— Опять хорошая комбинация нашей команды, — выдало с треском радио, — Петров отдаёт на Зубкова, тот дальше на Крутова. Обманное движение, пас с навесом на кольцо и в одном прыжке Петров переправляет аккуратно мяч в корзину! Вы не представляете, что творится на трибунах. Послушайте, как итальянские болельщики дружно скандируют название нашей команды. Великолепный баскетбольный спектакль!

На очередной тайм-аут, я приплёлся, как и в оборону позже всех. Конев подставил мне стульчик и начал делать массаж рук и плеч.

— Хорошо мальчики, хорошо, — Суренович больше ничего не рисовал на планшетке, а старался просто поддерживать игроков эмоционально, — последние десять минут!

Я посмотрел на табло USSR — USA 54:39. Просели мы по физике во втором тайме капитально, в лучшем случае на каждую удачную атаку американцев отвечаем своим попаданием. Разница пока держится, хватит ли сил?

— Суренович, — пролепетал я, — если сейчас включат штаты прессинг посыпемся.

— Что предлагаешь? — вклинился Алексеев.

— Меня заменить, — я махнул рукой в сторону скамейки запасных.

— Не, не, не, — отмахнулся Суренови, — забудь. Уже тридцать четыре очка настрелял, они пасут тебя по двое. Ты нам все руки под кольцом развязываешь.

— Да, да, да, — забубнил второй тренер, — нужно ещё немного потерпеть. Ещё чуть-чуть, зато в финале отдохнёшь.

Главный судья швейцарец Вебер снова пригласил команды на паркет. Я выбежал на свой правый фланг и вдруг услышал от американской скамейки запасных.

— Дайте ему, как следует! Не можете сдержать удавите пацана! — всё это выкрикнул тренер звёздно-полосатых Пит Ньюэлл.

Странно, уже не в первый раз понимаю, о чём говорят иностранцы, причём язык не важен, итальянский, французский, испанский, немецкий или английский. Однако долго мне рефлексировать не пришлось. Американцы разыграли быструю комбинацию, и Джерри Уэст положил нам очередные два очка, 54:41.

— Не спешим в атаке, не спешим! — крикнул с бровки Спандарян, — дайте Круту отдохнуть.

Я трусцой прибежал в свой правый угол и встал там, как памятник. Муйжниекс, Зубков, Вольнов и Корнеев, через пас перешли в зону атаки. Я показал с шагом Уэсту, который всю игру меня стерёг, что сделаю рывок под кольцо, он дёрнулся следом, я резко развернулся и остался на доли секунды один в своём любимом углу. Передача от Валдиса тут же нашла героя. Бросок и Уэст локтем влетает мне прямо по скуле. Я успел увидеть краем глаза, как мяч нырнул в кольцо, и больно бахнулся спиной на паркет. Из глаз тут же брызнули слёзы, и очень сильно сбилось дыхание.

— Я тебя подлюка задушу! — услышал я над собой медвежий рёв Корнея.

Я быстро откатился в сторону, чтоб не затоптали, и увидел, как Юра душит Джерри Уэста. На помощь своим партнёрам бросились все игроки обеих команд. Я устало поднялся и присел на зрительское место рядом с каким-то добрым итальянским дяденькой. Пока швейцарский судья Вебер и его помощник из Болгарии Такаев разбирали завал из тел. Я в принципе отдышался и даже немного повеселел. Забавно когда большие мужики толкаются, как маленькие дети в детском саду. Кстати, Джерри Уэст выжил. Корней в последний момент передумал брать грех на душу. Так чуть-чуть попугал, что я Юру не знаю, он ведь только первые секунды страшен, пока на нервах. А так милейший человек, даже мухи не обидит. После кучи малы, мне дали пробить ещё один штрафной. И счёт стал 57:41 на тридцатой минуте матча.

И после потасовки, американские студенты наконец-то сдулись. Надломилась в них вера в успешный исход поединка. И за пять минут до конца при счёте 67:50, Суренович меня заменил.

— Это победа товарищи! — ревел в микрофон охрипшим голосом Озеров, — великолепная победа нашей героической сборной! Ура, товарищи! За минуту до конца матч превратился в простую формальность. Команды откровенно его доигрывают.

— Мы как никогда близки к золотым олимпийским медалям по баскет… — последние слова комментатора пропали в невыносимом шуме и свисте радиопомех.

— Выиграли, наверное, — с виноватым видом сообщил Санька.

— Знаешь, что, — Толик нервно встал, — забирай свою радиоколымагу, и возвращай за неё наши деньги!

— Давайте спать, — сладко зевнула Наташа, — главное мы победили. А с этим хламом разберёмся завтра.

— Ну, за Богдана, — Прохор опрокинул последнюю рюмку из опустевшей чекушки.

— Прохор, — взмутилась Наташа, — вы хоть закусывайте, я вон всего столько привезла, и капуста квашенная и пироги с яйцом.

— Я после чекушки не закусываю, — пробубнил Прохор и пошёл в свою мансарду.

72:51, записала на тетрадном листе финальный счёт Татьяна Владимировна, главный редактор «Пионерской правды».

— В понедельник нужно обязательно опубликовать поздравительное письмо от пионеров Советского союза в газете, — сказала, потягиваясь, женщина и села на край своего любовного ложа.

— А кто его напишет? — Витюша бросил халат на стул, и улёгся на кровать, разбросав свои руки в разные стороны.

— Какой ты глупый, — пропела Таня, — сами напишем.

После чего она прильнула к губам своего студента.

— А зачем ты меня целуешь, если я такой глупый, — обиделся Виктор.

— Потому что дурак, — хохотнула женщина, оседлала Витюшу, как арабского скакуна.

После финальных рукопожатий я медленно двинулся в подтрибунное помещение, в душ и спать, остались две единственные мысли у меня в голове. Вроде такая победа, первая над сборной США на Олимпиадах, а сил никаких радоваться нет.

— Ну, ты дал! — подскочил ко мне с боку боксёр Боря Никоноров, — сорок одно очко положил копеечка к копеечке.

— Была бы трёхочковая дуга, вот тогда бы было на самом деле весело, — устало улыбнулся я.

— Я в баскетболе не рублю, — махнул рукой Никонор, — пошептаться бы надо, — боксёр опасливо посмотрел по сторонам.

— Давай завтра, — я остановился около раздевалки, — голова сейчас не варит.

— Ага, после обеда мячик побросаем, — предложил Боря и подмигнул мне.

В воскресенье 4 сентября на Олимпийских играх в Риме, кроме хоккеистов на траве, все остальные спортсмены готовились, как следует поразвлечься. Покататься по городу, съездить на море, даже нашлись те, кто решил обвенчаться в вечном городе. Например, австралийский пловец Джон Хенрикс повёл к алтарю американку Уилки, а Олимпийская чемпионка Даун Фрезер вышла замуж за своего соотечественника Робинсона. В Олимпийской деревне даже ходили потешные слухи, что один журналист потерял свою жену.

Я с утра подольше повалялся в кровати, а вот мой сосед по комнате, куда-то подорвался, при этом, как следует, привёл себя в порядок, помылся, побрился и причесался.

— На экскурсию записался, что ли? — смотрел на него я, хлопая спросонья глазами.

— Сильвия попросила полку прибить в комнате, — буркнул Корней.

— Ты там это поаккуратней приколачивай, молотком не промахнись, не трахни, куда не надо, — хохотнул я, переворачиваясь на другой бок.

— Мауре от меня привет, — я вновь попытался заснуть.

— Маура домой уехала к маме, — брякнул Корней, — то есть собиралась ехать. В общем, спи давай, не твоего ума дело.

И Юра громко бухнул входной дверью. Однако через минуту он вернулся.

— Что деньги оставил, неужели в аптеке теперь бесплатно комплектующие к полкам не продают? — я снова повернулся на другой бок, чтобы увидеть виноватое лицо Корнея.

Но на меня смотрел озадаченный Боря Никоноров.

— Мы же договорились после обеда мячик побросать? — промямлил я.

— Не могу я до обеда дотерпеть, мне сейчас надо, — Боря сделал супержалостливое лицо.

Мы опять решили не идти на берег Тибра, а поработать здесь, на глазах у наших уже бывших прямых конкурентов, американцев. После вчерашнего нам осталось 8 сентября сыграть с Бразилией, а 10 сентября с хозяевами Олимпиады, Италией. Я постучал немного мячом в асфальт и совершил первый бросок с семи метров, мимо.