— Наоборот: я его чуть не уничтожил пару дней назад. Но пощадил, — отвечает Франц.

— Зачем? Что помешало? Или кто помешал? — мигом посерьёзнел агент.

Он подошёл к Францу вплотную и посмотрел ему в глаза, будто стремясь в них что-то найти. Но сам Шенер длительное время молчал и внутренне собирался с силами, понимая, что ему предстоит длительный и тяжёлый разговор со своим близким другом и братом. Он понимал, что агент в любом случае будет продолжать воспринимать Шаклза если не как заклятого врага, то как ненужный или опасный элемент, который в лучшем случае следует держать на замке, а в худшем — полностью стереть и уничтожить.

Франц неоднозначно вздохнул: как ему, человеку с двойной личностью, объяснить все эти тонкости тому, у кого нет такой особенности? Это как пытаться рассказать человеку, не пробовавшего сладкое, что это такое.

И, кроме того, он прекрасно знал и понимал, что Джейкл с большей вероятностью не захочет присоединяться к ним, не захочет сотрудничать с Халлинтоеллином и оставлять свои идеалы полицейского. Если Франц за прошедшие несколько дней смог принять теорию Дэспертара на вооружение и проникнуться ею, пусть и не пребывая в восторге от некоторых мелочей и излишне жёстких методов, то что говорить о Джейкле?

Посоветовавшись внутри себя с Дэспертаром оба владельца тела пришли к выводу, что Джейклу стоит знать всё. Они обязательно попробуют донести ему свою историю и теорию, а дальше как пойдёт. В любом случае оба надеялись избежать лишнего конфликта с Арканцевым.

— Это был мой выбор, — начал Саволайна, — если бы я уничтожил его, то уничтожил бы и себя самого. Понимаешь? Никто из нас не может существовать по отдельности без друг друга — мы и есть один человек, две грани одной личности. Если ты нападаешь на него, то ты также нападаешь на меня; если разговариваешь с ним — разговариваешь со мной. Помни об этом, Джейкл.

— Я понимаю, что ты хочешь оправдать его собой, но то, что совершает один, другой не может отвечать за это. Особенно если об этом не знает, — скрестил руки Арканцев. — Он сам в ответе за то содеянное им. Ты ведь не отвечаешь за преступления своего брата или отца?

— Нет, дружище. Это не похоже на взаимоотношения между людьми или между родственниками — это совершенно другой уровень, отличается от всего того, что ты знал, — ответил Франц.

Джейкл поморщился. Не так он себе представлял встречу со своим близким другом, совсем не так. Шаклз не поддавил Франца, но убедил его в том, что они по-прежнему едины и им не нужно враждовать. С какой-то стороны это было ещё опаснее, поскольку Арканцев был вынужден признать: если он и дальше настроен сражаться с лидером Халлинтоеллина, то ему действительно придётся бороться одновременно и с Францем. А этого он совсем не хотел. Конечно, если ситуация выйдет агенту боком, то у него не останется иного выхода и ему придётся принять бой… Но сейчас он пока предпочтёт мирные переговоры боевым действиям.

— Благодарю, Франц, но я могу сам за себя отвечать, — неожиданно тело Франца дёрнулось, а с губ раздался более грубый, медленный голос Дэспертара. Переключение личностей происходит мгновенно. Они в самом деле одно целое. — Скажи, Джейкл: какие цели ты преследовал, когда поднимал тревогу среди моих сотрудников? Усыпил десяток работяг? Спустился в лабораторию и достал оттуда оружие? Ворвался ко мне в офис?

— А ты сам не догоняешь, гений? Убить тебя, — чуть ли не сплюнул Джейкл.

— Зачем? — неожиданно спрашивает бизнесмен.

Всего один вопрос заставил Джейкла на мгновение зависнуть. Но затем он выхватил лезвие и наставил его на Дэспертара, удерживая пальцы на спусковом рычаге. Он что, издевается над ним? Судя по безмятежным и насмешливым ноткам в глазах лидера Халлинтоеллина всё обстояло именно так.

— Что конкретно тебе принесёт моя кончина? — углубил вопрос Дэспертар. — Ты всерьёз думаешь, что моя смерть развалит Халлинтоеллин? — бизнесмен повернулся в сторону окна, наблюдая за вспыхивающими огнями. — Совет профессионала, Джей: никогда не строй систему, вся жизнеспособность которой зависит от жизни одного человека. Империи, мегакорпорации, диктатуры — вся их ошибка в том, что они строятся на воле единственного конкретного индивидуума, без которого они тут же рассыпятся. Даже если ты меня убьёшь, то организацию возьмут в свои руки мои доверенные люди и заместители. Или ты хочешь меня убить, чтобы Шарни отстала? А что касаемо Фидель? Её тоже убьёшь, лишь бы не пауки?

— Тебя это не касается, — отрезал агент.

— Поверь, Джей — меня это очень касается. Я осведомлён об условиях этой твари не хуже тебя. И я не слепой, прекрасно вижу, что времени у нас немного. Совсем немного. Но хватит, чтобы полностью вволю обсудить нашумевшее…

Шаклз оторвался от лицезрения красочной, но жестокой картины за окном, после чего развернулся и сделал несколько шагов мимо агента. Тот напрягся и стал внимательно следить за каждым движением бизнесмена, но тот не подавал никакой агрессии, его движения были равномерны, а походка спокойной и непринуждённой. Вместе с этим в нём проглядывалась непоколебимая уверенность и нотки властности.

— Зачем ты всё это делаешь? — спросил нахмурившийся Арканцев. — Подумать только: ты с самого начала был замешан во всём. Атака на торговый центр, война банд, Сайдикатт-Веб, кража данных, Халлинтоеллин. И Франц с другой стороны помогал нам. Вы вели двойственную игру и подтасовывали всё так изящно, блестяще, изумительно. Лгали, запутывали, манипулировали, сводили вину на абсолютно ни в чём не повинных людей.

Он резко выступил вперёд, посмотрев в глаза Францу.

— Ради чего? Что ты преследуешь? Неужели тебе скучно и ты делаешь это потому, что можешь и хочешь это сделать? Или есть какая-то своя причина? Я требую ответ, Дэспертар. И от тебя, Франц, тоже, — указал агент ладонью на одно тело, в котором были заключены сразу две личности, два осколка одной души.

— Пусть будет так. Больше никакого незнания, никой утайки и ввода в заблуждение, — кивнул бизнесмен.

Лидер Халлинтоеллина остановился возле открытой входной двери. Он переступил через порог, выйдя из своего кабинета и безмолвно развернулся к Джейклу, будто предлагая ему в последний раз пройтись по зданию. Джейкл напрягся, но принял предложение бизнесмена, понимая, что если тот захотел бы поступить иначе, то агент сейчас бы валялся в бессознательном состоянии. Или до сих пор бы сражался с бизнесменом в неравном бою.

— Ты ведь прекрасно знаешь нашу биографию, я прав? — повернулся к агенту Дэспертар. — Как я и Франц вместе выживали на улицах этого дикого мира. Как мы оказались не в том месте и не в то время — на войне. Как она изуродовала морально нас обоих. Знаешь, насколько был нежен и раним Франц до войны? Тебе бы он показался просто выросшим ребёнком. Да и я, честно говоря, в сравнении с собой нынешним был тогда, как ты и твоя сестра… Но, помимо горя, смертей и разочарования, эта война подтолкнула нас на размышления.

— Вы ведь тогда и потерпели раскол после неё, да?

— Именно. Но до этого было ещё далеко, — Франц замедлился, его выражение лица стало предельно нечитаемым, но Джейкл, как ни странно, мог уловить исходившую из него нервозность, — а вот то, что происходило там, на полях и в лесах, не захочешь увидеть даже ты. Мне повезло лишь в одной детали: я выжил. И мои успехи заметило начальство. И я не пренебрёг воспользоваться, выбившись в сержанты, потом в уорент-офицеры, а затем в полковники. И знаешь, чем больше я возвышался, чем больше мне доверяло командование, чем больше в моей власти оказывалось людей — тем больше я убеждался в одном: власти была выгодна эта война. Выгодны страдания и горечь миллионов человек.

— Как можно наживаться на том, что приносит убытки? — недоумевает агент.

— Убытки оно приносит людям низших слоёв. Мне показать инфографик продаж оружия с восемьдесят второго по восемьдесят третий? За один только год частные компании, продававшие обмундирование солдатам, получили на свой счёт столько, сколько не получили наркоторговцы, сутенёры и криминальные бароны Нирнвики, начиная с девяностых годов и по сегодняшнее время. Вместе взятые, — бизнесмен подошёл к лифту, нажимая на кнопку вызова. — И не тебе ли мне говорить, какой толчок дала эта кровавая бойня нашей стране? Аллан был хорошим правителем, но даже он, пацифист до мозга костей, понимал, что Нирнвики нужна была встряска. Он бы не смог при всём своём желании втянуть Нирнвики сюда, поэтому он доверился своему сыну. Но оправдывает ли эта встряска такую цену? Полмиллиона солдат, ещё почти столько же гражданских, больше никогда не увидят свои дома, своих родных и близких. Вся нынешняя процветающая экономика Нирнвики, стран Севера, Вукипеда, Фнавикии и всех прочих построена на костях погибших.