Охотница, видя мои страдания, сменила приоритет, и вместо колдуна бросилась ко мне на помощь. Неожиданный порыв в пылу важного сражения, но я был ей за него благодарен. Правда освободить меня рыжая все-таки не успела. От колдуна в нашу сторону, будто по воде, волной разошлась рябь. Создавалось впечатление, что потекла сама реальность. И там, где проходила эта волна, явь менялась, будто кто-то переделывал уже готовую картину, нанося новую краску прямо поверх старой. Это не было банальным внушением или иллюзией, такую магию охотнику довольно просто отразить. Ворожба архимага была гораздо основательней и… материальней что ли?

Воздух между нами уплотнился, стал тяжелым и почти осязаемым. Добавить в него немного синевы, и ощущение того, что мы оказались на морском дне, станет полным. По крайней мере рыбой я себя почувствовал. Крик мой прервался в тот момент, когда я попытался вдохнуть. Точно житель глубин, выброшенный на берег, я бессмысленно открывал и закрывал рот.

Земля под ногами тоже претерпела изменений. Теперь вместо нее был дым. Черный, смоляной, чадящий. Ноги вязли в нем, но совсем уж не утопали, каким-то образом находя там опору.

Не мудрено было в такой обстановке растеряться. Тем более, глянув перед собой, я обнаружил три своих полных копии, также как и я, овитых жгутами молний. Копии при этом очень правдоподобно корчились.

Охотница промедлила, архимаг — нет. То, что он готовит нечто серьезное, я понял по той причине, сколько времени у него заняло создание этого заклинания. И по тому, как он при этом напрягся. Взмах рукой, и мир затопила кромешная тьма, полностью изгнав из него свет. Солнце погасло в разгар дня, далекие звезды укрылись непроницаемой вуалью. Но лишь на мгновение. День победил, сейчас было его время. Мрак под напором света бежал, с грохотом водопада хлынув в меня. Одновременно с этим прорвались и заслоны моего разума. Две тьмы смешались между собой, утянув меня в этот водоворот.

Очнувшись, я долго не мог понять, где нахожусь. Над головой было обычное земное небо, но вот то, что было под ногами, не вписывалось в нормальный пейзаж. Какая-то перепаханная, изборожденная язвами земля, истлевшие остатки растительности. Ландшафт, который больше подошел бы бездне, чем нашему миру. Прогорький, наполненный запахом чего-то горелого, воздух только усиливал эту ассоциацию.

Правда для бездны вокруг было слишком немноголюдно. Думаю, в нижнем мире народу-то побольше. Там и местных хватает, а от постоянного притока грешников, наверное, вообще не протолкнуться. Да и тихо слишком, ни тебе криков страждущих, ни рева охотившихся низших существ. Даже для нашего мира тишина стояла непривычная. Не слышно было щебета птиц или криков животных. Ветер не шелестел травой, а в нашем случае ее пеплом. Стоял полный штиль. Мир как будто замер. Поначалу я даже испугался, что потерял слух. Кто его знает, какой дрянью меня приложил архимаг? Но потом, после того как пепел забился мне в горло, услышав свой кашель, я успокоился.

Проклятье! Колдун! Мы ведь сражались с ним, и я выбыл из боя. Чем все закончилось, и закончилось ли? Судя потому, какая стоит тишина, видимо, да. Но если победили наши, то где они? А если архимаг, то почему я все еще жив?

Вспомнив про бой, я тут же попытался вскочить, но оказалось, что резкие движения на данный момент выходят у меня плохо, какими-то вялыми и неуверенными. Медленно поднявшись на ноги, я обнаружил, что меня шатает. Все тело била мелкая дрожь, как вовремя отходняка после схватки с волшебником. Вот только обычно он находит меня лишь на следующий день, а не в этот же. Этот случай был явно неординарным. Правда на этот раз и маг был незаурядным.

В общем, придя в себя, я был настолько слаб и беззащитен, что меня можно было брать голыми руками самой бесталанной деревенской ведьме. Но слава Высшему, меня никто так и не атаковал. Я специально на всякий случай выждал некоторое время. Заодно постарался унять свое взбешенное сердцебиение.

Что же здесь произошло, после того как я лишился чувств? Чтобы это выяснить следовало осмотреться в поисках каких-либо подсказок на этот счет. Долго искать не пришлось. Первой, на кого наткнулся мой взгляд, была охотница. А точнее то, во что она превратилась. Прямо на дороге в полный рост стояла каменная скульптура обнаженной девушки. Стройная, немного худощавая фигура, гневный лик, копна волос, рассыпанная по плечам, и руки, по-прежнему сжимавшие занесенное для удара оружие. Не узнать в этих чертах лица рыжую было невозможно. Камень, сковавший ее тело, сглаживал ожоги и увечья, и теперь она казалась даже еще красивее, чем была на самом деле. Словно статуя яростной и неукротимой богине одного из народов Морозных гор.

С каким-то странным чувством я приблизился к ней. Положил руку на плечо, заглянул ей в лицо с надеждой, что вот сейчас увижу, как она шевельнется, вздохнет или хотя бы как дрогнут ее ресницы. Но нет, в этом куске камня жизни больше не было. Мы так и не успели с ней познакомиться.

Что-то остро царапнуло в груди. Разум затопила горечь наполовину с гневом. Гремучая смесь. Сильно захотелось прикончить того гада, что сделал это. Даже если кто-то уже справился с этой задачей раньше меня.

Я медленно втянул в легкие воздух и также монотонно исторг его из себя, одновременно с этим стараясь утихомирить разбушевавшиеся чувства. Не время для эмоций, нужно взять себя в руки. Порой никакие доводы трезвого рассудка или слова самого чуткого духовника не способны дать того, что может самое простое дыхательное упражнение. Горюющий разум просто не воспринимает ничего из вышеперечисленного. Зато дыхательные практики воздействуют непосредственно на тело, а потому работают практически в любом состоянии.

Кое-как уняв свои страсти, я на мгновение сжал окаменевшие пальчики и заставил себя отвернутся от того, что раньше было человеком. Нужно было искать дальше, я по-прежнему не знал, чем закончилась схватка.

Архимага и охотника-здоровяка я нашел разом, в паре метрах друг от друга. Они были так перепачканы в земле и саже, что пришлось немного побродить по окрестностям, прежде чем я наткнулся на них. Оба были мертвы.

Тело Мирехона как будто ссохлось, потеряв значительную часть своей мышечной массы. Кое-где отсутствовала даже кожа, обнажая при этом белеющую костную ткань. Убедившись в смерти охотника, я спешно отвернулся. Смотреть на него было неприятно.

Колдун оказался обезглавлен. Должно быть под конец боя, сражаясь друг с другом уже один на один, они сумели нанести каждый по смертельному удару, сводя таким образом исход схватки к ничейному результату. Ну или к пирровой победе, учитывая тот факт, что я все-таки остался в живых.

Жуткий, шипящий звук, раздавшийся совсем рядом, заставил меня похолодеть. Отыскав взглядом его источник, я примерз к тому месту, на котором стоял, без всякой магии. На меня не мигая смотрела отделенная от своего тела голова архимага и, силясь что-то сказать, шевелила губами.

— Выжил все-таки. — прошипела голова голосом, имеющим мало чего общего с человеческим. Было непонятно, как она вообще может что-нибудь говорить, не имея легких. Впрочем, как она умудряется жить, не имея тела, было также немаловажным вопросом. — Жаль. Я надеялся, что смерть всей группы охладит пыл вашей братии и заставит их действовать осмотрительней. Глядишь, и они отважились бы приблизиться к этому месту только завтра. Хотя надеяться на такое не стоит. Наверняка ведь где-нибудь на холме или верхушке дерева сидит один из ваших разведчиков, с этой проклятой стеклянной трубкой. Орден своих рядовых бойцов не жалеет, может отправлять их на убой толпами. Но теперь, когда один из охотников оказывается живой, никакой форы мне точно не видать.

Я покрепче сжал рукояти своих палашей, которые даже в беспамятстве умудрился не выронить. Колдуна необходимо добить. Но как? Обычно, для этой цели лишают головы. Здесь это не сработало.

От взгляда архимага не укрылось мое движение, да и растерянность мою он заметил.