— Спасибо! — сказал Худяков и пожал мне руку. — Я хочу тебя поблагодарить. За то, что я твой тренер и сейчас веду тебя на бой за звание лучшего боксера Олимпиады. Знаешь, я ведь сначала не верил в тебя. Думал, обычный пацан, звезд не хватает. И про себя так думал. И уже ничего не хотел, ни к чему не стремился. Топил себя в алкоголе. А ты вернул мне веру в жизнь, в себя. Спасибо тебе за это, Витя.

Я тоже пожал ему руку. Тоже молча. Что тут еще сказать? Разве что тоже поблагодарить. Худяков был рядом всегда, в самые трудные минуты.

Его поддержка была маленькой, но все равно очень важной. Это очень, очень важно, когда рядом есть кто-то, на кого можно положиться. И кто всегда тебя прикроет.

Я улыбнулся и постарался вложить всю свою признательность в рукопожатие. Мы об этом еще поговорим потом, после боя.

Ну, а теперь последние минуты перед поединком. Я уселся на скамейке и расслабил мышцы. Надо отнестись к предстоящему, как к игре.

Забыть о короне чемпиона. О сотнях тысяч зрителей, что будут смотреть этот бой. О надеждах фанатов бокса там, в СССР. О моих близких, жадно припавших к экрану телевизора.

Дьявольщина, это так трудно! И особенно трудно представить поверженного мной Гарбея.

— Рубцов Виктор Анатольевич, — с легким акцентом сказал помощник организаторов, войдя в раздевалку. — Ваш выход.

Ну вот и все, игры закончились. Настала пора испытаний. Я встал и вместе с Худяковым отправился в зал для выступления. И почти сразу ощутил боль в животе. Нарастающую боль.

Вот дерьмо. Я остановился, прислушался к ощущениям. Так и есть, живот опять начал шалить. И очень нехило шалить.

Но теперь уже ничего не поделаешь. Карты брошены, я за столом. Игра началась, ходу назад нет.

Буду работать на силе воли. Придется загонять боль обратно, не давать свалить меня окончательно.

— Ты как? — встревоженно спросил Худяков. — Опять брюхо?

Я улыбнулся через силу. Покачал головой, мол, все в порядке и продолжил шествие дальше. Пара поворотов, и вот я вошел в заполненный зрителями зал. Вокруг шум, топот, свистки, крики и аплодисменты.

Но мне на все плевать. Боль в животе становится слишком сильная. Я быстро прохожу все обязательные процедуры. Алехандро Гарбей уже стоит на своем месте, на ринге. Вернее, не стоит, а прохаживается туда-сюда, как волк в клетке. И поглядывает на меня с такой же свирепой ухмылкой.

Я забрался на ринг, прошел в свой угол. И вот я стою там, гляжу на Гарбея и мне кажется, что он знает про мою боль в животе. Там действительно как будто поселилась отвратительная личинка, которая поедает меня изнутри.

— Ну давай, порви этого ублюдка, — говорит Худяков и хлопает меня по плечу. — Принеси его голову, я поиграю ею в футбол.

Рефери зовет нас в центр ринга. Я подхожу медленно, стараясь не кривиться от боли. Черт, черт, черт! Все эти дни после теракта боль затаилась, как крыса в подполье. А теперь самым нахальным образом вылезла наружу.

— Вам понятны правила? — через переводчика спросил рефери, объяснив все знакомые условия.

Я киваю головой. Конечно, понятны, чего уж там. Давайте, скорее приступим. Пока я еще могу двигаться.

— Эй, ублюдок, — зовет меня Гарбей, глядя мне в глаза тусклым неподвижным взглядом. — Ты знаешь, что я сейчас выпотрошу тебя и раскидаю кишки по залу? Приготовься плакать от боли и звать мамочку.

Ну, хорошо. Надеюсь, эта боль будет полегче по сравнению с той, что я сейчас испытываю. Но пропустить такое нельзя. Слава богу, теперь я могу ответить врагу, как заблагорассудится. Нет нужды сдерживать себя.

— Я тебя раздавлю, как клопа, — обещаю я противнику. — Ты будешь валяться вот здесь и умолять о пощаде. И ты больше никогда не посмеешь выступить против меня.

Лицо Гарбея вспыхнуло от ярости. Да, я уже заметил в нем такую черту характера. Этот тип обладает редкостной способностью, может демонстрировать лютое бешенство, как тигр-людоед и в то же время оставаться дьявольски расчетливым.

— Ты труп! — зарычал он, придвигаясь ко мне. — Ты труп, слышишь меня?

— Смотри, не замарай трусики, — насмешливо ответил я, изо всех сил скрывая свое состояние. — Надо было надеть коричневые, чтобы не видно издалека.

Рефери оттолкнул рычащего Гарбея и развел нас в стороны.

— Эй, подождите! Я требую, чтобы вы соблюдать уважение друг к другу! Я не потерплю нарушений! Сразу отстраню от боя, если нарушите. Я вас предупредил!

Гарбей отошел назад под свист и улюлюканье зрителей. Прошелся взад-вперед, хлопнул перчатками, улыбнулся толстыми губами.

— Давай, я готов! Я готов!

Я глядел на него с изумлением. Этот парень не уставал поражать меня.

Только что он выглядел, как свирепый буйвол, а вот теперь весь засиял, будто ребенок, получивший леденец. Он мог на ходу менять настроение.

Такая смена эмоций недоступна большинству других людей. Не каждый может так перестроиться на ходу. Главное, что сейчас Гарбей выглядел совершенно увлеченным.

Он будто вспомнил, что играет в азартную игру и решил отбросить всю злость. Ох и опасный же это тип! Кажется, из всех, с кем я дрался, он самый опасный.

Я поднял кулаки и сжал перчатки, готовясь к бою. Ладно, была не была. Что мне остается? Только драться и идти вперед. Не отступать и не сдаваться.

Увидев, что мы полностью готовы, рефери дал сигнал:

— Бокс, начали!

И я тут же бросился на Гарбея.

Какого хера я бросился на Гарбея, если у меня чертовски болит живот? Что за идиотизм?

Ну, ответ прост. Такова была моя тактика на тот момент. Во время финального поединка, тем более с такой агрессивной гориллой, как Гарбей, нужно сразу показать себя с выгодной стороны.

Взять его нокаутом может не получиться. Слишком уж сильный боец. А если мы будем драться за баллы, то тут очень важно сразу произвести благоприятное впечатление на судей. И показать себя не менее агрессивным и дерзким, чем противник. Нет ничего хуже, чем выглядеть жалким мешком на ринге.

Поэтому в первом раунде я сразу хотел показать себя жестким и атакующим лидером. Даже несмотря на больной живот.

Кстати, помимо живота, у меня начала побаливать и голова. Виски ломило, в черепе гудели маленькие молоточки. Но несмотря ни на что, я собирался с самого начала получить моральное преимущество. А если получится, то и заработать очки.

Само собой, невзирая на плохое самочувствие, я не собирался бездумно ломиться вперед и выбрасывать огромное количество ударов. И тем более, беспечно входить на ударную дистанцию такого бойца, как Гарбей. Это путь к проигрышу.

Нет, тут не надо суетиться и действовать поспешно. Не надо мотать головой, как лошадь. Тут главное психология. Я должен заставить соперника ощутить дискомфорт. А это, в свою очередь, приведет к его усталости, моральному истощению и тактическим ошибкам.

Для этого требовалось постоянно давить на противника. Чтобы он постоянно реагировал, думал, двигался. Чтобы он все время находился в движении, в психологическом и физическом. Нельзя давать ему отдыхать. Никаких пауз, никаких отдыхов, пусть все время будет настороже.

Отсюда какой вывод? Чтобы так успешно прессовать противника, надо работать не только ударами по нему. Маневры и финты, это наше все. Как раз то, что мне удается лучше всего.

Но перед этим я должен проверить реакцию противника. Как он будет отвечать на мою атаку?

Рванув вперед, я сделал вид, что атакую джебом. Самая простая загадка и Гарбей легко разгадал ее. Он не стал уходить, дергаться назад, уступая мне пространство. Просто чуть наклонил голову и даже двинулся мне навстречу.

Мне пришлось только ударить его джебом, потом еще раз, еще и тут же отскочить на исходную позицию. Впрочем, проверка еще не завершилась. Еще находясь рядом с противником, я завел правую руку в сторону, делая вид, будто сейчас последует хук.

И, к моей радости, Гарбей отлично отреагировал на это. Он отшатнулся в сторону, и тут я ударил его снова джебом. Ах ты, мой хороший. Настроение мое впервые с начала боя сильно улучшилось.