Не успел граф Игнатий запечатать письмо печатью, как вошёл его камердинер и подал ему записку, только что переданную ему каким-то иностранцем, который настоятельно просил графа немедленно прочесть её.

Между тем уже наступил день. Улицы в предместье стали оживляться, и глухой шум голосов волновавшегося народа доносился теперь и сюда. .

Граф Игнатий пробежал содержание короткой записки. Он видимо был поражён неожиданностью и приказал тотчас просить иностранца.

Вслед за тем в кабинет вошёл Акст, личный секретарь министра фон Герне.

— Что вас привело сюда? — воскликнул Игнатий Потоцкий, сердечно приветствуя этого неказистого, серого человека, так как последний напоминал ему о доме, в котором находился предмет всех его стремлений и надежд и к которому только что были обращены все его помыслы. — Надеюсь, что у вас нет ничего печального с собою? — прибавил он, окидывая серьёзным, озабоченным взглядом строгое лицо секретаря.

— То, что мне предстоит передать вам, менее важно и менее печально, чем то, что я узнал! — ответил Акст. — Ваш король увезён, весь город в волнении, народ в грозном состоянии... это — опасные явления, о которых мой патрон, к сожалению, может узнать лишь тогда, когда непоправимые события уже будут совершившимся фактом.

— Действительно, это довольно печально, — нетерпеливо произнёс граф Игнатий. — Но всё-таки прежде всего сообщите мне о цели вашего приезда; может быть, то и другое находится в связи.

— Не непосредственно, — возразил Акст, — но всё же в великие, решительные моменты часто приводятся в роковую связь весьма различные вещи. Я прибежал сюда по поводу некоего Серры, которого его превосходительство господин министр отправил с поручением к вашему брату, графу Феликсу Потоцкому.

— Я знаю, — ответил граф Игнатий, — господин фон Герне говорил мне об этом; суть дела в продаже имения «Кроточин». Я просил министра не ставить меня в связь с этим Серра, чтобы оградить себя от обременительного надзора в том случае, если он, может быть, привлечёт к себе усиленное внимание русских агентов. Ну, что же с ним случилось?

— Этот Серра возбудил к себе недоверие господина фон Герне; он побывал в Могилёве, якобы с целью посетить там вашего брата, графа Феликса Потоцкого.

— Он? — воскликнул граф Игнатий. — Я не слышал об этом.

— Правда, у него был предлог для такой поездки, — продолжал Акст, — так как, по его словам, он должен был немедленно видеть графа Феликса. Между тем он не мог не знать, что именно относительно покупки «Кроточина» граф не в состоянии был дать там никаких сведений и точных разъяснений; последний тогда указал на банкира Капустаса и поручил последнему дать выписки из хозяйственных книг по имению. Так как Серра уже в Вене поддерживал сношения с графом Виельгорским, доверенным государственного канцлера, то сразу бросается в глаза и заставляет призадуматься то обстоятельство, что он теперь под таким ничтожным, как покупка «Кроточина», предлогом был в Могилёве, и как раз в тот момент, когда там находился император Иосиф, без сомнения ведший важные переговоры с императрицей; последние же едва ли были рассчитаны на выгоды Пруссии и на осуществление плана, относительно которого господин фон Герне пришёл к известному соглашению с вами, ваше сиятельство.

— А Серре известен этот план? — испуганно спросил граф Игнатий.

— Он не знает его, — ответил Акст, — но, и не зная его, он может противодействовать ему, если связывает финансовые интересы польского правительства и польских магнатов с венской торговой компанией так прочно, что наша компания торгового мореплавания будет оттеснена на второй план; кроме того всё же весьма возможно, что он проник в те планы или по крайней мере подозревает их. Он хитрый и опытный авантюрист, умеющий схватывать с полуслова и сопоставлять отдельные обстоятельства, о которых ему не сообщают. Я с первого же мгновения не доверял ему, и живо сожалею, что господин министр вообще связался с ним. Господин фон Герне только теперь стал разделять моё недоверие, так как обнаружилось, что Серра с чрезвычайным усердием трудится над тем, чтобы перенести в Вену центр тяжести всей финансовой комбинации, которая должна быть лишь подготовлением к осуществлению известного вам плана; Серра стремится сделать варшавскую контору компании торгового мореплавания филиальным отделением венской компании, а это вовсе не соответствует надеждам и пожеланиям господина министра. Даже и в деле покупки имения «Кроточин» Серра действовал далеко не так, как хотел министр, который покупкой этого имения намеревался оказать услугу вашему брату и, благодаря его влиянию, обеспечить себе осуществление своего плана. По осмотре книг банкира Капустаса этот авантюрист составил доклад, столь неблагоприятный для состояния хозяйства в «Кроточине», что теперь министру будет очень трудно добиться у компании торгового мореплавания согласия на покупку этого имения.

— Следовательно, король ничего не знает об этом? — испуганно спросил граф Игнатий.

— Король не должен знать ничего пред светом, — поспешил ответить Акст, — да и пред своими собственными подчинёнными. Всё это нужно сперва исполнить и представить королю уже готовым, чтобы на его величество не падало и тени подозрения в подготовлении этого. Поэтому и покупка имения «Кроточин» компанией торгового мореплавания должна иметь вид чисто коммерческой сделки этого общества.

— Итак министр покупает «Кроточин» не для себя, а для компании торгового мореплавания? — спросил граф Игнатий.

— Для господина фон Герне нисколько не интересно сделаться польским помещиком, — возразил Акст, — его имя лишь прикрывает подобные покупки, которые в противном случае возбудили бы всеобщее внимание и нежелательные толки. Ведь они производятся исключительно с политическими целями, чтобы теперь приобрести сильное влияние, воспользоваться им для наших планов и впоследствии доставить будущему польскому королю поддержку в значительном комплекте недвижимостей. Но Серра затрудняет необходимость содержать втайне операцию господина министра и таким образом — может быть, бессознательно, а то и сознательно — противодействует нашему плану. Не исключена и та возможность, — продолжал он, пронизывая взглядом графа Игнатия, — что он пожалуй старается привлечь вашего брата к совершенно иному, маня самого его польской короной, которую граф Феликс мог бы приобрести под протекторатом императора Иосифа и императрицы Екатерины. Господин фон Герне думает, что граф Феликс не был бы прочь от подобной приманки.

— Клянусь Богом, возможно, что он и прав! — воскликнул граф Игнатий. — Не здесь ли таится причина таинственного похищения Понятовского?

— Вы, ваше сиятельство, высказываете мысль, тотчас же появившуюся у меня, когда я при своём прибытии сюда узнал о роковом событии, в одно мгновение разрушившем все наши планы и, пожалуй, сделавшем их навсегда неосуществимыми, — сказал Акст. — В настоящую минуту, конечно, ничего не сделать, игральная кость ещё катится, нам необходимо выжидать, как упадёт она; во всяком случае теперь необходимо проследить двуличную деятельность Серры и, если возможно, обезвредить её. Я прошу вашей поддержки в этом. Господин фон Герне желает, чтобы Серра возможно скорее возвратился в Берлин; мне предстоит передать ему, что министр намерен дать ему устные инструкции относительно покупки «Кроточина», но я боюсь, что если он и в самом деле ведёт фальшивую игру, то он не последует на зов министра, по крайней мере в том случае, если ему удалось подействовать на вашего брата в высказанном мною смысле и приобрести его покровительство.

— Конечно, конечно, — отозвался граф Игнатий. — Но, Боже мой, что же делать? Моё влияние ничтожно, а в эту минуту я совершенно бессилен; князь Репнин властвует в Варшаве, и мой брат — о, я лично говорил ему о наших планах — по-видимому серьёзно и усердно ухватился за него; если он только последовал другим путём, то, вероятно, всё потеряно! — Он мучительно сжал голову. — Вы видите, — продолжал он затем, — что в те минуты, когда дело касается отечества, я не колеблясь отношусь к своему брату как к чужому, даже как к врагу.