— Не думал, что ты будешь… — сквозь маску меланхоличного самокопания на лице Агорника проступила нотка удивления. Значит, я на правильном пути. — Настолько прямолинейным.

— Думал, я буду поделикатнее? — усмехнулся я. — Стану уговаривать тебя, что все в порядке? Что ничего страшного не произошло? Но это было бы враньем, о котором мы оба знали бы, что это вранье. Хотя кое-какую щепетильность я все же проявил.

— Да? И какую это?

— Я сказал утопиться. И где в этом лесу ты найдешь подходящий для этого водоем?

— Это скорее хитрость, чем деликатность. — с улыбкой возразил мне духовник.

— Возможно. — я тоже расплылся в улыбке, но тут же стер ее с лица. — Но, если говорить серьезно, подумай вот о чем. Ты сидишь и грызешь себя, из-за ситуации, в которой поддался чужому влиянию. Хотя ничего не мог сделать, но ладно, опустим этот момент. Можно сказать, что ты проиграл один бой. Но сейчас ведь происходит ровно то же самое. Теперь уже твоя прошлая неудача влияет на тебя негативным образом. Ты переживаешь из-за этого, и снова проигрываешь. Борись со своими эмоциями, не давай им влиять на твой рассудок. И второй бой будет за тобой.

Я молча поднялся с земли, отряхнув ладонями штаны. Агорник снова выглядел задумчивым, но теперь вместо глухой безысходности сквозь нее просачивался явный интерес. Словно он оценивал что-то со стороны. Чтобы не мешать ему, я принялся слоняться по лагерю.

Недалеко от нашей стоянки, совсем немного углубившись в лес, двое солдат копали могилу. Рядом с ними крутился капеллан, бормоча молитвы, и следя за тем, чтобы все было согласно погребальному ритуалу.

Ночевка в лесу Сестер выдалась нервная. Чтобы максимально обезопасить себя от новых сюрпризов, мы развели целых четыре костра, разместив их по периметру лагеря. Число караульных тоже увеличили. Решили не спать группами по четыре человека, где каждый должен был следить не только за окружением, но еще и друг за другом. При таком большом количестве задействованных людей отлынить о дежурства не получилось ни у кого. К ночным вахтам были привлечены все, даже инквизиторы. Впрочем, они даже ворчать не стали по этому поводу, приказ-то отдал их непосредственный начальник.

Я попал во вторую группу вместе с сиром Лайоном, одним из его оруженосцев и господином экзорцистом. Отдохнуть в этот отрезок ночи было не судьба. Правда в смену, которая предшествовала моей, я тоже не спал. Не захотел так рано укладываться. Побоялся, что из-за этого сны нагрянут ко мне с большей вероятностью. Все кроме меня и четверки бодрствующих давно завалились на свои импровизированные постели, но уснули из них не многие. Часть отряда ворочалась или просто пялилась в темную завесу листьев, пытаясь побыстрее привлечь к себе зыбкую дремоту. Сложно заставить себя расслабиться в такой гнетущей обстановке. Напряжение не отпускало.

Выполнять при таких обстоятельствах физические упражнения, я посчитал не уместным. Поэтому усевшись возле костра, воззрился на пламя и умчался мыслями в даль. Очнулся я только, когда кто-то дотронулся до моей руки.

Первая смена закончилась, пришла наша очередь нести вахту. Сир Ричард, оруженосец, имя которого я до сих пор не знал, и даже Малек, хоть и имевший весьма заспанный вид, уже были на ногах.

По счастью, наш дозор прошел спокойно. Никто не явился к нам незваным гостем. Не топал поодаль, не ломал в округе ветки, и не рычал, капая пеной и запугивая нас до такого состояния, когда непонятно, что первым заберет твою жизнь — неведомый враг или свой собственный страх. Само собой, мы были этому только рады.

Когда пришло время будить следующую группу бдящих, я даже обрадовался. Все же я не слабо вымотался за этот бесконечно долгий день. Оставалась всего половина ночи, чтобы дать отдых своему телу и набраться сил на следующий.

Завернувшись в плащ, я завалился на траву. Земля показалась мне самой мягкой периной, а сумка под головой — воздушной подушкой. Тени леса накрыли меня своим покрывалом, и я погрузился во тьму.

Голос раздражал. Зудел, словно комар под ухом и мешал сконцентрироваться. Хуже всего было то, что появился он прямо в моей голове, но никакого отношения ко мне не имел. Словно ко мне, привыкшему всегда жить одному, подселили беспокойного соседа. Шумного и надоедливого.

Второй голос разбил мои попытки контролировать ситуацию втуне. Пока он был один, я еще как-то мог заглушить его причитания. Игнорировать его. Но когда их количество увеличилось вдвое, моя концентрация разлетелась вдребезги. Когда два человека, склонившись к тебе, каждый со своей стороны, нашептывают в уши какую-то дребедень, сложно сосредоточиться даже на одной своей мысли.

Появлению третьего голоса я не удивился. Ожидал чего-то подобного с затаенным страхом. И вот в моей голове уже три человека кричат, шепчут, орут и плачут не пойми о чем.

Когда появился четвертый голос, я с ужасом понял, о чем они все мне толкуют. Голоса предлагали покончить со всеми проблемами разом самым кардинальным способом. Вот только вариант добровольного ухода, каждый рекомендовал свой.

Пятый, шестой, седьмой. Голоса все прибывали, а моя защита таяла. Они словно разрывали мой мозг изнутри на тысячи кусочков. При этом казалось, что его окутывает слой за слоем мягкая и липкая субстанция. Мысли вязли в ней, как мухи в паутине. Впрочем, от такого количества голосов в моей голове я уже не до конца понимал, где мои мысли, а где чужие.

После десятого я сбился со счета. В голове заветным желанием билось только одно: пусть уже эти голоса придут к согласию. Сойдитесь на каком-нибудь одном варианте, голоса, и тогда, быть может, и я соглашусь с вами.

Не знаю от чего я проснулся. Должно быть от этих криков, что наконец-то собрались в критическую массу и вытолкнули меня из сновидений.

Пробуждение мягко говоря было не лучшим. Голова раскалывалась так, словно все караульные следующих, после моей, смен били по ней, чтобы не уснуть или хоть чем-то себя занять.

Лес посветлел, но пока только самую малость. Кроме четырех фигур все остальные лежали на земле. Еще было слишком рано для подъема. Но я больше спать уж точно не собирался.

Ночной воздух был прохладным, даже холодным, словно сейчас было не самое начало осени, а ее завершение. Часовые жались к кострам, заметно потерявшим в размере за ночь. Видать, дров все же оказалось маловато. Спящие зябко куталась в плащи.

Мой плащ был сырым от пота. Отбросив его в сторону и стащив через голову абсолютно мокрую рубаху, я подставил свое тело утренней прохладе. Ее свежесть бодрила, оживляла мысли и помогала прогнать эту сонную одурь. Я просидел так до самой общей побудки, вдыхая холодный воздух под косыми взглядами караульных.

Слава Высшему, наступило утро. Солнца мы по-прежнему не видели, но даже эта серость с зеленым оттенком была встречена нами с энтузиазмом. Мы пережили эту ночь без потерь. Конечно большого отдыха она нам не принесла, многие по-прежнему выглядели уставшими от постоянного напряжения и ожидания опасности, но при этом все рьяно рвались отправиться снова в дорогу.

Оставшаяся часть пути прошла без инцидентов. Даже скорость нашего передвижения немного подросла. Нет, дорога не стала лучше. Люди чувствовали, что граница леса близка и ненароком подгоняли лошадей. Желание поскорее оставить это проклятое место за спиной, притупляло осторожность. Впрочем, как я уже сказал, наказания за это не последовало. По дороге мы никого не встретили, только лишь у меня возникало странное ощущение, что весь этот отрезок пути за нами кто-то наблюдал. Чей-то взгляд упирался в затылок, жег спину между лопаток, но стоило мне обернуться, как я видел только вездесущую зелень. Только один раз мне показалось, что я заметил что-то иное. Глаза на фоне листьев. Желтые глаза и все, ни головы, ни лица, ни даже силуэта. Встретившись со мной взглядом, они мигнули раз и растворились в воздухе, оставив меня гадать над реальностью этой галлюцинации.