— Хочешь сказать, ты совершенно зря держал меня здесь месяц и всячески принижал. словно я ничтожество?

Он вскидывает голову и смотрит на меня. Молчит. Чертов засранец, тебе стыдно.

— С тобой сейчас бессмысленно разговаривать. — я собираюсь уйти, но он хватает меня за кисть, и одним рывком притягивает и усаживает на себя.

Мои лицо совсем близко к его: я чувствую запах крепкого алкоголя, немного табака и этот манящий древесный запах с нотками цитруса вперемешку запахом пота. Его ресницы касаются моих. Он кладет руку на мою талию, еще ближе прижимая к себе. Он жадно впивается в мои губы, проталкивая язык. Внутри все сжимается только от его прикосновений ко мне. Я отвечаю на поцелуй, вплетая свои пальцы в его темные волосы. Его ладони упали на мои ягодицы и с силой сжали их.

— Ты пьян, — шепотом произнесла, я на секунду отрываясь от страстного поцелуя.

— Я хочу тебя в любом состоянии, — это действительно было так, под собой я чувствовала сильную эрекцию, которая упиралась мне в самое интимное место.

Мы снова слились в жарком и протяжном поцелуи, я не заметила как мой топ и лосины оказались на полу. Его рубашка была распахнута, в порыве страсти я случайно порвала некоторые пуговицы.

Терзающий жар рта покинул мои губы, послышался металлический лязг пряжки и звук открывающейся молнии. Наши взгляды с Адамом встретились. Еще никогда я не видела у него такого взгляда: в нем не было привычной усмешки и ледяного холода. Там была темнота. В этот момент я ощутила тупое горячее давление на входе и громко вскрикнула, потому что Адам резко и до упора опустил мои бедра на себя. Промежность обожгли боль тянущих мышц и суровость вторжения, из легких словно выкачали весь кислород.

— Смотри на меня.

С трудом оторвав голову от его плеч, я посмотрела нему в глаза. Я тонула в бездне его глаз. Мои последующие крики и стоны потонули в закрывшем рот поцелуи. Тяжела эрекция раздирала меня на части, продвигаясь глубже и глубже, заставляя скрести ногтями по его плечам, врезаться зубами в воротник белой рубашки и громко рычать. Несмотря на внутренний трепет, мое тело стало сдаваться под напором двигающейся во мне плоти. Сладостное напряжение в животе с каждым свирепым рывком становилось все более невыносимым. Я зажмурилась и запрокинула голову назад. Комок расплавленного наслаждения фейверком разорвался в животе, в груди, в голове, заставляя тело трястись и сжиматься. Я чувствовала каждую клетку своего тела, наполненную кипящей кровью. Это было самое сильное из испытанных мной ощущений за всю жизнь.

Дыхание Адама стало тяжелым, крепче впечатав пальцы в мои ягодицы, он прижался щекой к моему мокрому лицу. Шлепки сталкивающейся кожи стали почти оглушающими, давление внутри меня возросло, хотя, казалось, это невозможно.

— Марта… — глухой рык опалил кожу.

Я не успела понять, что произошло, пока не ощутила, как по бедрам стали стекать обильные теплые струи.

Секунд через тридцать Адам отстранился и откинулся на спинку дивана, прижав меня к себе.

— Ты целовал ее. — словно ударом молотком по голове снова возник образ рыжей девушки.

— Кого? — на выдохе произнес Адам, восстанавливая дыхание.

— Ту рыжую девушку, ты смотрел мне в глаза и целовал ее, — руками упираюсь в его горячую грудь и слегка отталкиваюсь.

— Ты сейчас серьезно, Марта? — его взгляд уже не кажется таким опьяненным. — Именно сейчас?

— Ты спишь с ней? — не унималась я.

Ноги становятся ватными, кожа ощущается холодной и липкой. Тело деревенеет, сковывая мысли, и я не могу стереть с памяти эту картину.

Он молчит. Опускает руки с моих ягодиц и зачесывает волосы назад.

— Да, Марта, я трахаю других женщин.

Волна ревности захлестывает меня, и я порываюсь слезть с его колен, но его мощная рука возвращает меня на место.

— Что ты ожидала? Что я буду верен тебе, как восемнадцатилетний мальчишка? Еще вчера я был уверен, что ты разрушила жизнь моему брату. — он смотрит на меня ледяным взглядом, от прежней страсти не осталось ничего. — Не жди, что я буду петь тебе серенады под окном и писать любовные письма. Я не такой. Не смей фантазировать на мой счет.

— Какой же ты…

У меня перехватывает дыхания и за мгновения слезаю с его колен. Внутри меня все кипит, хочется влепить ему смачную пощечину, накричать, уйти с этого дома, и больше никогда его не видеть. Но я все еще здесь, подбираю трусики с пола, надеваю их и проделываю то же самое с топом. Адам медленно застегивает брюки и следит за каждым моим движением.

— Кто такой этот Вождь?

— Очень опасный человек.

— И ты общаешься с такими людьми?

— У меня с ним деловые связи. — Адам встает и засовывает руки в карманы брюк. — Марта, я тоже не очень хороший человек, ты должна была это понять еще давно.

В голове не укладывается, как их что-то может связывать. Неужели Адам также как и Вождь продает наркотики, держит свои притоны и так далее?

— Что будет дальше со мной? Ты будешь продолжать меня насиловать?

— Считаешь, что я тебя насиловал? — на его лице появляется ухмылка и он оголяет свои белые зубы. — Помниться мне, каждый раз когда у нас дело доходило до секса, ты была не очень то и против.

Мне становится ужасно стыдно за то, что рядом с ним я не могу контролировать свое тело. Разум отходит на второй план и меня полностью захватывают инстинкты. Один только запах этого мужчины способен свести меня с ума. Меня начинает пугать моя зависимость к нему. Потому что я одна их его игрушек, а он становится мне катастрофически необходим.

— Почему ты не оставил меня там в клубе, и не позволил Вождю делать со мной что угодно? — я подхожу к нему вплотную. Руки начинают потеть и внутри все переворачивается. Я так боюсь услышать те самые слова.

Он долго смотрит мне в лицо, ничего не говоря. Тишину нарушает звонок на его телефоне, он смотрит на имя звонившего, хмурится и сбрасывает звонок.

— Что на счет меня, Адам? — я скрещиваю руки на своей груди и закусываю губу. — Если я не виновна, значит я могу спокойно покинуть твой дом и больше тебя никогда не видеть?

— Если ты этого хочешь, — равнодушно бросает он, и покидает гостиную.

После нашего ночного разговора, Адам ушел в свою комнату работать. Я же легла в кровать и долго не могла уснуть, дурные мысли лезли в голову и не давали покоя. Наверное, я ничего не значу для Адама: я просто его вещь, которую он временно взял в свое пользование. Нет. Это не моя паранойя, это все факты и еще раз факты. Я смею предположить, что днем он ездит к той рыжеволосой красотке, а ночью приезжает ко мне и делает все то, что делал с ней. Или же у него и вовсе есть любимая женщина, которая ждет его дома и готовит ужин. От этой мысли во рту становится сухо, и начинает крутить живот от тошноты. Досаднее всего от того, что я что-то испытываю к нему. Любовью это назвать сложно, но явно есть нечто такое, что не дает мне уйти с этого дома. Я сейчас могу спокойно спустить вниз и навсегда исчезнуть. Но я все еще здесь, в его доме, в его кровати. Черт. Какая же я слабая. Помните я говорила, что нет прежней Марты, что теперь все будет по-другому, и я не дам себя в обиду? Так вот это ложь. Перед силой чувств никто не способен устоять, и я не исключение.

Сон все же окутывает меня, и я погружаюсь в небытие. Спустя какое-то время я чувствую, как подо мной прогибается матрас. Длинное мужское тело укладывается рядом, мощной рукой прижимая к себе. На лице непроизвольно появляется улыбка, и я снова засыпаю, но теперь более счастливая.

Утром я просыпаюсь от солнечного света, который так упорно пробивается в комнату через окно. Адама рядом нет, от него осталась лишь мятая простынь. Я переворачиваюсь на его сторону и утыкаюсь носом в его подушку. Этот запах. Запах Адама.

— Мария Герасимновна, у меня к вам личный вопрос… — я облизываю ложку с йогуртом и облакачиваюсь спиной на столешницу. — У Адама есть женщина?