Яр виновато сказал:

— Даже имя спросить не успел…

Чита быстро подъехал к Данке:

— Ты что?

— Ничего… — Она отвернулась. — А я успела одно имя спросить. Помните, маленький такой?

— Ещё бы. Он на тебе висел, — ревниво заметил Алька. — Ну, ты чего, Игнат? Я же так просто…

Игнатик подъехал к Яру.

— Денёк сказал, что пробьётся. Теперь надо ждать.

— Будем ждать, Тик… — Яр сильно упёрся палками и вскинул голову: — Пора домой, братцы-путешественники! В четыре часа ёлка… Глеб. а что если мы поручим тебе роль Деда Мороза?

Осень была очень похожа на позднее лето. Лишь больше стало в воздухе пушистых семян белоцвета, напоминающих летучих паучков. Да чаще слетали с клёнов ярко-жёлтые листья.

И ещё один признак был — кончились каникулы.

Только первого сентября Гелька узнал, что они с Янкой будут учиться в разных классах. Гелька в пятом, а Янка в шестом.

Янка сказал немножко виновато:

— Мне ведь почти двенадцать. Только ростом я такой, не очень…

— Значит, Юрка с тобой учился бы… — вдруг сказал Гелька. То есть не вдруг. Про Юрку они с Янкой думали постоянно. Только говорили о нём не часто, будто молчаливо условились не будить лишний раз тревогу. Но теперь Гелька сказал, не выдержал. И в простых его словах смещалось множество вопросов: «Где он? Что с ним? Куда привела рельсовая дорога? Нашёл ли? Вернётся ли? Когда?»

Янка сказал:

— Ничего. Он же не один…

— Сегодня директорша про него спрашивала, — насупленно проговорил Гелька. — «Не знаешь, куда подевался Юра?» Я говорю: «Кажется, в Нейск уехал…» — «Почему же не взял документы?» Я говорю: «Не знаю…» А что ещё сказать?

— Будет заваруха, — озабоченно сказал Янка.

Но несколько дней прошли спокойно. По крайней мере, Гельку и Янку вопросами никто не тревожил.

…Из школы они ходили мимо детской поликлиники, вдоль старой стены, где в нишах прятались заросшие лавочки. И каждый раз молча вспоминали, как летом познакомились здесь. Как Янка попал в засаду. Но не говорили про это. Янка молча улыбался. Гелька сердито поддавал коленками тяжёлый портфель с бронзовой ящеркой на крышке. Ящерка — это был такой значок, длиной со спичку. Однажды Гелька расцарапал им ногу, снял с крышки и прицепил под воротник.

— Зачем прячешь-то? — удивился Янка. — Носил бы на рубашке.

— Да ну, на рубашке… Скажут: как девчоночья брошка.

— Ничего не девчоночья, просто значок… Хорошая какая ящерка. Как живая… Откуда она у тебя?

— Я разве не рассказывал? Папа её в лесу нашёл, в траве, недалеко от скважины. Спрашивал там: чья, кто потерял? Говорят: не знаем. Ну вот он мне и привёз… Смотри, Янка, друзья-приятели топают!

Впереди, шагах в тридцати, шли Васька и Алёшка Листов. Гелька звал про себя Алёшку «Огонёк», но другие звали его «Листик». Алёшка был в новенькой зелёной форме второклассника. Васька блестел на солнце.

— Во, прогульщики, — обрадованно сказал Гелька.

— Почему? — возразил Янка. — Может быть, как мы…

У Гельки почему-то отменили урок географии, а Янку отпустили с физкультуры, потому что у него на шведской стенке вдруг закружилась голова.

— Нет, у них сейчас математика, я знаю… Эй. Ог… Листик! Васька! А ну, стоп! Лодыря гоняем, да?

Алёшка обернулся, а Васька замер. Потом, не шевельнув туловищем, Васька развернул на сто восемьдесят градусов квадратную голову (тихонько заскрипела ребристая шея). Резиновые губы растянулись в улыбке, коротенькая макушечная антенна весело изогнулась. Но тут же Васька насупился и сказал:

— А чё… Она сама…

— Нас прогнали, — деловито сообщил Листик. — Вернее, его. А меня заодно…

— Как это вы достукались? — весело удивился Янка.

Листик бросил на Ваську косой взгляд:

— Да ну его… Сам виноват. Всё время подсказывает на уроке…

— Да?! А если они сосчитать не могут! — взвинтился Васька. Затанцевал на тонких дюралевых ногах и привёл голову и туловище в нормальное положение. — Такие задачки смехотворные, а они…

— Не у всех ведь мозги электронные, — сказал Гелька. — Ты, Василий, смотри. Будешь своими способностями хвастаться, тебя ребята выскочкой задразнят.

— Ребята ничего не говорят, они только рады. Это Настюшка придирается… Настасья Фёдоровна. Она меня терпеть не может.

— Ну уж… — осторожно не поверил Гелька.

— Да! Она вчера меня стукнула…

— Как это? — изумился Янка.

— Вот так! Пластмассовым треугольником.- Васька потёр сзади нижнюю часть выпуклой ферропластовой канистры, из которой было сделано его туловище.

— Тебе же не больно. Вон какая броня, — утешил Гелька.

— Да?! — Васька сверкнул фиолетовыми фотоглазами. — Если железный, думаешь, не обидно?

Гелька и Янка вопросительно глянули на Листика.

Тот неловко объяснил:

— Она у нас ещё молоденькая, только из института. Сама ещё как девчонка…

— Всё равно это свинство, — сурово сказал Янка.

Листик смутился. Настасья Фёдоровна, видимо, ему нравилась. Листик наклонился и стал поправлять шнурки на кроссовках. Не разгибаясь, напомнил Ваське:

— Она же сразу извинилась.

— Ха! Извинилась! А потом опять придирается: «Почему ты голый в школу являешься?» Я говорю: «Я же робот, у меня и так шкура прочная». А она: «Не робот ты, а обыкновенный хулиган. И нечего приходить в школу без штанов!»

— Правда, придирается, — заметил Янка.

— Я ему свой матросский костюм дам, — примирительно сказал Листик.

Гелька представил роботёнка Ваську в матросском костюмчике — большелапого, с квадратной головой, с ногами-трубками — и зажал улыбку. Серьёзно сказал:

— Лучше комбинезон какой-нибудь. Я у себя поищу.

— В такую-то жару! — капризно отозвался Васька.

— Тебе какая разница? — удивился Гелька.

— Да, разница. Я терморецепторы в себя вставил. — Васька резиновой перчаткой хлопнул но блестящему животу с выпуклым клеймом «Промнефтегаз».

— Опять на свалку таскался за деталями, — строго сказал Гелька.

— Я ему на детали деньги давал, он их в «Юном конструкторе» купил, — заступился Листик.

— Но на свалку наш Васенька всё равно таскался, — проницательно заметил Гелька.

— Его там ржавые бабки приваживают, — сказал Янка.

— Не бабки! — огрызнулся Васька. — Я хотел посмотреть, где папа Ерёма жил.

— Папа Ерёма жил в «Курятнике», — сухо напомнил Гелька.

— «Курятник» же разломали! А сперва он жил на свалке… пока с бабками не поругался. Они его теперь вспоминают и жалеют… А вы тоже на свалку ходили, я знаю!

Гелька и Янка быстро переглянулись.

— Мы — по делу, — сурово сказал Гелька. — А тебе туда соваться нечего. И нечего спорить, когда старшие говорят…

— Подумаешь! — роботёнок дерзко мотнул антенной.

— Ничего не «подумаешь», — поддержал Гельку Янка. — Ты, Васька, не вредничай, мы тебе всё равно что родственники. Мы из-за тебя пальцы кололи. У меня потом два дня болел, я играть не мог.

— Я тоже колол, — напомнил Алёшка Листик.

— И Листика слушайся, — дипломатично сказал Гелька. — А то у него будут неприятности в школе.

— Уже, — вздохнул Листик.

Васька засопел носом, сделанным из рожка от чайника, и сказал:

— Все на одного. Воспитатели…

Васька жил у Листика.

— Пошли, — сказал Листик. — Попрошу бабушку подогнать на тебя костюм.

Васька был маленький — Алёшке по плечо. Глядя им вслед, Янка усмехнулся:

— А мы правда как воспитатели.

Гелька кивнул:

— Ага… Пока Васьки не было, никогда не думал, что могу такие речи говорить. Про послушание… Как тётя Вика!

— А всё-таки он ничего роботёнок, — сказал Янка. — Хорошего парнишку мы склепали.

— «Мы», — засмеялся Гелька. — Если бы не твой дедушка…

— Ну, я и говорю, мы все: дедушка, ты, я, Листик…