— А я его влюбляться в меня не просила, — просто отмахивалась Ирина.

— Ты из-за Толика теперь на всех парней будешь обижена? — настаивала Наташа.

— И из-за Толика тоже, — отвечала упрямая подруга.

Кстати, у самого Толика поклонниц в Алуште было, наверное, с сотню. Из-за чего он периодически на пару дней куда-то пропадал, это тоже нервировало Наташу. Все же пусть и непутёвый, но родной брат, мало ли что может произойти.

— И последняя на сегодняшнем танцевальном вечере композиция! — сказал в микрофон, обаятельно и широко улыбаясь, Толик Маэстро, — «Звезды над Москвой»!

Без Богдана, который исполнял в конце «Дым над водой», теперь каждая дискотека заканчивалась этой медленной песней. Как показала практика, публике всегда в начале вечера нужно дать как можно больше напрыгаться под быстрые мелодии, а под конец можно запустить и несколько медляков подряд.

— Летний тёплый вечер Был у нас с тобой, — запел красивым мелодичным голосом Толик, — Нам шептали нежно Звёзды и прибой…

Блин, как хочется в Москву, окунуться в крепкие руки Богдана, подумала Наташа, подпевая на бэк-вокале брату. И как я устала от этих концертов. Каждый день одно и то же. Всё сегодня серьёзно поговорю с ребятами, нужно срочно возвращаться домой. Отдохнуть и от солнца, и от моря, и от музыки.

— Звёзды над Москвой, как твои глаза, Не забыть тебя, не забыть тебя, — продолжал петь Маэстро, — Звёзды над Москвой горькая слеза…

И Наташа снова вспомнила, как они с Богданом встретились в детском доме, куда его привели в костюмчике, на котором заплатка стояла на заплатке. И какой он был шалопай, пока не упал с крыши. Не то чтобы он сильно изменился внутренне, но как-то резко поумнел, заиграл на гитаре, стал сочинять песни. Иногда Наташа себя ловила на мысли, что это вроде бы одновременно и он, но и как будто совсем другой человек. И от этого он стал для неё ещё лучше.

— Браво! Браво! Браво! — кричали посетители дискотеки.

Весь вокально-инструментальный ансамбль вышел к краю сцены, и ребята дружно сделали общий поклон, после чего быстро убежали в подсобное помещение. Нужно было переждать пока Мимино убедит публику покинуть курзал. Обычно на это уходило от пяти до десяти минут. Обязательно находился кто-нибудь, кто требовал продолжения банкета, тогда к этому весельчаку подходил наряд милиции и предлагал перенести банкет в их гостеприимное отделение.

И лишь спустя пятнадцать минут на танцпол вынесли несколько столов, которые составили один за другим и накрыли одной большой белой скатертью. Затем Саша Мкртчян занёс большую кастрюлю, из которой выглядывали шомпола с шашлыком из баранины. Вокруг тут же разлетелся запах жареного мяса и острого уксуса. Потом на столе появились фрукты, нарезанный дольками арбузы и дыни, виноград и персики. Несносный Толик привёл на праздник свою новую подругу. Ей оказалась отдыхающая в местном санатории «Рабочий уголок» девушка из Ленинграда, Вера. На вопрос Наташи, зачем ты сюда свою двадцатилетнюю старушку пригласил? Брат просто посмеивался, напирая на то, что ты в этом ничего не понимаешь.

Кроме названной Веры и нового временного гитариста Серёжи, на Дне Рождения присутствовало всё семейство суетливого, но доброго Саши Мкртчяна. Жена, две дочери, двадцати и восемнадцати лет, и десятилетний сын. Наташа долго сомневалась, что надеть на праздник, толи джипсовую юбку, толи сами джипсы клёш, толи единственное элегантно облегающее фигуру чёрное платье. Выбор пал на последний наряд, пару старых цветастых простеньких платьев она не рассматривала. Ирина же наоборот надела джипсовую юбку до колен с приталенной синей рубашкой.

— На тебя что не надень, всё идёт, — сказала своей подруге перед дискотекой Наташа.

— Ладно, — посмеиваясь, отмахивалась Ирина, — с твоей фигурой хоть сейчас в дом моделей! Платье повседневное, в его оформлении используются ткани двух расцветок.

Ирина изобразила, что все это говорит в микрофон.

— Силуэт мягкий с небольшим прилеганием, — подыграла ей Наташа, — модная деталь — кокетка!

Обе девушки дружно прыснули от смеха.

— В Москве закажем Тоне что-нибудь новенькое, — отсмеявшись, сказала Наташа.

— Правильно, — выдохнула Ирина, — а то совсем надеть нечего.

— Как нечего? — удивился Санька, — у нас же самые моднявые в Алуште концертные костюмы! Мне за штаны уже пять раз тысячу рублей предлагали!

— А сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты со своими глупостями не встревал? — вдруг психанула Ирина.

— А я чё? — удивился Зёма, — я ни чё.

За праздничным столом, открыв бутылку шампанского и разлив всем по чуть-чуть, первый тост взялся произнести директор курзала Саша Мкртчян.

— Мы восхищаемся красотой и величием природы! — улыбаясь, начал Мимино, — так давайте пожелаем нашим именинникам всех благ: озёрной чистоты помыслов, горной мощи здоровья, радужного счастья и вулканической любви! Ура!

— Ура! — громче всех заорал Санька Земакович, — Маэстро за тебя!

— Наташа, поздравляю тебя, — тихо шепнула подруге Ирина.

— Мама я тоже шампанского хочу! — заголосил младший Мкртчян.

— Вот тебе лимонад! — придвинула фужер сыну супруга директора курзала.

— Я хочу шампанского, — заревел сынуля.

— Цыц я говорю, — цыкнул на сына глава семейства, — а теперь мой большой сюрприз! Девочки помогите мне, — обратился он к дочерям.

Девушки вынесли из подсобки большой моток материи и растянули его на сцене так, чтобы из зала не было видно, что происходит за ним. Весь народ напряжённо замер. А Санька от неожиданности открыл рот. Мимино загадочно прошёлся взад и вперёд перед импровизированным занавесом, хитро улыбнулся, поднял руку вверх и резко бросил её вниз.

— Открывай! — высоким голосом скомандовал старший Мкртчян.

Его дочери опустили полотнище и все ахнули. У микрофона с гитарой в руках стоял Богдан Крутов.

— Едрит ангидрит, — пролепетал Зёма, — Богдаша!

Не знаю, подействовали ли на меня слова главного тренера боксёрской сборной Сергея Щербакова, либо я сам попривык к боли, но бросок ко мне вернулся. Даже процент попаданий подрос. Вот с дриблингом, с рывками проблемы до сих пор сохранялись. Но на минуту другую я в любом матче мог выйти на замену и забросить парочку дальних выстрелов. Даже Суренович немного повеселел, всё же с него за результат спросят, а не с меня.

За два дня до Дня Рождения совей любимой девушки и лучшего друга я начал постепенную бомбардировку главного тренера.

— Суренович, на день отпусти, в Алушту слетаю, — канючил я.

— Куда ты слетаешь? — хлопал глазами Спандарян, — мы в Рим вылетаем не сегодня, завтра, видать тебе совсем все мозги отбили.

— Есть немного, теперь на всю жизнь останется косоглазие, — соглашался я со всем претензиями тренерского штаба, — я на пару часов друзей с Днём Рождения поздравлю и обратно.

— Если ты случайно не прилетишь в Рим, — переходил на повышенные тона главный тренер, — то меня из сборной прямиком отправят тренировать команду чукотских оленеводов! А я, между прочим, языка ихнего не знаю.

— Если что пойдёт не так, — качал головой я, — меня самого пошлют играть в команду колымских золотодобытчиков. Ну, так как, отпускаешь?

— Иди ты на х…! — психовал Суренович.

— Значит, таможня дала добро, — догадался я по глазам.

Однако с базы сначала я заехал в нашу измайловскую загородную хибару, проведать Прохора, ну и заодно кота Ваську. Картина, которая мне предстала, была далека от радужной. Нет, с котом было все окей, тем более я сразу с порога открыл для него чудный кошачий деликатес под названием «Килька в томате». Но в помещении я сразу почувствовал запах алкогольного перегара. Прохора я застал сидящим в единственной большой комнате за столом с ножом в руках.

— Здоров, Богдаша! — улыбнулся ветеран войны, — ложки и тарелки для соседей вырезаю, надо же на что-то жить, — сказал он, показав мне свои изделия.

Я подошёл и тепло поприветствовал человека с золотыми руками.