верно.

Я отвожу взгляд в сторону, и пялюсь на картину на стене.

— Ты был очень грубым в день нашего знакомства.

— Ты укусила меня, — со смехом выдает он. — Пришлось даже наложить швы. — Парень тянет ко мне свою ладонь, где едва заметно виден шрам.

— Ты заткнул мне рот тряпкой, — несмотря на всплывающие в памяти фрагменты того ужасного вечера я стараюсь улыбнуться и мы оба смеемся.

Вспоминая тот день внутри все переворачиваться, но я не падаю виду. В конце концов, этот парень ни в чем не виноват, он лишь делал то, что велел ему Адам и, к тому же, он пытается быть милым со мной. В этом вся я: придумывать оправдания всем злодеям мира — мой конек. Это способность у меня с детства, я всегда пытаюсь найти хотя бы каплю доброты в этом давно прогнившем мире. Эта черта моего характера одновременно и спасение, и погибель.

В голове вспышками появляются воспоминания о вчерашнем вечере. Я и Адам. В библиотеке. Так горячо, порочно, влажно и на удивление — приятно. Я дважды переспала с малознакомым парнем. Черт, в голову выстреливает: я же его совсем не знаю. Кто он? Наркоторговец? Преступник? Торгует людьми? От этой мысли я напрягаюсь и сжимаю столешницу руками, от чего Мэт озадаченно смотрит на меня. После каждого секса с Адамом я проклинаю свою слабость и клянусь больше в следующий раз дать ему пару раз между ног и плевать, что он убьет меня на месте. Но стоит этому бесчувственному парню дотронутся до меня, как все клятвы и обещания вылетают из головы, оставляя лишь страсть, похоть и желание. Он ужасный человек. Что будет со мной потом, когда он наиграется? Он отдаст меня на растерзание другим, словно вещь. Так почему же я продолжаю смиренно сидеть в своей клетке и ждать судного дня.

Мои размышления прерывает блондин, взгляд которого блуждает по моим оголенным бедрам. Я напрочь забыла, что стою в пижамных шортах. Наши взгляды встречаются и в небесно-голубых глазах читается вожделение. Я закусываю щеку изнутри, он опускает взгляд на мой рот и проглатывает слюну.

— Какая же старая я стала, — я поворачиваю голову и вижу как Мария Герасимовна входит в кухню. — Уже до магазина дойти не могу.

За ней стоит Адам и смотрит на нас. Он сейчас похож на разъяренного зверя, что с ним? Он источает нечеловеческую ауру, которая отравляет все вокруг. Меня моментально охватывает страх, от чего я вжимаюсь в столешницу. И давно он тут?

Переведя взгляд на Мэта, он резко бросает:

— Идем, — одно короткое слово и Мэт встает из-за стола. Адам не смотрит на меня и делает вид, что меня здесь нет.

— Марта, милая, поможешь мне с продуктами? — мое внимание переключается на женщину, которая ставит огромные пакеты на стол.

После совместного приготовления обеда я отправляюсь в душ. Сняв с себя всю одежду и аккуратно сложив ее на полку, я включаю горячую воду, и ванная комната сразу заполняется паром. Я осматриваю свои запястья, на которых виднеются заметные шрамы. Проведя по них пальцами, я вздрагиваю от нахлынувшей боли.

До ушей доносится скрип двери и чьи-то шаги. Я убавляю напор воды и прислушиваюсь к звукам. Пара секунд тишины и прозрачная дверь душевой кабинки резко открывается, и я вижу перед собой Адама, абсолютно голого.

Он делает шаг в мою сторону и закрывает за собой дверцу. Я поворачиваюсь к нему и хочу открыть рот и спросить. Но тут мой взгляд падает на его тело. Бронзовая кожа мокнет от капель, падающих на нее с душа. Его мышцы напряжены, и они вырисовывают рельеф его тела. На его мощных руках вздуваются вены, передние мышцы живота вырисовывают идеальные кубики и книзу продолжаются в лобок. Боже, он будто сошел со страниц глянцевого журнала. Опускаю взгляд еще ниже, и я вижу его член. Он действительно немаленький даже в не возбужденном состоянии, как мне показалось в ту ночь в библиотеке. Я чувствую, как внутри все начинает полыхать и гореть адским пламенем.

— Хочешь, чтобы тебя трахал другой? — строгий голос Адама вырывает меня из моих фантазий, и я поднимаю взгляд на него.

— Что? — я не понимаю значение его слов, так как совсем не слушала его.

— Так не терпится почувствовать другой член внутри себя, Марта? — его слова режут без ножа. Темные глаза напротив опасно вспыхивают, его челюсть напрягается до желваков.

— Перестань оскорблять меня… — глаза начинает щипать от слез. Ну почему его слова особенно ранят меня?

— Это не оскорбление, — он тянет свою руку к моему затылку. Его рука сжимает мои волосы и оттягивает их вниз, от чего моя голова приподнимается. — Ты заслуживаешь только таких слов.

Он притягивает меня к себе и я невольно ударяюсь об его сильную грудь. Его голос скрежет металлом:

— Если какой-нибудь мужчина однажды скажет тебе, что ты ему интересна как личность, то знай, он нагло врет, — он делает паузу и в мою грудь обжигает вспышка боли. — Твоя жизнь ничего не стоит. Ты создана только для того, чтобы трахать тебя, как чертову шлюху. И когда я вдоволь наиграюсь тобой, я отдам тебя своим парням, и они будут делать с тобой все, что захотят.

Его слова оглушают меня, жжение в носу усиливается, а в горле, напротив, становится сухо. Я сейчас слишком подавлена, чтобы что-то предпринимать. Слезы начинают течь по моим щекам, сливаясь с водой, которая льется сверху.

— За что? — я пытаюсь унять свои всхлипы, но грудь прерывисто то опускается, то поднимается. — За что ты так со мной?

Боль внутри меня заставляет мои руки дрожать, я упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь вырваться от его хватки. Но он лишь грубее сжимает волосы и тянет вниз.

— На колени, — зло звучит мне в ухо.

Я медленно спускаюсь и встаю на колени. Я не смотрю на него, мой взгляд направлен на белый кафель. Последние росточки моей гордости растоптаны. Я так унижена, бессильна и жалкая перед ним, что я начинаю ненавидеть тот день, когда появилась на свет. Я закусываю изнутри щеку, стараясь остановить свои слезы, но ничего не выходит.

— Соси.

Одно слово и внутри все переворачивается. Ублюдок. Ненавижу его. Я беру паузу на то, чтобы передумать, затем открываю рот и обхватываю губами его член. Он твердеет за долю секунды, оставляя на языке солоноватый вкус. Извращенец. Он даже не боится, что я могу его укусить.

Тяжесть руки на моей голове ослабевает, когда я начинаю двигаться. Он использует меня как последнюю дешевку. Втягиваю член глубоко, поток слез с каждой секундой увеличивается. Пытаясь показать ему, что я внутри не сломлена и не унижена, я заглатываю почти до основания — это легче сделать, когда во рту скользко от слюны — и держу его так в течение нескольких секунд, пока желудок не начинает бастовать. Выпускаю и жадно дышу перед тем, как повторить это вновь. Он, конечно, смотрит на меня. Я тебя не боюсь, и мне не стыдно. Пошел ты к черту.

Я царапаю его член зубами, но несильно, сдавливаю губами головку. Смаргиваю катящиеся слезы, и продолжаю двигаться.

Его рука с силой нажимает на мой затылок, и мне приходиться взять глубже. Секунда и мой рот заполняется чем-то горячим и соленым. Хватка его руки ослабевает, и выпускаю его.

— Глотай, — в этот момент я впервые посмотрела на него. Его глаза наполнены злобой. На его скулах бегают желваки — явный признак того, что он в гневе.

Я послушно сглатываю и встаю.

— Через пол часа внизу, — бросает он через плечо и выходит из душевой кабинки.

Ровно через пол часа я спускаюсь на первый этаж и застаю там Мэта, он теребит в руках телефон и смотрит на картинку в телевизоре, но его разум явно не здесь.

— Он ждет тебя в машине, — заметив меня, Мэт тревожно окинул меня взглядом, я собираюсь спросит, куда мы поедем, но тут же передумываю.

Сев в салон дорогого серого автомобиля, я почувствовала запах кожи вперемешку с парфюмом Адама. Он не смотрит на меня, нажимает на педаль газа и машина трогается с места. Его руки напряженно держат руль, а на лице по-прежнему играют желваки.

Я смотрю в окно, на мимо пролетающие окрестности: мы проезжаем вдоль высоченных особняков, а после, поворачивая, мы выезжаем из этого коттеджного поселка. Зеленые деревья устремляются прямиком в небо, начинает капать дождь и дорога, по которой мы едем, начинает темнеть от попадающих на ее капель дождя. За всю поездку я так и не смогла узнать местность.