Военная нежно провела пальцами по щеке любимого, а затем мягко отстранилась от него, прежде чем достать из кармана какой-то помятый листик бумаги. Девушка дрожащими руками расправила его с особой заботой и уткнулась глазами в небо, не замечая перед собой ничего.

«Сколько зим и лет тянется ужас этот;

вязкий, мрачный, словно смерти шепот.

Давит в цепях всё сильнее, больнее,

и с каждой секундой становлюсь я мертвее.

Зачем мне жить? Зачем существовать,

на страдания невинных лишь обрекать;

Кто дом свой защищал, кто за родину боролся,

и безвольной куклой скоро остался?

Безумие и месть оцепенели мой взор,

слишком слаба я была, чтобы дать им отпор,

и бездумная похоть, сковав разум мой;

стёрла грани рассудка, играясь с судьбой.

В катакомбы души заглянула тогда,

столь яркую, прекрасную, не видела ещё.

Охватила меня зависть, безудержный гнев,

И сломала её я в тот день, завладев.

Годы проходили, сменяясь, как листья,

Но осознание из души стучалось неспешно;

И лишь искренность и дружба, лишь любовь и поддержка,

Растопили меня, оживив моё сердце.

Отчаяние и мрак пронзили насквозь мой разум,

и кошмарная боль диктует волю свою:

Спаси ты его, спаси — и подними.

Оживи его, как ты оживила себя.

Но что это для того, кто уже давно ушёл?

Надеюсь, покой для себя он нашёл.

И гложет моё сердце один лишь вопрос:

почему я хочу повторить это снова?..»

После прочтения военная уронила стих на постеленный ковёр, обняв собственные колени. Почему-то, когда она читала этот стих самой себе, он не вызывал у неё никаких эмоций, но когда она прочитала его собственному будущему мужу, эмоции нахлынули на неё настолько сильным потоком, что девушка едва не вырубилась от перенапряжения.

Рядом сидящий Хоран искренне усмехнулся, что не могло не тревожить и печалить душу Фидель. Маг понимал, кого в своём стихе подразумевала девушка и о чём она, непосредственно, говорила. Винил ли он её? Нет, даже если бы мог, то не стал — парень давно принял и смирился со своей судьбой. Он потерял свою старую жизнь, но взамен приобрёл новую. Хуже она или лучше той, которая у него была, волшебник мудро предпочёл не рассуждать — жизнь не может быть сама по себе плохой или хорошей.

— Калеви, я… мне неуютно, — подняла глаза Випридак. — Если раньше я пыталась тебя вернуть, пыталась спасти, то сейчас я почему-то… привыкла к этому. Приняла это. А ещё мне хочется ещё. Хочется и повторить, и одновременно оградить всех от такой судьбы, но как это может переплетаться!? Я схожу с ума, да? Психопатка…

— Нет, — отбросил парень, — вы не сходите с ума: вы отчаялись, запутались и не знаете, что делать дальше; это не психопатия. Ваши дальнейшие действия зависят только от вас, госпожа, только от вас. Если хотите моего совета: живите так, как хотели бы жить; будьте самой собой и такой, какой вы есть — неповторимой, уникальной и индивидуальной. В любом случае знайте — я с вами. Всегда.

Девушка тихо всхлипнула, после чего кинулась вперёд, прижавшись к груди любимого. В чём провинилась военная, над которой так жестоко подшутили свыше? В чём провинился её парень, заслуживший такую судьбу? Девушка неоднократно пыталась вернуть его, оживить, сотворить по старому подобию, но всё было без толку. Ей придётся смириться с тем, что прошлого не вернёшь, оно давно ушло, открыв место настоящему и оставляя почву для будущего.

Единственное, что от неё действительно зависело, это то, что происходит сейчас, в данный момент. Опыт с Калеви был по-своему поучительным для военной и указал ей, насколько жестоко может всё обернуться; тем не менее, девушка боялась, что сорвётся ещё раз и окончательно станет полным чудовищем. Её психика расшатана и криво собрана по кусочкам, будто склеена некачественным скотчем, поэтому если Випридак прорвёт снова, то кто знает, на что она ещё будет способна?

Но если посмотреть на ситуацию с другой стороны… Фидель не могла допустить того, чтобы с кем-то ещё случилась похожая судьба. Да, сама Випридак уже безнадёжна, но она может сделать так, чтобы с кем-то ещё не повторилось подобного! Следует учитывать и нынешние реалии: сейчас в Нирнвикийском Государстве наиболее нестабильное время за всё существование Республики; Фидель могла это видеть не только по теленовостям, но и самой прочувствовать на себе, как уважаемый сенатор целого города и фельдмаршал нирнвикийской армии.

Если не взять ситуацию в свои руки — Нирнвики ждут самые сложные времена. Кто знает, сколько от действий государства и Дэспертара пострадает ещё людей? Сколько появится разбитых, отчаявшихся и безумных людей, которые в порыве отчаяния могут сделать нечто ужасное? Випридак не могла о таком думать, она не могла такое допустить; если система настолько несовершенна в своём, то её не нужно менять, как это пытается сделать Шаклз, нет — её нужно уничтожить и пересобрать…

С такими мыслями Коскинен не заметила, как прошло огромное количество времени: солнце уже склонилось за горизонтом, облака потемнели и посерели, на небе начали появляться первые звёзды. Похоже, пора уходить…

— Госпожа, — прокашлялся Хорен.

— М? Что такое? — к тому времени Випридак успокоилась, устроившись у любимого на коленях.

— Сработало сигнальное заклинание: к нам кто-то зашёл во двор. Думаю, это пришли Джейкл и Элиас. Помните, они звонили вам пару часов назад?

— Я… д-да, да, конечно! — Фидель неожиданно поднялась и попыталась успокоиться за несколько мгновений. — Идём, Калеви. Мне не нравится, что они отказались от телефона и захотели поговорить тет-а-тет. Дело серьёзное.

Помолвленная парочка быстро собрала все принадлежности и оставшиеся угощения для пикника, после чего поспешили покинуть свою укромную поляну. Некоторое время девушка пребывала в мире собственных навязчивых мыслей: что ей делать дальше? Нужно ли ей вообще вмешиваться в то, что сейчас происходит в стране? Наконец, что будет со всеми её друзьями и знакомыми? Какую жизненную позицию они займут и что из этого выйдет?

Военная тряхнула головой, прогоняя эти мысли. Это стоит обдумать на досуге, а сейчас лучше вернуться к актуальным проблемам. Фидель встревожило то, как Джейкл вёл себя по телефону: будучи его названной сестрой и близкой подругой, она могла выловить любую, даже самую незначительную тень от его эмоций, как бы он старательно не прятал их за холодной маской; сейчас она выловила какую-то злобу, раздражительность. Арканцев сказал, что это из-за предателя в команде, но неужели это его так сильно разозлилось?

Коскинены, выйдя на личный двор дома, встретились лицом к лицу с Элиасом и Джейклом. Арканцев был для Випридак дорог. Очень дорог; он — один из тех людей, как и Шенер, кто помог Коскинен осознать себя, пока ещё не стало слишком поздно. К тому же военная планировала посвятить Джейкла в свою тайну отношений с Калеви, как она это сделала несколько дней назад с Шенером. Элиас также был хорошим другом для Коскинен, но сможет ли он принять их тайну? Военная решила не рисковать.

— Джейкли! — девушка обняла Арканцева.

Тот ответил аналогичными движениями, прижавшись к ней так, будто не видел несколько лет. На некоторое установилась тишина, но спустя пару секунд чувствительная Випридак уловила едва заметную дрожь со стороны Джейкла, будто он только что пережил какой-то страшный, ночной кошмар.

— Фидель, я… мне неловко тебя об этом просить, но нам нужна твоя помощь. Подскажи, что нам сделать с этим, — попросил Мэйнайо так, что у Фидель не нашлось сил отказать. Впрочем, она Джейклу не отказывала практически никогда.

— Ты о чём? Я попытаюсь помочь, чем смогу, но что это? — Випридак приподняла бровь.

Элиас молча уложил какого-то человека на пол, которого всё это время нёс на плече. Этот человек был подозрительно знаком Випридак. Стоп… это же Элизен! Военная кинулась проверять её состояние, обнаружив практически полный паралич тела от электрического тока; девушка придёт в себя и начнёт двигаться не скоро, в лучшем случае через полмесяца. Это если не брать в учёт высшего мага, способного едва не вернуть человека с того света.