— Предстоящая работа. — со вздохом сказал я правду. По всей видимости это наш последний разговор с командиром отряда в ближайшее время, поэтому я решил высказать все, о чем думал, без обиняков. Скорее всего, это никак не повлияет на его решение, оставить меня в городе, вместо того чтобы отпустить обратно в монастырь. Но попробовать стоит. — Я ведь только закончил одну охоту, а теперь приходится начинать новую. Без отдыха, хотя по правилам мне положена передышка. К тому же, я очень сильно подозреваю, что данное дело весьма затянется. Осенний сезон дождей уже не просто вот-вот начнется, он уже пару дней, как должен поливать землю. А вы сами видели, как я плохо переношу грозы. Хотелось бы переждать это время за толстыми стенами монастыря.

— Вот тебе и стимул для работы. — с легкой усмешкой сказал Бич Отступников. — Поскорее найди виновника происшествий, и сможешь отправиться на все четыре стороны.

— А если примас неправ, и нет никакого чародея. А все эти события на самом деле никак не связаны друг с другом? — задал я резонный вопрос.

— Тогда тебе не повезло.

Похолодало. Сперва это было едва заметно, как небольшая разница температур между телом и окружающей средой. Но все быстро изменилось. Воздух вокруг меня будто решил в кратчайшие сроки набрать в себя стужу северных ледников. И с каждым мигом он становился все злее и колючей. Он уже не ласкал кожу своими прохладными объятиями, а царапался, словно детеныш дикого кота, которого глупые люди решили одомашнить.

Еще миг, и дыхание перехватило. Легкие просто отказывались втягивать в себя этот колючий холод. Что-то белое выросло на ресницах, удлинив их, и тем самым исполнив мечту всех городских модниц. Кожу перестало пощипывать, видимо она начала терять чувствительность. Но стужа на этом не остановилась, проникая все глубже в тело и вымораживая уже мышцы. Конечности свело судорогой. Попытавшись сделать шаг, я лишь только нелепо дернулся. С удивлением я обнаружил, что кожу начал покрывать иней. Показалось, что я услышал, как скрипят суставы и кости.

И вдруг все закончилось в один момент. Нет, холод никуда не делался, просто мне неожиданно стало на него плевать. Мысли потекли ленивыми ручейками, а в голове поселилась странная сонливость. Тело больше не чувствовало холода, правда ничего другого оно, похоже, тоже не чувствовало. Зато оно стало легким и каким-то неосязаемым.

Спать. Мне захотелось ужасно спать. Какие-то обрывки мыслей еще скользили по напрочь занесенным снегом чертогам разума, но ловить их за хвост уже никто не пытался. Я провалился в блаженную, и такую уютную, темноту. Я уснул.

А по правде, проснулся. Сон оказался таким реальным, что мне практически пришлось пережить эти события во второй раз. Все тело сотрясал озноб, виски ломило от внушаемого самому себе холода, а легкие со спазмом пытались втянуть в себя воздух. Наконец с шумом и сипом у них это получилось. Я вскочил с кровати и принялся вышагивать туда-обратно, чтобы побыстрее разогнать кровь по телу.

Когда тело наконец поверило, что ему тепло, а в комнате даже душно, и совсем не помешает ее проветрить, я устало опустился на свое ложе и взглянул за окно. Снаружи было почти темно, небо только начало окрашиваться в светлые тона.

Каким бы мерзким не было состояние после приема бурды Алекса, у нее все же был один неоспоримый плюс. После нее вообще не снятся сны. И даже не нужно предварительно изматывать себя до состояния истощения физическими упражнениями. Порой, особенно после подобных пробуждений, я вспоминаю об этом зелье с грустью. Впрочем, недостатков у этого снотворного гораздо больше, поэтому остается только налегать на физические нагрузки. Единственное, что еще может подарить мне такой же эффект сна без сновидений, это схватка с магом. Обычно после нее несколько дней я сплю спокойно. Даже муки совести от совершения очередного убийства человека, пусть даже чародея, преследует меня только днем.

Старший инквизитор Огюст исполнил свое обещание. Ранним утром, собрав всех солдат и рыцарей, что оставались под его командованием, и посадив перед собой на лошадь, найденную мной в лесу, девочку, он отправился к своей, известной только ему, цели. Даже его подопечный, Ганс Вебер, не знал, какой миссией задался его наставник.

Перед отъездом Бич Отступников отозвал нас с Гансом в сторонку и высказал нам последние напутствующие слова. Что-то о том, что он в нас верит, что мы обязательно справимся, не опозорим честь ордена Высшего и не обманем оказанное нам доверие. В общем, те громкие и пустые слова, которые принято говорить перед большим делом, и которые по идее должны усиливать моральный дух. Лично я какого-то особого подъема не почувствовал, но вот у Вебера глаза загорелись. Единственное, что мне показалось полезным из напутствия старшего инквизитора, это совет не робеть перед отцом Гилбертом, и спросить с него денег на расходы. Из собственного опыта знаю, что искать улики и следы среди больших скоплений людей довольно хлопотно, и тем немногочисленным свидетелям, которых удается найти, языки частенько быстрее развязывают вовсе не ряса или знак Высшего на груди, как и принадлежность к его ордену, а блеск желтого металла.

Как-то так вышло, что мы сразу разделились на две группы. То ли Вебер из-за предвзятого ко мне отношения не захотел со мной работать, то ли действительно додумался, что таким маневром мы охватим большую область. А быть может Огюст перед отъездом ему посоветовал этот вариант. В любом случае Ганс, забрав с собой Корвута Брута, инквизитора-специалиста по части допросов, и экзорциста Якоба Малека, и наказав мне при обнаружении любой зацепки первым делом доложить об этом ему, отправился в департамент городской защиты, предоставив меня самому себе. В моем распоряжении оставался Алекс Агорник, но духовник все еще пребывал в плохом настроении, и я решил пока не тревожить его. Работать одному — для меня не в новинку, и если честно, то так мне даже гораздо комфортнее, чем в группе или с напарником. Так что, имея гораздо более положительный настрой, чем то расположение духа, что было у меня сразу же после сегодняшнего пробуждения, я в одиночку зашагал к магистрату, забрать обещанные бароном Миллиганом бумаги.

Найти в целом городе колдуна, творившего свою ворожбу аж на прошлой неделе, либо какие-то следы его магии, это даже не тоже самое, что найти иголку в стоге сена. Это больше похоже на то, чтобы отыскать иголку, которая была в этом самом стоге десяток дней назад. А сейчас может быть где угодно.

Первым делом забрав в ратуше бумаги, подтверждающие, что я имею право донимать обычных граждан своими вопросами и совать свой нос, куда мне захочется, я отправился на место последнего происшествия. Прочитать дела, что составили местные сыскари, я всегда успею. Толстые папки никуда не денутся, а вот следы от магии могут истаять. Имеют они подобное свойство. Впрочем, найти что-то по прошествии стольких дней, я все равно не надеялся, но проверить стоило.

Площадь короля Стефана Третьего показалась мне какой-то дешевой подделкой, особенно после того, как мне довелось посетить площадь Люциуса Второго. Сразу бросалось в глаза то, что первая очень сильно уступала размерами второй. По сути площадь Стефана Третьего представляла из себя просто широкий кусок улицы зажатый между домами. Здесь конечно следили за чистотой, но до того блеска, до которого драили главную площадь города, местным дворникам было далеко. Статуя человека, в честь которого получило свое название это место, тут правда тоже имелась, но сделана она была из камня и, как мне кажется, весьма сильно отличалась от своего оригинала. Голова по крайней мере у короля точно была, в отличие от памятника.

Здесь даже глашатай имел какой-то второсортный вид. Неряшливо одетый тип что-то монотонно вещал не таким уж и громким голосом, и при этом жутко гундосил, будто был простужен уже не первый год.

Впрочем, я пришел сюда не затем, чтобы любоваться достопримечательностями и сравнивать их между собой. Работа не ждет.