Но ведь в таком тубусе очень удобно и носить свернутую картину. Правда, это может нанести вред самому произведению искусства, но похитителя интересует только прибыль от его продажи, поэтому ему плевать на сохранность картины. К тому же он вряд ли знает, как именно надо хранить похищенное имущество.

Поскольку место вокруг было людное, я не стал откладывать проверку в долгий ящик. Надеюсь, что этот парень никакой не похититель и не станет особо мне препятствовать. В конце концов, он действительно мог быть инженером или механиком, который принес сюда чертежи переоборудования своего автомобиля в гоночный болид.

Но проверить все-таки не помешает. Чисто для успокоения совести. Я уже и придумал, что ему сказать. Просто проверю, что у него в тубусе и пойду дальше.

— Эй, дружище! — сказал я, догоняя парня. — Ты меня извини, но можно посмотреть, что у тебя за документы в этой штуковине? Дело в том, что я архитектор и недавно потерял проектные бумаги, они у меня хранились вот точно в таком же футляре. Можешь, пожалуйста, показать, что там внутри?

На мой взгляд, предлог для проверки был вполне безобидный. Но вот реакция парня меня поразила. Он побледнел, прижал тубус к груди и посмотрел на меня ошарашенными глазами.

Эге, что бы это значило? Неужели я и в самом деле напал на горячий след? Вот чертовщина, а если это и в самом деле похититель и сейчас он достанет пушку и начнет палить во все стороны?

— Чего надо? — судорожно спросил парень. — Ты чего ко мне пристал? Иди нахрен отсюда, нет тут никаких документов.

Что же делать, что делать? Я лихорадочно соображал. Может, отпустить его, а потом сообщить в милицию? Но поблизости, как назло, не было ни одного милиционера. А если это действительно похититель и его сейчас отпустить, то кто может гарантировать, что он не сбежит с картиной? Он ведь уже напуган моим допросом и может легко скрыться. Вот ведь дилемма.

Но додумать мне не дали. Рядом с парнем появился тот самый давешний пожилой мужик с порванным ухом. Он настороженно смотрел на меня и, похоже, даже не подозревал, что я напал на их след.

— Чего надо? Ты чего здесь застыл, Выкидуха? — спросил он. — Пошли скорее, нас ждут.

Парень указал на меня, мотнув подбородком.

— Да вот этот чего-то пристал, говорит, что его футляр. Говорит, там документы какие-то…

Старик вперил в меня пристальный взгляд. Я почти физически почувствовал волну ненависти и настороженности, поднявшуюся от него. Почти точно такую же я ощущал от соперников, желавших меня закопать на ринге. Но вот только этот мужик наверняка мог сделать это на самом деле.

Я уже пожалел, что ввязался в эту историю. Эти субчики наверняка могут быть вооружены. Что мне с ними делать, если они вытащат оружие? Нет, играть героя я в таком случае не собирался. Лучше убежать и больше никогда здесь не показываться. А о подозрительных типах сообщить в милицию, я знаю, здесь неподалеку есть их пост.

— Ну ты, чего надо? — зловеще спросил мужик и огляделся. — Чего ты хочешь?

Он незаметно приблизился ко мне и если бы я не был настороже и не привык контролировать дистанцию между мной и противником, то его внезапное нападение вполне могло окончиться успехом. Но нет, когда мужик бросился на меня и попытался ударить в голову кулаком, я ловко увернулся и сам ударил его боковым в челюсть.

Потом, когда он пошатнулся, я добавил прямой в живот и еще один боковой в ухо. В то самое, в порванное. Мужик застонал и свалился на асфальт.

Высокий парень, между тем, совсем запаниковал. Черт подери, он и в самом деле был очень похож на Карпеева, прямо как брат родной. Но что самое плохое, так это то, что он вытащил из кармана нож и не выпуская тубуса, бросился на меня.

Тут уж я уже не стал рисковать, развернулся и побежал назад по стоянке, огибая стоящие здесь машины. И сразу наткнулся сразу на трех милиционеров, неспешно идущих через стоянку ко входу на автодром.

— Ох, ребята, вы-то мне нужны были больше всего! — закричал я радостно при виде милиционеров.

Они заметили парня, бегущего за мной с ножом и мигом вытащили пистолеты. Парень, похожий на Славку, понял, что проиграл и поднял руки.

Когда милиционеры открыли тубус, внутри оказалась та самая картина «Рафаэль и Форнарина».

Когда я вышел на пробежку, было еще темно. Хотя нет, уже предрассветный сумрак. Силуэты зданий Олимпийской деревни, деревьев и столбов скрывались в темноте. Все еще горели фонари.

Но народу, как я сразу заметил, на улицах было немало. Нашего народу, спортивного. Не один только я оказался таким безумцем, в первое же утро после приезда выбравшимся на пробежку. То и дело мне навстречу пробегали крепкие молодые люди с подтянутыми фигурами. Сразу видно, спортсмены.

Вечер вчера был пасмурным. Я ожидал дождя, но все обошлось. Улицы мокрые, но это оттого, что их недавно почистили и помыли. В лицо мне дул легкий ветерок. Несмотря на август, сейчас было прохладно и я не пожалел, что накинул поверх футболки еще и спортивную кофту.

Да, я сделал это. 1972 год, лето, я нахожусь в Мюнхене, в Олимпийской деревне. Выступаю в составе нашей сборной по боксу. Сколько всего случилось за это время, не рассказать.

Еще тогда, с момента поездки в Ригу, мы со Славкой получили денежный приз за третье место. Славке хватило, чтобы расплатиться с долгами.

Оказывается, этот аферист сыграл на спор, еще в Москве, что примет участие в гонках и возьмет там призовое место. О чем он думал, когда так рисковал, неизвестно, но это ведь Славка и этим все сказано. Мою машину он капитально отремонтировал за свой счет, тем более, что теперь мог себе это позволить.

Но самое главное было не это. Самое главное заключалось в том, что я взял тогда еще два боя. Оба выиграл по очкам. Дались они мне исключительно трудно.

Особенно после четвертого, когда мой противник из Воронежа устроил моей печени инквизицию. Он вообще любил работать по корпусу, так что на последний, пятый, бой я вышел с дикой болью в животе.

Но сумел себя превозмочь. Последний мой противник оказался слаб и предсказуем. Его можно было вырубить еще в первом раунде.

Опять-таки, из-за того, что в животе у меня бурлил осенний путч, все раунды я ходил скрюченный, как паук. Только под конец поединка боль отпустила. Как раз, когда объявили, что я победил, боль ушла насовсем.

Впрочем, самой главной новостью для меня было тогда сообщение от зампредседателя спорткомитета. По его непроницаемой физиономии ничего нельзя было прочесть. Непонятно, радовался он или нет, когда сказал:

— Рубцов, учитывая ваши безупречные выступления и победы на чемпионатах, Федерацией бокса, Спорткомитетом и НОК Советского Союза принято решение зачислить вас в список участников Олимпийских игр 1972 года. Вы будете представлять нашу страну в следующем году. Поздравляю вас.

В конце он поджал губы. Ага, теперь все понятно. Зампредседателю чертовски трудно было все это сказать. Но ничего, какая мне разница до его переживаний. Главное, что меня допустили до Олимпиады без второго этапа отбора.

Я готов был расцеловать зама, но только пожал ему руку.

— Спасибо большое. Это большая честь для меня.

После приезда домой я занялся тренировками. Наступила зима, потом лето. Я еще успел поучаствовать в товарищеском матче с американцами и в Спартакиаде народов СССР. И вот теперь я здесь, на Олимпиаде.

Пробежав по дорожке, опоясывающей Олимпийскую деревню, я выбежал наружу, миновав высокий земляной вал и пресс-городок. На опушке под сенью кленов уже тренировались другие боксеры. Кажется, это американцы, на них серые шерстяные комбинезоны с капюшонами. Они боксируют с тенью.

Я побежал трусцой, потом с ускорениями. И так три раза. Потом спустился к спортивной площадке, сделал зарядку. Когда я заканчивал, спортсмены уже появились повсюду, они бежали небольшими группами, толпой и гуськом.

Накануне вечером состоялись жеребьевка и взвешивание, на следующий день состоялось открытие Олимпийских игр. У меня уже определился соперник, это боксер из Нигерии, забыл, как его зовут.