Ближе к вечеру ко мне подошёл уставший Лёша и сказал, что я ещё не осмотрел «бывшую монастырскую купальню», не оценил проделанную работу по её благоустройству. Затем Лёша пошёл к себе домой, а я отправился в баню.

Отреставрированная за короткие сроки терма представляла собой одноэтажное купольное здание, начиналась с раздевальни—предбанника с многочисленными нишами для личных вещей и прочих банных принадлежностей. Следующий проходной зал предназначался для массажно—оздоровительных процедур, там уже поставили три каменные кушетки—лежанки. Я прошёл дальше, в зал с первым бассейном, воду подогрели до умеренной комфортной температуры, полусферический купол этого банного помещения с двух сторон поддерживали колонны, стоящие на подиумах из массивных мраморных блоков. Свод и стены Лёшины работники прилежно отскребли от грязи, копоти, паутины – отмытая смальта и мозаика с изображёнными на них охотничьими сценками заиграли новыми красками. Было тихо, как зимой на кладбище, в трёх первых залах я не увидел посетителей, гардеробщиков, мойщиков, банщиков или массажистов.

Следующее, более просторное помещение с неглубоким бассейном с горячей водой перекрывали по бокам шесть крестовых сводов, которые, как обычно, поддерживали колонны. В двух нишах, ранее пустовавших, поставили чьи-то гипсовые статуи. Стены заново отштукатурили, на скорую руку нарисовали неказистые наброски традиционных мифологических сцен и сюжетов, полы облицевали мозаикой из крупных осколков светлого декоративного камня или тусклого ребристого мрамора. Зал наполнился лёгким, прозрачным паром, сквозь который я смог разглядеть, что все достоинства отремонтированной термы кое-кто успел оценить раньше меня.

По сути, мы с ней никогда не оставались наедине, тем более, в такой располагающей обстановке. Мне уже наплевать, что за нами начнёт подглядывать система и снимет нас на свою долбаную камеру, а потом, сидя на какой-то далёкой планете, по сто раз будет просматривать нашу порнуху; наплевать, что в баню может зайти Кир или кто-нибудь из сотрудников – я разделся и прыгнул в воду. Лена обернулась и выжидающе уставилась на меня. Я подплыл к ней, попытался приобнять – она портанулась на пионерское расстояние и злобно прошипела:

– Знаешь, Александр, год назад на своей страничке в инстаграме я разместила один прикольный статус от Омара Хайяма…

«Опять не к месту вылез этот вездесущий Омар Хайям!» – подумал я, не ожидая от такого начала ничего хорошего, а Лена не дала мне вставить слова и продолжила:

– «Лучше голодать, чем что попало есть, и лучше быть одной, чем вместе с кем попало». Разве ты забыл, как я с тобой познакомилась?

– Нет.

– Ну, скажи, что случилось тогда?

– Я тебя от дикарей спас…

– Ты меня «от дикарей спас»? Это теперь так называется? – захохотала Лена, и её смех разнёсся отрывистыми звонким эхом по всей бане. – Чтобы разрезать на мне верёвки, ты потребовал перечислить тебе на счёт сто тысяч монет!!! Как же это отвратительно – воспользоваться беспомощностью связанной девушки, содрать с неё сто тыщ за «спасение», а потом додуматься обхватить её за задницу и облапать везде своей третьей невидимой рукой! Скажи, неужели ты совсем не помнишь тот развесёлый вечерок, когда вы со Степаном разгулялись и упились самогонкой до состояния поросячьего визга? Неужели не помнишь, что ты вломился в мою палатку, как к себе домой, развалился на моей постели и раскомандовался на всю полуночную деревню: «Ленка, давай, раздевайся, показывай сиськи и шагом марш ко мне в койку! Сделаешь омлет!» И после всего этого ты, Александр, до сих пор всё ещё имеешь наглость постоянно подкатывать ко мне свои яйца! Ты считаешь меня надутой резиновой зиной с отверстием вместо головы, а я уже заколебалась культурно тебе намекать, что никогда не буду встречаться с таким мужчиной! – с презрением посмотрев на меня, выкрикнула она и затем, криво усмехнувшись, добавила, – знаешь, когда я жила в Вольске, однажды мне пришлось поймать попутку… Я отдала этому водиле свои последние триста рублей, он с удовольствием положил их в свой карманчик, а потом предложил мне проехать в его трёхэтажный особнячок, посмотреть порнушку, попариться в баньке и попить чаёк. Ну не идиот? А ты своими повадками напоминаешь самого хитрожопого из всех бомбил, который хочет и рыбку в ресторанчике поесть, и чтоб она сама потом за его ужин ещё и заплатила!!! Ты захотел поиметь мои деньги – ты их поимел… А если ты ещё раз надумаешь приставать ко мне или дотронешься до меня своими жадными загребущими клешнями, – она медленно раскрыла сжатые в кулак пальцы правой руки, на её ладони, осветив всё вокруг, появился обжигающий огненно—солнечный шар, – я угощу тебя вот этим, и мне уже наплевать, что эта грёбаная система удалит меня из этой грёбаной игры! – со всей силы запустив неостывшую шаровую молнию в дальний угол бассейна, Лена телепортом сбежала от меня подальше.

Огненный сгусток, кометой пролетев надо мной, с электрическим треском упал в воду и постепенно опустился на дно. Баню вновь накрыла тишина. Честно говоря, я давно забыл про грёбаные сто тыщ и ничего не помнил ни про грёбаные сиськи, ни про грёбаный омлет. Плавать уже расхотелось, я вылез из бассейна, по пути к себе выпил литровую амфору красного вина из Лёшиных запасов, а утром проснулся в компании рабынь, которых купил вчера на базаре у Язида «Ибн Хаттаба».

Утром в дверь постучался Кир.

– Хватит тебе дрыхнуть – солнце уже взошло! Спускайся, там припёрлись два повара от Алексея и притащили нам пожрать.

Я вышел во двор. Меня дожидалась тучная женщина в годах, в руках она держала пятилитровую двуручную глиняную бутыль с молоком, рядом стояла двухколёсная телега, наполненная хлебом, вяленым мясом, миской с отварными яйцами и внушительным набором кухонных ножей. На земле лежали три медных блюда диаметром по полтора метра. И одна жестяная кастрюля приблизительно такого же размера.

– Так много народу нам прокормить поручено! – заявила повариха. – Подходящая утварь! Хлеб с мясом вам сейчас на утренний перекус. Я Ливерия, а вон там мой Травл… Ну, чего ты, безрогий козлина, тут стоишь статуём, поскорей заноси в кладовую – свежачок уже потёк!

Я увидел невысокого мужичка, согнувшегося под весом полутораметрового жирного тунца, который разместился на натруженных поварских плечах. Щуплый Травл и головастый тунец чинно поклонились мне и отправились на кухню.

– Да, мой Травл – известный рыбник и знатный хлебодел, а мы уж расстараемся, приготовим наваристую похлёбку из тунцовой головищи, хвостища и плавничков! На всех хватит! Замесим тесто, а из рыбьего мяска Травл напечёт пирог! Есть у господина чугунная жаровня? – порадовала меня Ливерия, поставила на землю бутылку с молоком, достала из телеги внушительную деревянную поварёшку—колотушку, забила ей по блюду и на весь двор закричала дурным голосом: «Ячменные хлеба! Свежее овечье молочко! Сегодняшние яички! Завяленное бычье мясцо!»

Во время завтрака, неожиданно свалившегося на нас, мои люди знакомились друг с другом, а я обратил внимание, что Лена в столовой не появилась.

– Надо будет попросить Ливерию испечь мне бургер с говядиной, – с набитым ртом размечтался Кир. – А то я тут по макдаку соскучился.

– Что-то Лена на завтрак опаздывает, постучись-ка к ней в дверь и напомни, что ей давно на работу пора. Солнце уже взошло.

Я договорился с Ливерией о ежедневном трёхразовом питании для всех проживающих в игорном доме.

– Мы с Травлом натушим дыни, засолим артишоки, нашинкуем кур, наварим петухов, чечевицу и бобы, присолим тунца, зажарим палтуса, развесим на воздухе вяленую треску, нашпигуем уток фисташками, фигами и чёрными сливовинами, напечём пшеничные лепёшки с козьим сыром и мелкими оливками, наляпаем колечки из теста и сдобрим их растопленным медком. А господину соорудим сочную, мягкую запеканку с анчоусами, не тревожьтесь – рыбьи головы, жидкие кишочки и жёсткие хребты мы сперва из них повынимаем! Забродившее пивко или столовое сливовое винишко, ежели господин желает, быстренько раздобудем – знаем нужные места… Под вечер Травл выкопает на ваших задворках глубокую яму, обложит её красным кирпичом, укрепит жидкой известью и цемянкой, а когда его тындыр засохнет, натрём чесночищем, приправками и солью любую тушу, какую захотите – свиную, козлиную или баранью. Сначала выпотрошим её, потом бросим на решётку, закроем тындыр крышкой и закоптим скотину целиком…