— Я видел такое в книге по фортификационному искусству, — сказал Сергей. Это он, не про пещеру. Его сразу же привлек механизм. Он трогал его с нежностью и любопытством, достойными лучших объектов для внимания. Поправил очки, отошел на два шага назад и вынес свой вердикт. — Это дверь. Открыть её можно только отсюда, изнутри. Я не нашел возможности открыть её снаружи. Как только мы пройдем, она за нами закроется. Назад мы вернуться не сможем.

Тадам. Драматичный момент. Выбор, что же делать. Рискнуть всем и двигаться дальше, или остаться и попытаться вернуться тем же путем, каким пришли? Но ведь нам не преодолеть пропасть, не взобраться на утес. А потом еще голограммы, а у нас раненая и нет оружия… Будь это тупой фэнтезийный сериал, сейчас было бы самое время для конца серии, чтобы людей подцепить на крючок любопытства.

Я бы хотел остаться на месте и посмотреть, что будет. Китайцы для этого даже целую философию выработали. У-вэй. В европейской традиции от этого остались только сомнительного вида побасенки, типа “Если долго сидеть на берегу реки, то однажды по ней проплывет труп твоего врага”. Это извращает основной посыл этого философского течения. У-вэй переводится не как “ничегонеделание”, а как "действие без действия". Концептуально верно будет сесть на берегу реки в нужном месте, дождаться когда твой враг придет туда воды набрать, пнуть его в зад, и просто смотреть, как тот упадет в воду и утонет.

Максимум результата с минимумом усилий. Да, черепаха У-вэй из древнего мультика — мой идеал. Я планирую подготовить после себя жутко обязательного последователя и оставить его разгребать все свои проблемы. А я, в это время, буду в тихом красивом месте наслаждаться жизнью. Ах, мечты.

Похоже я устал. Вымотался морально и физически, на философию потянуло. Хотелось пить. И лечь, полежать. И поиграть в хорошую игру. И мороженной. И чтобы кто-нибудь пришел, и все объяснил. И… Ладно, соберись, кто ты там нынче, сожми яйца в кулак и принимай решение. Сначала надо дожить до завтра, а там уже и дальше посмотрим.

— После болотников, мне уже даже интересно, что дальше будет, — сказал Илья.

— Я ключ у Лидки сперла. Хочешь, буду вас пускать? — вкрадчиво спросила Лиза.

— Не, — замотал головой Илья. — Я высоты боюсь.

— Пить хочется, — вздохнула Милена.

Пора уже закругляться с этим приключением на полчаса. Я встал, поудобнее перехватил саблю и сказал:

— Ставлю корову против гуся, за этой дверью нет ничего интересного. Сергей, ты разобрался, как открыть? Тогда открывай!

Серега с усилием опустил рычаг. Собственно, этот рычаг тут был всего один, так что шансы на ошибку были минимальны. Может, даже я бы смог "разобраться". Но надо всегда поддерживать друг-друга, иначе зачем вообще общаться? В механизме зашевелились хорошо смазанные шестерни. Поднялись наверх массивные квадратные противовесы. Стена дрогнула и распахнулась, как крышка лежащей на боку шкатулки. С той стороны дверного проема тоже было светло. На полу появилось тусклое пятно света. А в нём — тени. Угловатые, зловещие, лишь отдаленно человекоподобные. Неподвижные.

Нет, вот тут надо было следующую серию делать.

Я метнулся вперед, держа наготове саблю. Перекатился под не до конца открывшейся дверью. Настороженно осмотрелся. Выдохнул, опустил оружие. Обернулся и обнаружил рядом с собой Милену и Лизу. Уже привычно, распределились — Мила справа, Лиза слева. Приятно, конечно, чувствовать себя стеной. А если серьезно, надо им всяких ништяков подкинуть. Я мысленно поставил себе зарубку — вернуться к болотнику за лутом. А потом крикнул остальным:

— Входите, не бойтесь. Тут безопасно.

— Быстрее! — заторопился Сергей. И кинулся помогать Илье с Людмилой. — Дверь закрывается!

Ну, прям уж так она не захлопывалась. Опускалась медленно, с мерными тиканьем механизма, потихоньку. Илья вошел, огляделся, скинул Люду на Сергея и заревел голосом, полным недоумения и обманутых надежд:

— Да что это такое?

— Тренировочный зал, — ехидно ответила Лиза. — Из которого мы вышли. Вы с Храбром в нем еще тренировались, помнишь?

Технически, в этом закутке мы не тренировались. От основного пространства он был отгорожен трибунами — просто деревянными досками, поднимающимися вверх как лестница. И дощатой стеной, той самой, на которой было развешано оружие. Заглянуть за неё мне в голову не пришло. Зловещие тени падали от трех кресел с высокими спинками. Мы стояли на возвышении, как будто в стендап-клубе, только микрофона не хватало. Самое время над нами поржать.

— Нас не вые…любили! — объявил я пустым трибунам. — А если невылюбюли, то не считается!

— Храбр, с тобой все хорошо? — озабоченно спросила Мила и заглянула в глаза, пока Лиза трогала мой лоб.

— Да, просто шутка такая… Не важно. Перекур! то есть, отдых! — отмахнулся я от них.

Мы обессиленно рухнули на пол — да, физическая усталость еще не все, психологическое напряжение тоже изматывает. Помолчали. Когда дверь закрылась, её поверхность практически слилась с каменной стеной. Нет, сейчас, когда я знал куда смотреть, я видел щели. Но до этого я бы не заподозрил в этом чуть вдавленном в стену валуне скрытый проход.

— Что произошло? — спросила Людмила. О, очнулась. Тут же начала хватать себя за все места, испуганно оглядываться. — Мы дошли? Почему я себя так странно чувствую?

Голос у ней был не такой, каким она говорила с нами в библиотеке. Тогда она говорила, прямо скажем, хамовато. А сейчас, скорее, испуганный.

— Послушай, нам надо рассказать тебе очень гадкую и неприятную историю… — начал было я.

— Нет! Я не хочу ничего знать! — неожиданно заявила Людмила и бросилась прочь. Буквально, побежала, придерживая юбку. Но уюежала недалеко. Видимо страшно в незнакомом месте одной. Добежала до дальнего конца трибун и присела на краешек. А потом как начала хохотать. Искренне и счастливо.

— Блин, а ведь она наркоманка… — тяжело вздохнул я.

— Кто-кто? Что такое "наркоманка"? — переспросила сидящая рядом Милена.

— Проклятье такое. Душу пьет, — попытался я перевести на местный незнакомое её понятие. Возможно, слегка утрировал. Хотя, может наоборот, облагородил. — Короче. С ней надо поговорить. Объяснить, что с ней происходит. А потом помочь, она, мне кажется, сама не сможет выбраться. Сгинет ведь. Ей надо ломку перетерпеть…

Я замолчал. По хорошему, девушке нужна квалифицированная помощь. А я даже дружескую поддержку не смогу оказать. Не друзья мы.

— Я с ней поговорю, — вдруг сказала Милена.

— И я с тобой, — кивнула Лиза.

— Ну давайте тогда все вместе поговорим! — вмешался Илья.

— Нет, Илья, давай лучше мы. Мы же девушки, ей проще будет.

— Заодно про артефакты её спросите… — сказал Сергей.

— Какие артефакты, — не понял Илья.

— Ну, помнишь, была у Храбра парочка. Пока он девчонкам не показал. Мы еще сюда пошли, чтобы узнать, как ими пользоваться, — ответил Сергей разминая уставшие ноги.

К нам подошла улыбающаяся Людмила. Выглядела она хорошо, хотя казалась слегка зареванной. Сказала, смеясь:

— У колдуна вашего спросите! Он же вещи заговаривает, вот пусть уговорит ваши штуковины работать! — посмотрела на Лизу свысока. — А ты чего босиком, как крестьянка?

И ушла гордо. Видимо сориентировалась, где находится.

— Точно же! — обрадовался Илья. — Это она ловко придумала.

Я ничего не ему не ответил. Просто себя по лбу ладошкой наказал. Молча. Как можно было забыть то, из-за чего все затевалось?

— Действительно. Почему ты босиком? — вдруг спросил Сергей. Любознательный какой.

— А ты попробуй в сапожка по сетке ходить! — ответила Милена, вместо растерявшейся Лизы. — Пришлось ей разуваться, когда Илью выводила. А там темно, потерялись сапожки!

— Что, правда трудно? — спросил Сергей у Ильи.

— Это… Да, — с запинкой ответил Илья, внимательно глянув на Лизу.

К счастью, от дальнейших разговоров нас избавил колокол.