Пофиг на всё! Будь, что будет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Виталик нежно взял меня за подбородок и долго-долго смотрел в глаза, пытаясь разглядеть в них ответы. И, всё-таки не смог или не до конца понял… Он перевёл взгляд на мои приоткрытые, ждущие губы и проникающим в каждую клеточку тела шёпотом спросил, — Что с тобой, Злат? Чего ты хочешь?

— Тебя… Я хочу тебя… — бессовестно заявила я, отбросив все условности и впилась поцелуем в манившие меня весь вечер чётко очерченные губы. Страстно. Искусительно-сладко. И опять сама, первая. Он колебался только с секунду, а потом ответил с вожделением. Надавил своими губами на мои и вошёл языком внутрь. Властно, откровенно, с напором. Будто, изголодался по поцелуям.

Я задрожала под ласками любимых рук, исследующих мою спину. Язык Виталика трепетал у меня во рту, то нежно поглаживая, то мучительно-горячо, с нажимом соблазняя. Он, будто, намекал на другое, более интимное и сладкое слияние наших тел.

— Злат… Идём… наверх… — слова любимого терялись в поцелуе. И, не дожидаясь ответа, он подхватил меня на руки и понёс в спальню. Разум посылал короткие, немногословные телеграммы моему сорвавшемуся с катушек телу. Но оно, видимо, отправило здравый смысл в чс и всеми силами старалось не реагировать. Да тут даже стараться не требовалось — умопомрачительный запах, исходивший от воротника Виталика напрочь отметал любую мысль о сопротивлении.

Он опустил меня на ноги посреди большой, просторной спальни и снова заглянул в глаза, — Ты уверена, что хочешь этого? Даю ещё пять секунд, чтобы передумать и убежать.

— Уверена! — Боже! Он не представляет насколько глупые вопросы задаёт.

И его прорвало. Губы снова завладели моими. С ещё большей требовательностью. Руки скользнули к ягодицам и сжали. Потом ещё раз. Да как сильно!

От накатившего удовольствия я невольно застонала Виталику в рот и сильнее впилась пальцами в мощную спину.

— Снимай футболку, — возбуждённо пробормотал он где-то за моим ухом и в следующую секунду прочертил языком влажную дорожку от уха до ключицы. — Снимай…

Ещё раз меня просить не потребовалось. Я трясущимися пальцами сорвала с себя непослушный, тянущийся во все стороны холопок и скинула на пол.

— Какая ты красивая… — твёрдые мужские ладони скользнули к полушариям груди и слегка сжали. — Злата… Покажи мне себя, милая. — его просьба отдалась мощной волной внизу живота. И, не дождавшись ответных действий, Виталик нежно стянул с моих плечей бретели бюстгальтера и одним быстрым движением расстегнул застёжку сзади. Лифчик составил компанию футболке возле наших ног. Руки любимого осторожно обхватили грудь и опять сжали. Когда большие пальцы сначала обвели несколько раз вокруг сосков, а потом легли на два маленьких шарика в центре, слегка отведя их в стороны, я застонала. Громко… Бесстыдно… Сама не ожидала.

— Да… Не сдерживайся, милая… Хочу не только видеть, но и слышать, как ты меня хочешь! — он подхватил меня за попу и в следующее мгновение опустил на гладкое, слегка прохладное покрывало. Нетерпеливые руки нагло скользнули под футболку любимого и прижались к твёрдым, как мрамор мышцам живота.

— Да, девочка… — он прикрыл глаза от удовольствия и быстро избавился от футболки.

Моя мечта сбывалась здесь и сейчас! Касаться его, целовать. Наконец, не сдерживаться и позволить себе всё то, что так давно хотелось!

Виталик переместил руки мне на талию и, слегка сжав, немного вдавил меня в матрац. Губы мужчины жадно завладели правым соском…

— М-м-м… — я снова стонала и теперь уже безостановочно. Язык любимого кружил лабиринтами по моему затвердевшему соску и прерывался лишь для того, чтобы сказать мне очередную возбуждающую фразу.

— Златочка… Не молчи. — губы переключилась на другую грудь и я снова застонала, одной рукой хватаясь за покрывало, другой зарываясь в волосы Виталика.

— Да…

— Ты хочешь зайти дальше? — снова спрашивает.

— Хочу… Очень… Пожалуйста… — сама себя не узнавала. Какое распутство!

Вместо ответа Виталик ловко освободил меня от джинсов и трусиков одновременно. И, пока он это делал, мой взгляд из полумрака комнаты выхватил возбуждённую выпуклость приличных размеров у него в штанах.

Боже!

— Злата… Его рот снова припал к моей груди, а руки подхватили задницу и в который раз сжали.

Это движение передалось туда… В самый эпицентр удовольствия. И я окончательно попрощалась со здравым слыслом, — Пожалуйста… Я больше не могу… Виталик…

— Я вижу, милая… Ты такая мокрая, — палец любимого нежно, чуть касаясь прошёлся по моим важным лепестками вниз и снова вверх. К клитору.

— Да-а… — я не узнавала свой голос.

— Я хочу тебя… Не могу больше ждать… — прохрипел он и припал губами к моему разрывающемуся от возбуждения лону.

Язык плавал между тоненькими, чувствительными складочками. То по прямой, то кругами. А я бесстыдно выгибалась ему навстречу и теребила пальцами свои набухшие соски.

— А-а-а… снова вырвалось у меня.

— Правильно, моя маленькая… Покричи… Мне так нравится, как ты это делаешь. — он тоже был не в себе. Я чувствовала это по его нарастающим с каждой секундой движениям. Язык теперь кружил только по клитору, а пальцы занимались тем, что ниже. Ещё несколько сладких кругов и моё тело выгнулось дугой, задрожало и бурно разрядилось мощным оргазмом.

Глаза распахнулись и уставились в темноту едва знакомой комнаты. Щёки горели от стыда и страха, что же будет дальше. Но… Я была одна. На кровати в гостевой спальне его дома. И возбуждение, несмотря на испытанный во сне оргазм всё ещё не отпускало.

Вот зараза! Ну почему так правдоподобно?

Я резко села в кровати, но в следующую секунду чуть не подпрыгнула от глухого грохота на балконе.

Поднялась и, с клокочущим сердцем, неуверенно ступая по мягкому ковру, вышла на свежий воздух. На мрамором, черно-белом полу ещё слегка подрагивал маленький жестяной подсвечник.

Что-то ветер разошёлся не на шутку…

Только теперь я полностью пробудилась ото сна и окончательно осознала, что никаких поцелуев и, тем более, орального секса между нами не было.

Вечером мой любимый даже не понял, что я его обняла. Решил, что споткнулась по пьяни и чуть не упала, вовремя схватившись за него.

А дальше всё стало ещё печальней. Виталик каким-то образом распознал на противоположной стороне дома моего отца, мнущегося около парадного входа. И последнее, что я от него услышала: — Злата, Игорь пришёл! Бегом наверх! Вторая комната слева и сиди тихо! Не высовывайся!

Забравшись с ногами в одно из огромных уличных кресел, стоящих посередине балкона, я ушла в себя. Сейчас, на трезвую голову мне казалось невероятной глупостью то, что я вытворила вечером, по дороге из паба. Додумалась же! Но держаться на расстоянии от него уже не было сил. Раньше я считала, что нет на свете больших страданий, чем наблюдать, как Виталий обнимает Джессику, целует её и смотрит с любовью и нежностью. Теперь великой мукой для меня стало находиться с ним рядом и не иметь возможности прикоснуться… Спать в соседней комнате, а не в одной постели, положив голову на громадную мускулистую грудь. Я мечтала говорить ему "ты", называть любимым… Не бояться своих чувств, а, наконец, признаться!

Мои, скорее, не имеющие места в реальной жизни мечты и желания терзали сердце. Заставляли его превращаться в сухой и чёрствый чернослив каждый раз при необходимости держать дистанцию. Моё юное сердечко болело и жалость в уголок запуганным зверьком, а пальцы навязчиво и беспощадно жали ткань большой льняной подушки.

Я сидела так очень долго: положив подбородок на колени и всматриваясь в заснеженные горные вершины, едва виднеющиеся в темноте калифорнийской ночи. Те самые, в которых мы были днём.