Обнаженная девушка извивалась в эротичном танце… Руки ее привязаны алыми лентами к «крестовине», словно она марионетка, двигающаяся по желанию умелого кукловода. На ней маска с нарисованным лицом, но прорезей для глаз нет. Смотреть на публику, как и разговаривать с клиентами, если те не пожелали иначе, запрещалось.

В полной темноте создавалось впечатление, что вокруг никого и ничего не существует, лишь музыка, льющаяся откуда-то сверху…

Посетители рассматривали редкий аукционный лот, делали ставки и, не без удовольствия, блуждали похотливыми взглядами по молодому девичьему телу — красивым изгибам, высокой груди, упругим ягодицам, плоскому животу, длинным стройным ножкам… Сегодня кто-нибудь из них купит ее девственность.

Оживленные споры продолжались недолго. Мужчина, яркой восточной внешности, молчавший все время, поднял сумму сразу на несколько позиций, и желающих резко поубавилось, пока не закончились вовсе. Три удара молотка известили о завершении торгов.

Он подошел к девушке, отрезал ленты, и, подхватив на руки, унес в специальную комнату. Собирался вдоволь насладиться купленной на ночь игрушкой.

«Чистая, невинная, ничья…» — обошел вокруг нее, внимательно окидывая глазами соблазнительную фигурку.

И эта заметная волнительная дрожь, что охватила ее сейчас, заводила еще больше. Для полноценного образа и ощущений хотелось увидеть лицо, но в условиях договора значилось пожелание девушки остаться инкогнито. Лишь волосы оказались доступны взору — темные, вьющиеся, чуть ниже плеч. Брюнетки с белой молочной кожей — его слабость.

Мужчина провел пальцами по спине — от нежного прикосновения ее кожа покрылась мурашками, а изо рта вырвался сдавленный вздох. Потом переместил ладонь на живот, резко привлек к себе, целуя напряженные плечи. Аппетитная попа уперлась в пах, вызывая жгучее желание, а небольшие холмики груди так уютно поместились в его руках.

«Идеальная… И вкусно пахнет…» — подумал он, подталкивая девушку к кровати. Оставшимися лентами на запястьях привязал ее к изголовью. Не хотел, чтобы дергалась или отталкивала, когда ощутит боль, что неизменно наступит.

— Не бойся, — тихо сказал, видя, как сжимает бедра и часто дышит.

От его голоса, глубокого и вибрирующего баритона, внутри у нее поселилось томительное ожидание близости, разливая в низу живота жаркие волны. И решила для себя, что бояться нечего. Пожалуй, ей даже повезло: попался не извращенец, каких полно бывает в подобных заведениях… Эта ночь закончится, а вместе с ней унизительное положение, в которое попала по собственной глупости.

Мужчина избавился от одежды. Устроился между девичьих ног. С наслаждением прошелся руками по телу, заставив выгнуться навстречу. Наклонился, поцеловал грудь, дразня возбужденные соски языком. Попутно пальцами выводил узор по влажным складочкам, добиваясь нужной реакции. Она была уже готова: извивалась и сладко постанывала.

Не желая больше оттягивать, резко вторгся в нее, разрывая плеву… Девушка закричала от пронзившей боли. Он дал возможность привыкнуть к новым ощущениям, но всхлипы продолжались, это грозило перейти в истерику. Такой поворот его не устраивал, хотелось полной отдачи и участия.

Сорвал маску с ее лица, от этого жеста она замолкла. На него уставились черные глаза с пушистыми ресницами, а пухлые губы манили попробовать их. Мужчина склонился к ней, впился жадно поцелуем и продолжил двигаться, срывая заветные стоны…

Что же я натворила? Зачем подписалась на эту авантюру? И теперь от меня, кажется, не скоро отстанут. Совершенно не знаю, как выбираться из ситуации, в которую угодила по собственной глупости. Кислород перекрыт… А за мной идет откровенная охота.

«Марионетка»… Ненавижу это слово. Трясет от страха при одном только упоминание. Не знаю: куда бежать, где прятаться, как избавиться от продолжающегося давления и угроз?

Работать в этом клубе когда-то было моей мечтой, попасть туда — считалось не просто удачей, а чуть ли не самым большим выигрышем в жизни, шансом устроиться на высокооплачиваемую работу, начать карьеру… Я профессиональная танцовщица. А грандиозные шоу, проводимые там, пользовались огромной популярностью, только ради этого зал набивался до отказа — желающих увидеть своими глазами всегда много.

Говорю о приличной версии, конечно.

Мало кому известно о двуликости заведения, лишь единицам — избранной публике, в лице обеспеченных мужчин. Для них существовал подпольный вариант развлечений: казино, бордель, аукционы с живым товаром, вплоть до приобретения рабыни или раба — у кого какие пристрастия и пожелания.

Я тоже не подозревала. И все бы ничего… Но заблудившись однажды в коридорах подсобных помещений, случайно забрела в запрещенную зону, была поймана, а потом началось преследование… Заверений, что буду держать язык за зубами, такому жесткому беспринципному человеку, как владелец «Марионетки», оказалось недостаточным. Меня буквально вынудили прийти и сдаться… А моя неискушенность, в сексуальном плане, определила форму расчета, чтобы, наконец, оставили в покое. Пришлось согласиться на мерзкие условия, ведь грозил вполне реальный срок, после того, как подкинули наркоту…

И сейчас, выйдя из подъезда своего дома, наткнулась на черный тонированный внедорожник. Сердце тревожно забилось, понимая, что в ловушке. Ни на грамм не сомневалась: по мою душу приехали. Когда это закончится? Ведь полагала, после той ночи отстанут.

«Глупая, глупая наивность!» — как же вляпалась во все это… Внимательнее нужно быть, внимательнее…

Из машины вышел амбал, открыл пассажирскую дверь и жестом показал садиться. Хотела ретироваться, но спиной уперлась в другого шкафообразного мужика. Он подтолкнул вперед, отрезая пути к отступлению.

Совсем не понимаю, что нужно опять? Чем так моя персона привлекла?

Привезли к его «величеству». Он хмуро взирал, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.

— Сядь, — кивнул на свободный стул бывший работодатель. Если честно, не знаю его имени. Мы обычно по всем вопросам к менеджеру обращались.

Опустилась на край сидения.

— Будешь трудиться там, — заявляет мужчина со всей серьезностью, пальцем указал на пол, говоря о цокольном этаже, где находится сердце «Марионетки», истинная суть.

— Что? — нервно сглотнула.

— Клиент пожелал именно тебя — значит, так тому и быть.

— Я не вещь… — мой голос дрогнул, готова расплакаться от несправедливости.

— Хорошо. Тогда выбирай: тюрьма или полгода несложных, даже приятных, обязанностей, — на слове «приятных» он сделал акцент.

— Почему? Вы же обещали… У нас был уговор… А в итоге: снова ставите условия?

Он откинулся на спинку стула в позе «хозяин жизни».

— За тебя предложили кругленькую сумму. Не устоял. И привык угождать посетителям. Ты тоже в накладе не останешься, сомневаюсь, что получала когда-либо такие деньги.

— Это называется проституция…

— Это называется: у кого-то мать находится в интернате для инвалидов. Требуется оплата проживания и лечения.

— Откуда вы… — обида душит, когда слышу о маме, и не могу сдержать слез. Ударил по больному месту, применил запрещенный прием.

— Так как? — изогнул бровь, а на лице отразилась издевательская ухмылка.