Рефери убедился, что Линьков в полном порядке. Позвал нас к центру, снова махнул рукой:

— Бокс!

Если противник ожидал, что я буду давить на него и стараться выжать максимум из сложившейся ситуации, то он ошибся. Линьков поднял руки вверх, скрючился, укрывшись в глухой защите.

Правильно, на твоем месте я бы тоже спасался вот так. Ощетинившись пиками кулаков. Зорко глядя из-за амбразур предплечий. Укрываясь за щитами плеч и локтей.

Но тебе никуда не деться. Теперь я уже полностью отказался от парочек джеб-кросс. Все что угодно, разнообразие атак.

Кросс справа, хук левой. Два правых кросса. Теперь два левых хука. Линьков забыл о контратаке и думал только о защите. Напрасно его тренер орал из угла:

— Олежка, иди в бой! Дай ему! Начинай атаку.

Нет, Линьков твердо решил переждать грозу в обороне до конца раунда. Ну что же, ему это удалось.

Я, впрочем, тоже не торопился. Помнится, как-то во время одного боя меня поймали. Вот также, когда я думал, что выиграю и хотел закончить дело нокаутом. До окончания раунда.

Нет, так не годится. Я хорошо усвоил тот урок. Нокаут тоже должен созреть. Как яблоко, готовое сорваться с ветки. Если слишком торопиться, можно только сломать дерево и ничего не получить.

Поэтому я опасался контрударов Линькова и атаковал его, не забывая о защите. Он, видимо, тоже рассчитывал, что я увлекусь и раскроюсь. Под конец раунда попробовал вдруг перейти в бешеную атаку.

К несчастью, движением плеч он опять выдал свои намерения. Теперь уже я ушел в глухую защиту. Даже повис на нем, уходя в клинч. Линьков оттолкнул меня, но раунд уже закончился.

В следующем раунде не произошло ничего неожиданного. Я снова поймал противника в ловушку ритма и опять уронил в нокдаун. Его ответная контратака опять провалилась.

Когда все раунды закончились, Линьков все еще стоял на ногах. Но по очкам я здорово обошел его. Это признали все судьи и присудили мне победу.

Мои знакомые боксеры чуток похлопали и подали мне руку, когда я спустился с ринга. Вот и все. Зрителей нет, никаких оваций и эмоций.

Зато я увидел Карпеева, стоящего неподалеку. Бледного, как смерть. Он подошел ко мне и шепнул на ухо:

— Выйдем, надо срочно поговорить.

О нет, Славка, только не говори мне, что успел разбить мою «Волгу» в хлам!

Мои опасения насчет раскурочивания машины вдребезги оказались напрасными. Что же ты так сомневаешься в товарище, Витя? Славка не захотел поведать мне свою страшную тайну в просторных коридорах Дворца спорта и потащил меня на улицу.

По дороге он шел, внимательно оглядываясь по сторонам, многозначительно прикладывал палец к губам, призывая таким образом к молчанию. Ого, да здесь прям секреты высшей категории, после которых их носителя желательно сжечь и развеять пепел по ветру.

Мы прошли мимо остальных помещений, поздоровались с другими участниками соревнований и вышли на улицу.

К моему великому облегчению, моя чернобокая малышка «Волга» чувствовала себя превосходно. Машина была припаркована у обочины улицы и стояла, как магнитом притягивая к себе взоры прохожих. Полвека спустя рядом с такими будут не просто стоять и осматривать, а фотографироваться хорошенькие девчонки в коротких юбочках.

Жаль, что сейчас уже осень и слишком прохладно, чтобы лицезреть подобное восхитительное зрелище. Я уже и сам тут же поежился, потому что остался в боксерских шортах и майке, а на улице уже ощутимо тянуло пронизывающим ветерком.

Мой приятель не мог долго терпеть вынужденного молчания. Он весь извелся от желания поделиться со мной страшной тайной. Мы отошли чуть подальше от здания и он выпалил:

— Витя, я видел этих контрабандистов!

Каюсь, сначала я не понял, о чем он толкует. Я настроился услышать какие-то новости насчет гонок. Может быть, инсайдерскую информацию о том, кто должен быть победителем первого заезда. Или историю о том, что игроки подпольного тотализатора, если таковые здесь присутствуют, поставили миллион рублей на выигрыш болидов «Динамо» или ЦСКА. Поэтому я недоуменно переспросил:

— Кого ты видел? Каких таких контрабандистов?

Карпеев заговорщики огляделся и больно толкнул меня локтем в бок.

— Ты издеваешься, что ли? Конечно, тех самых, которых разыскивает милиция. Из-за которых нас чуть не повязали в Москве. Ну, которые картину похитили.

Ого, вот это уже совсем другое дело. Я вздрогнул от неожиданности. Хотя, вполне возможно, что это было от ледяного ветра, изредка налетающего порывами на меня. Да, теперь я вспомнил рассказ старшего лейтенанта Оничкина, поведавшего мне вполне себе детективную историю о похищенной картине.

Какие-то картины, грабители, тайная переправа ценностей через границу… Прямо какой-то низкопробный детектив, позвольте пожаловаться. Я не удивлюсь, если вскоре в багажнике машины, участвующей в гонках, обнаружат труп водителя. Или он выпадет из машины прямо во время соревнований, вызвав всеобщий переполох.

— И где же ты их видел? — спросил я, издевательски усмехаясь. — Они сидели рядом с тобой в кафе и громким шепотом разговаривали о том, как бы незаметно переправить картину за рубеж? И при этом оглядывались по сторонам, не желая, чтобы из подслушали? Но тебя при этом не заметили?

Карпеев не обратил внимания на мою насмешку. Вернее, он был так взволнован, что ему было не моего скепсиса.

— Да, все именно так. Только я видел их на гонках и мне повезло услышать их разговор, когда я ждал очереди на регистрацию на стоянке. Я лежал в машине на заднем сиденье, окна открыты, а меня самого не было видно из-за передних спинок.

Я снова поежился и потер плечи. Вот ведь тайны Мадридского двора. Обязательно ради этого было тащить меня на улицу?

— И? — спросил я, чтобы он говорил быстрее. — Что же ты услышал?

— И там стояли двое мужиков, — продолжил Карпеев. — Один из них, такой пожилой, с сединой, сказал другому: «Сегодня здесь что-то много ментов. Встреча с Метеором отменяется». А второй, такой: «А че с картиной делать? Обратно в дверцу пихать? Я ее тогда запарился вытаскивать». Вот тут-то я и насторожился.

Ну, еще бы. Как же тут не насторожиться. Хорошо еще, что злоумышленники не потащили холст через саму гоночную трассу и не попросили Славку поглядеть за машиной, пока они передадут картину иностранцам. Хотя, если серьезно, то вполне возможно, что мой друг действительно напал на след злоумышленников.

Вот только чего он ко мне прибежал? Как будто я председатель областного суда и сейчас должен дать санкцию на арест подозрительных личностей. Чего сразу не направил свои стопы прямиком в милицию?

Это вопрос я и задал моему товарищу, поскольку он сообщил мне, что сразу после того, как подозрительные личности скрылись, он тут же бросился ко мне.

— Да, там действительно было полно милиционеров, — помявшись, признался Славка. — Вот только у меня с ними, честно говоря, не очень хорошие отношения. Они меня подозревают во всех смертных грехах.

На память сразу хлынули все мои подозрения насчет стоящего рядом со мной парня. Вроде бы у него честный и открытый взгляд, лицо беззаветного трудяги, которого с детства приучили не трогать чужого и он никогда в жизни не посмеет чего-нибудь украсть.

Но я-то уже живу не первый год и знаю, что иногда может скрываться за такими вот прямодушными и беззаветными фасадами. Недаром Карпеев опасается милицию. Значит, есть различные поросшие мхом скелеты в шкафу, которые он не хочет извлекать на свет божий.

В свете этого весь его рассказ выглядел полной нелепицей. Наверняка он сам связан с контрабандистами. И басенка про беспечных злоумышленников, ведущих громкие разговоры на автодроме, скормлена мне с одной только целью — чтобы заставить меня двигаться в нужном направлении. Чего, интересно, он и его подельники хотят от меня?

— Поэтому ты хочешь, чтобы это я пошел в милицию? — спросил я. — Но это же ты свидетель, а не я. Они потребуют дать описание, а как я его предоставлю? Может быть, приведут кого-нибудь на опознание. Как быть? Нет, идти должен ты, потому что ты являешься свидетелем. Ты хоть номера машины запомнил?