— Я весь во внимании, — облокотился на стол, отодвинув пустую чашку.

— Не могу жить в твоем доме, — заявляет.

— Не намерен развивать эту тему. Полгода — и можешь идти на все четыре стороны. Держать не стану.

— Мне нужно работать, оплачивать пребывание и лечение больной мамы, она проживает в интернате.

— Думал, у тебя никого нет… И что с ней? — не ожидал услышать такое.

— Потом как-нибудь расскажу, — потупила взгляд, словно разговор неприятен.

Нежелание делиться со мной личной информацией раздражает. Впрочем, сам узнаю. Вообще не помешает подробнее изучить: с кем имею дело. Меня ввели в заблуждение, сказав, что Снежана сирота.

— Давай, для начала поступим так: ты вспомнишь в подробностях тот день, когда влипла в историю, иначе не смогу помочь…

Я удивлена переменами в поведении Самира: ночью, словно демон, захвативший в свою власть, без шанса на спасение, требующий абсолютного подчинения; и нежный, ласковый утром, открывающий максимальную чувственность, позволяющий забыть о причиненной боли… Какой все-таки противоречивый, с непростым характером, мужчина. Вдруг захотелось узнать о нем больше. Но даст ли такую возможность…

— Снежана? — он смотрит в ожидании ответа. И, похоже, опять недоволен, что изучаю его внешность. Ничего не могу поделать: в особенности привлекает магнетический взгляд небесных глаз. Или на меня так действует…

«Ах, да… тот день…» — напомнила себе озвученный им вопрос, прокручивая в голове события злополучного вечера.

— Отвечу, если не на все, то на некоторые твои вопросы, раз уж так интересно, — добавил, как будто прочитал мои мысли, а потом улыбнулся, от этого жеста бросило в жар.

— Как уже говорила, танцовщицей там работала… — с трудом отвернулась, чтобы не показывать свою реакцию, самой странно от всего происходящего, и дала себе команду не глазеть на него. — Одна из девушек опаздывала, а шоу должно идти непрерывно — вопрос репутации. Я в том номере не участвовала, хотя всю программу уже знала. Менеджер сказал выступить вместо нее, для этого требовалось сменить костюм, ему некогда было — объяснил, где взять… Но если с танцем проблем не возникло, то в незнакомом помещении плохо ориентировалась. Я же кроме гримерной и сцены нигде не бывала. А тут: пришлось искать… Угодила не туда…

До сих пор не понимаю, как код подошел к двери, а может менеджер ошибся, дал не те цифры, в результате — подставив меня. Удивилась наличию лестницы, уходящей куда-то вниз. Банальное любопытство разыгралось. Сделала всего-то несколько шагов и нарвалась на охрану…

— Продолжай, — поторопил Самир, заметив мою задумчивость.

— Отвели к владельцу «Марионетки». Он спросил: что вынюхивала? А я ведь даже не поняла ничего, это потом сообразила — секретное что-то там, и уже позже сама все увидела — творящийся разврат, подпольное казино… Как по мне: ничего примечательного не случилось, чтобы давить, угрожать, подкидывать наркотики для компромата, насильно удерживать, принуждать к проституции… Не успела зайти далеко, чтобы узнать лишнего.

— Странно… — вздохнул он. — Может, на кого-то из посетителей наткнулась? Все-таки публика избранная, своеобразная… И это вызвало недовольство.

— Меня скрутили сразу… Какие-то люди были, но никого толком не видела…

— Во что же ты влезла… — разглядывает внимательно. — Точно ничего не упустила?

— Это все, — уверенно ответила.

— А теперь вернемся к остальному, — Самир поднялся со стула. — Жить ты будешь тут…

— Но… — хотела возмутиться. Он подошел сзади, положил руки мне на плечи, сжимая их и затыкая таким образом.

— Ты попадаешь в зону моих интересов, а значит — несу ответственность за тебя.

— Самир… моя мама…

— О ней не беспокойся: оплачу интернат на полгода вперед.

— Нет! — резко встаю, развернувшись к нему лицом. — Я свободный человек! Ты не можешь диктовать условия. А та глупая ситуация, в которую попала, не дает тебе право распоряжаться мною, словно вещью.

— Серьезно, не понимаешь? — злится, нахмурив брови. — Не шучу, говоря, что опасность существует. Ничего просто так не делается, с этим предстоит разобраться. Пока все не узнаю — живешь здесь и не высовываешь носа за пределы квартиры без меня.

— Я привыкла работать и зарабатывать сама, между прочим, любимым делом занимаюсь!

— Чем? Трясешь задницей по клубам? — кидает обидные слова. Сколько раз приходилось слышать о несерьезности такого увлечения, как танцы.

— Вообще-то, преподаю в танцевальной студии у друга, мои ученики — дети разного возраста… — вздыхаю и сажусь обратно. — Вот, моя основная работа и отказываться не собираюсь, не могу их бросить.

— Твоя единственная обязанность на ближайшее время — ублажать меня, — наклоняется к моему уху, а рука ложится на шею в предостерегающем жесте, слегка ее сжимая.

«Кажется, ошиблась… опять…» — нервно сглатываю, не стану сейчас оспаривать свое положение.

— Что за друг? — спрашивает и оттягивает голову за волосы назад, чтобы посмотрела в глаза.

— Друг — как друг, — не понимаю, что его интересует.

— Спишь с ним? — голос Самира звучит угрожающе.

— Нет, — честно говорю. Странные вопросы…

— А с кем-то, кроме меня, за прошедший месяц имела связь? — он натягивает волосы, причиняя боль.

— Пусти! — хватаюсь за его руку в желании освободиться. — Больно!

— Отвечай! — лишь сильнее сжимает, наплевав на просьбу.

— Не твое дело! — еще немного и расплачусь.

— Я жду! — пальцами свободной руки обхватывает подбородок.

— Не было, никого не было! — слезы уже текут. — Правда…

— Хорошо.

Самир отпускает, наконец. И поведение вновь резко меняется: гнев исчез, уступая место нежности. Тянет на себя, скрывая в объятиях. Поглаживает волосы, трется щекой об меня…

Боюсь пошевелиться.

— Прости, не хотел, — шепчет.

«Извиняется?» — каждый раз удивляет. Не знаю, чего ждать в следующий момент, как поступит, какие слова скажет…

На его «прости» киваю, надеюсь, жест заметен.

— Сейчас я ухожу, — отстраняется. — Вернусь к четырем часам. Отвезу тебя к врачу, будь готова, — ловит мой взгляд. — Воспользуйся интернетом, закажи вещи, обувь, белье, все необходимое… О стоимости не думай: дорого, шикарно, изыскано — вот, что нужно.

— Это лишнее, — не буду ничего покупать.

— Это не обсуждается, — чуть ли не приказывает.

Решила промолчать. Доказывать бесполезно. И намерение, не пользоваться чужими деньгами, озвучивать не стану.

— Готов ответить на интересующие тебя вопросы, по возвращению, только сильно не рассчитывай на откровенность.

— С чего ты взял, будто меня что-то интересует? — делаю безразличный вид. Хотя, да, многое хочется узнать.

— Иногда взгляд бывает говорящее слов… — подходит вплотную, загадочно смотрит с высоты своего немаленького роста, но не прикасается, а у меня сбивается дыхание от простой близости глаз.

«Это он на что намекает: на симпатию с моей стороны?».

— Накидаю список с вопросами, — отхожу от него.

— Заинтриговала, — усмехается по-доброму, эффектно изогнув бровь.

Самир постоянно ставит в ступор крайностями в поведении, балансируя где-то на грани противоречивых чувств и эмоций. Что за человек такой…

— Провокационные и сугубо личные могу задавать?

— Записывай все, что хочешь, выберу сам.

— Может, на почту пришлю? — приходит внезапно идея, вдруг о чем-то спросить язык не повернется.

— Стесняешься? Хотя… Так даже интереснее. Обещаю: не затягивать с ответом.

А у меня в голове целый ворох вопросов созрел.

С нетерпением ждал список от Снежаны. Интересно, о чем спросит? Невозможно не заметить, какими горящими глазами смотрит на меня. И, по правде, нравится этот взгляд — заводит, манит, а внешняя нежность, невинность, скромность — привлекают… С ней не заскучаешь, значит, полгода пройдут в насыщенном темпе.