А потом чудовище отступило, столь же внезапно, как и напало. Снаружи послышалась возня, вопли сделались тише, существо взбежало по лестнице и удалилось. Они слышали, как оно топает в другую сторону; его визги эхом разносились по залам. Наконец последние звуки растворились в тишине, и в пронизанном лунными лучами полумраке святилища слышалось только тяжелое дыхание путников.

Гаррик подбежал к Килю, который стоял на коленях и качался из стороны в сторону, закрыв глаза ладонями.

— Ты ранен, Киль? Покажи мне!

Вика тоже подошла и осторожно отвела руки Киля от лица. Ладони криволомца были красными от крови, как и белки глаз; по щекам текли водянистые кровавые слезы.

— Я видел это, — прошептал он. Гаррик крепко обнял друга, дрожавшего, словно напуганное дитя.

Когда за окнами забрезжил рассвет, путники настороженно выглянули из святилища. Арен, сморенный усталостью, немного вздремнул; остальные не спали вовсе. Гаррику пришлось вести Киля под руку, а тот щурил глаза, налившиеся кровью и опухшие. Об увиденном криволомец не говорил ни слова.

Двери святилища были покрыты вмятинами и ходили на петлях с жутким скрипом, однако устояли перед натиском чудовища. Отряд со всех ног устремился вперед, надеясь продвинуться как можно дальше, пока занимается утро. В первый день они прошли Скавенгард почти наполовину, даром что к вечеру заплутали. Возможно, до заката удастся одолеть остаток пути.

Несмотря на усталость, Арен чувствовал себя окрепшим, как будто за ночь окончательно поборол болезнь. Вика тоже выглядела здоровее и почти перестала хромать. По пути Фен оставляла за собой опознавательные метки, выцарапывая их ножом на камне. «На случай, если придется возвращаться», — пояснила она. Они надеялись, что воспользоваться этими предосторожностями им не придется. Никому не хотелось, чтобы ночь снова застала их здесь.

Они вернулись в залу, в которой устроили привал прошлым вечером. Остатки их бивака исчезли, помещение было чистым и пустым, как и все остальные, и путники прибавили шагу. Если после полудня добраться до третьего острова, вечером они встанут лагерем в Остенберге. Даже тамошние угрюмые скалистые перевалы казались теперь гостеприимнее закоулков Скавенгарда.

— Ты ведь знаешь, что это такое? — тихонько спросил Арен Вику, шедшую рядом с ним. — Знаешь, что за тварь нас ищет?

— У меня есть предположение, — призналась она.

— Поделишься со мной?

Друидесса смерила его взглядом, словно прикидывая, что для него лучше: знание или неведение. Арен почувствовал укол злости.

— Чтобы одолеть противника, надо первым делом его понять, — заметил он.

— Такого противника тебе не одолеть, — откликнулась Вика.

— Не верю. Слабые места есть у любого.

— Тогда позволь рассказать кое-что о природе колдовства, — начала она, — ибо я немного читала о древних искусствах. Когда Джоха проложил Разрыв между живыми и мертвыми, он также отделил порядок от хаоса, ибо народ его не мог благоденствовать в стране, где нет ничего постоянного. Поэтому у нас, живущих, все четко: верх сверху, низ снизу, камень твердый, а вода мокрая.

Иное дело Страна Теней, в ней все текуче и переменчиво. Там силой мысли можно возвести крепость или разрушить ее. Если мы в нашем мире хотим изменить что-то, обладающее постоянством, нам нужно немного тамошнего хаоса; малая толика беспорядка и сила воли, чтобы осуществить задуманное. Если чародей решит своим искусством перекинуть мост через Разрыв, чтобы сюда проникла частица Страны Теней, то потом он сможет претворить в жизнь самые невероятные замыслы. Чем они невероятнее, тем больше хаоса нужно, тем большая сила воли потребуется.

Она заглянула в дверной проем, мимо которого они проходили. Помещение, находившееся за ним, когда-то могло служить храмом Девятерых — правда, статуя там стояла только одна. Какой бы старой она ни была, Арен узнал фигуру в капюшоне, видневшуюся над алтарем. Васпис Недовольный, Воплощение Мести и Вероломства, покровитель изгоев и неудачников. Скирда остановилась и, навострив уши, заглянула внутрь, но Вика не замедлила шага.

— Говорят, в эпоху Легенд даже самые мелкие колдуны добивались поразительных достижений, — сказала Вика. — Также сообщают о великой и диковинной мощи, которой обладали короли-чародеи и королевы-чародейки во времена Второй империи. Но если подобные рассказы и правдивы, это искусство все равно давно позабыто. Те, кто сегодня именуют себя колдунами, в сравнении с тогдашними — обычные фокусники.

Они свернули в очередной коридор. Косые солнечные лучи, проникающие сквозь окна, почти не притупляли неуемного чувства страха. Впереди Гаррик вел Киля, в одночасье одряхлевшего и сломленного ужасом, которому он стал свидетелем. Лицо Гаррика было угрюмым. До этого Арен не замечал в нем особой заботы о товарищах, включая тех, что погибли в бою со страхоносцами, но теперь тот явно беспокоился о друге.

«Значит, в тебе есть не только злость и ненависть», — подумал Арен.

— Но существует и другой род чародейства, — продолжала Вика. — Гораздо более отвратительный род колдовства. Век назад в Сопричастии началась война. Друиды сражались с друидами. Наш орден был на грани исчезновения, и хотя впоследствии восстановился, с тех пор мы ослабели навсегда. Некоторые откололись, объединились под началом Карлака, Делящего Пламя, и, объявив, что Воплощения мертвы, принялись искать себе богов в Стране Теней. Прочие друиды сочли отступников безвредными и позволили им существовать, а между тем Карлак извлек из-под спуда запретные знания и заключил гнусные соглашение с существами, обитавшими за Разрывом. Когда мы об этом узнали, остановить их было уже почти невозможно.

Арен вспомнил об орудиях в святилище и все понял.

— Кровавые жертвоприношения.

— Да. Жертвоприношения, пытки и кое-что похуже. — Лицо друидессы посуровело.

— Думаешь, это создание явилось из Страны Теней?

— Возможно, из еще более дальних пределов, — ответила Вика. — Полагаю, оно в услужении у Чужаков.

Арен почувствовал укол страха. Причин верить в Чужаков у него было не больше, чем в Воплощения, которые заточили их в Бездне, однако бояться неведомых богов проще, чем любить.

— Подозреваю, это работа короля-чародея Ажмата Джаала, сказала Вика. — Он связался с силами, от которых лучше держаться подальше.

— И все же некая сила оберегает святилище.

— Возможно, это не единственное святилище в Скавенгарде. Или оно не имеет отношения к Ажмату Джаалу. Вторая империя была эпохой чародейства, им занимались многие. Рассказывают, что правители великих городов-государств при помощи магии боролись с теми, кто посягал на их власть, иногда даже с собственными детьми.

— Может быть, мы найдем другое убежище, — сказал Арен.

— Может быть, — ответила Вика.

Но этого не произошло. Наоборот, путь снова запетлял. Как и раньше, они блуждали кругами. После утренних успехов было вдвойне досадно вновь и вновь заходить в тупик. Один раз, когда они пытались вернуться по собственным следам, оказалось, что Фен забыла оставить метку, и они потратили на поиски дороги целый час.

Они остановились перекусить в овальной комнате с гладкими стенами, похожей на яйцо. В ее узком конце располагался проем, выходивший на открытый воздух, как будто в стене просто сделали разрез, а за ним виднелись скалистые склоны, окружавшие долину, и ярко-голубое небо. Вдоль всей комнаты стояли бронзовые стелы выше человеческого роста, широкие у основания и сужавшиеся к вершине. Южную сторону каждой из них, выходившую на стену с проемом, покрывали ряды затейливых иероглифов, перемежаемые барельефами.

Вика, Гаррик, Киль и Фен угрюмо обсуждали дальнейшие действия, Граб усердно набивал рот, а Осман водил Арена и Кейда от стелы к стеле.

— Это все из истории, видите? — с восхищением говорил он. — Вот Сарла насылает чуму на урдов; а вот Джесса Волчье Сердце и Морген выводят наш народ из рабства.