– Да что с тобой? – Я недовольно на него покосился. – Ты же знаешь, я прав. Знаешь, Бездна – болезнь этого мира, которую надо было вытравить полностью. Знаешь, Нечто, тот дурак-маг, что заигрался с Бездной и ломанулся в дыру, наверняка ради еще большей силы, – редкая тварь, которую следовало прикончить как можно раньше, не глядя на то, что он Великий Маг. Если бы мир знал имя этого человека, я бы никогда в жизни его больше не произнес, Анха. Он не заслуживает ничего, кроме забвения и презрения.

Анха разглядывал меня некоторое время с какой-то непонятной яростью, затем холодно бросил:

– Смотри.

Он потянулся к Нитям. К Пустоте. Я видел, как он вплел ее в узор костра, и пламя потухло на мгновение. Затем Анха резко выдернул черные Нити, и огонь снова разгорелся как ни в чем не бывало. Я разглядывал результат с восторгом и недоверием одновременно.

– Вы все-таки ее плетете… – выдохнул я наконец.

– Анха, тебя сразу прикончить или дать сначала возможность объясниться? – Невероятно мрачно поинтересовался Марзок за нашими спинами.

Мы вздрогнули и обернулись. Марз стоял и смотрел на нас с таким гневом, что мне захотелось очень быстро убежать. Анха бросил на меня полный обиды и негодования взгляд. Я не сказал, что он идет. Чуял, но откуда мне было знать, что последнее, чего захочет мой друг – это присутствия его отца на демонстрации его талантов?

Марзок продолжал сверлить Анха жутко разъяренным взглядом, который даже сомнения не оставлял в том, что учитель ни разу не пошутил. В таком состоянии я его раньше в жизни не видел. Так что, как бы страшно мне ни было, друга требовалось спасти в первую очередь, пока он у меня еще имелся в принципе.

– Прикончи сначала меня, – попросил я с кривой ухмылкой. – Это же мне нельзя было видеть, что вы ее плетете, судя по всему.

Марзок вздохнул, потер пальцами лоб, сел между нами и холодно уточнил:

– С какой бездны ты это сделал, аккари Анха?

– Он просто пытался меня успокоить, – сказал я прежде, чем Анха успел хоть что-то попытаться ответить. – Я волновался, что мы ничего не знаем о том, как справиться с Бездной и этим гадом, Нечто, потому он показал, что у нас есть шестая Нить мироздания для борьбы с подобной мерзостью.

– Вот приблизительно поэтому, – сквозь зубы процедил Анха.

Марзок тяжело вздохнул и покачал головой.

– Я слушал это с полчаса, севойо, – мрачно заметил Анха.

– Это не повод, аккари, – язвительно отрезал Марз.

– Но вы все-таки ее плетете, – радостно заявил я. – Значит и тогда вы были рядом с Алво, пошли за ним, правильно? Он придумал, что делать, а вы ему помогли.

– Мы были рядом? – Марзок приподнял бровь. – Он придумал?

– Уверен, что не повод? – насмешливо уточнил Анха у отца.

Марзок снова очень тяжело вздохнул.

– А если все вернется, вы же пойдете за мной? – С надеждой спросил я, игнорируя их странные интонации и тайны, которые раньше бы меня жутко разозлили, но теперь было совершенно не до этого. – Станете рядом с Главой Совета защищать мир, правда?

Анха закрыл глаза рукой и вздохнул не менее тяжело, чем до этого его отец. Марзок внимательно смотрел на меня некоторое время, затем усмехнулся:

– Если ткани мироздания станет грозить беда, мы будем рядом, Дэйшу.

Я ответил ему счастливой улыбкой. Но, как бы меня не успокоило то, что я увидел и услышал, где-то на границе сознания невольно пульсировала странная, дурная мысль. А что, если?.. Нет, этого просто не может быть. Да, они похожи, очень похожи, Бездна и Пустота, черные Нити. И все же нет, дар Мейет – жизнь. Спокойная, прекрасная, такая удивительно, завораживающе притягательная. Она не способна уничтожать, тем более, настолько жестоко. Она о защите ткани мироздания и людей, о воле богов и вей саат, не о смерти и уничтожении всего на свете… Только, как бы я не пытался себя убеждать, я сомневался. А потому попросил:

– Я хочу коснуться ее также. Хочу знать, как она отвечает.

– Забавное совпадение, – хмыкнул Марз, не сводя с меня прищуренных черных глаз с выражением, которого я вовсе не понимал.

– Это не одно и то же, севойо! – резко бросил Анха. – Они не похожи!

– Неужели? – Марзок, приподняв бровь, посмотрел на сына и с улыбкой предложил: – Тогда выбирать тебе, аккари. Также, как однажды уже выбирали.

Анха раздраженно дернул плечом и усмехнулся:

– Прикоснись.

Алво говорил, Бездна пугала и приносила боль. Мне просто нужно было убедиться. Я потянулся к Пустоте, поддался ее сумасшедшему зову, ее голосу, впервые за долгие годы, дотронулся. Как же приятно. Такая умиротворяющая, несущая затаенную радость, ощущение заботы, покой. Я вспомнил, невольно, тот сон, прохладную нежную ладонь, на секунду коснувшуюся моей щеки. Как похоже… Нет, они не одно. Не могут быть одним. Бездна – болезнь ткани мироздания, просто похожая на дар Мейет. Он не способен приносить страдания, он – жизнь. Утешение, ласка. Теперь я знал это наверняка, чувствовал сам. Просто совпадение, случайность. Там, в Пустоте, не может быть смерти. Не может быть ярости и мучений. Она не о том. Она о покое и радости. Она – о красоте и вечном танце с Разумом ради самого существования нас всех.

Анха резко ударил меня по руке и со странным негодованием бросил:

– Я сказал – прикоснись, а не держи вечно.

Я был в таком восторге, что дыхание до сих пор перехватывало и даже немного разболелась голова. Марзок коротко кивнул на меня сыну и ехидно сказал:

– Вперед. Пусть это будет наказанием за то, что ты сделал.

Анха зачем-то потянулся ко мне. Поморщился, словно от боли. А я смотрел на костер и вспоминал, как пламя потухло от узора черных Нитей. Если придется, они будут со мной. Я доверял им обоим, я был в них уверен. Наверняка они знают, что делать. Мы справимся, пока есть друг у друга.

– Скажи что-нибудь, – тихо произнес Анха, не глядя на меня. – О ней.

– Я не стану просить позволить мне плести ее, – вздохнул я, вспоминая нашу поездку с Марзоком, и то, что сам согласился с его условием использовать только пять Нитей. – Но она – и моя тоже теперь. Я сделаю все, что смогу, чтобы никто не причинил ей вреда.

Анха довольно улыбнулся и быстро глянул на отца:

– Вот видишь.

Марзок хмыкнул. Все его внимание поглотил огонь, он был задумчив и серьезен.

– Дэйшу, – позвал Анха.

Я покосился на него.

– На Востоке есть старший, – весело усмехнулся он. – Король Элурена. Все величие мастеров не идет ни в какое сравнение с его титулом, не думал?

Я прищурился. Мне не было никакого дела до королевства, но, все-таки… В чем их можно винить? Многие века после прихода на Восток они оберегали мирное население. Они помогали Западу. Последнее, что можно было о них сказать, так это то, что они используют свою власть в личных интересах. Нет, они вечно защищали других. Тех, кто не справился бы без них. Тех, кто не способен видеть ткань мироздания, не способен сражаться. А значит, у нас была одна цель. А у короля, у него была его армия. Его генерал. Тем более, что…

«Мы, Элурен, ее глаза, и каждый в нашей армии – ее меч».

– Тогда это я буду рядом с вами, если придется, – я улыбнулся. – Райлед не оставит своего короля и Элурен. Я первым окажусь рядом с вами в любой битве и любой войне.

– Они не одно и то же, севойо. – Твердо произнес Анха и покосился на отца.

– Время покажет, аккари, – коротко отозвался Марзок.

Я отвернулся от них, уставился в костер и с трудом сдержал волну раздражения. Да, я любил Марзока и Анха, не представлял своей жизни без этих двоих, только вот не понимал иногда, с какой бездны они вечно мне что-то недоговаривают и изъясняются ровно настолько загадочно, чтобы я их не понял. Уверен, никто, кроме меня, не имеет ни малейшего права решать, что мне стоит знать, а что – нет.

Июль 1323 года нового времени

– Сконцентрируйся. – Марзок смотрел на меня не слишком довольно. – Ты в пять лет сосредотачивался лучше, чем сейчас.