Да, Алекс Агорник был честолюбив, но не имел стержня. Не прошло и года, как он сломался. Провалил задание. Проникся жалостью к своему подопечному, забыв, что имеет дело не с обычным ребенком, а с ублюдком бездны. Тупоголовый идиот устроил девочке побег. Само собой, ее тут же поймали. Как может десятилетка уйти от погони и успешно скрываться от матерых преследователей? Девчонку забрал совет доводить до конца ее испытания. Агорника же судили, лишили всех чинов и должностей и отравили в качестве рядового монаха служить обыкновенным духовником у новоиспеченного охотника. Да, у его судей явно есть чувство юмора. Приставить того, кто пожалел будущего охотника, к другому охотнику надсмотрщиком и доносчиком. Какая ирония. Только по мнению Огюста, Агорник все равно легко отделался. Предателей ордена нужно уничтожать без исключений.

Впрочем, возможно тут присутствовала и некая личная неприязнь. Ему-то совет не вручил все на блюдечке с голубой каемочкой. Ему пришлось сражаться за свой трофей. Дважды.

Растеряв большую часть своего отряда и лишившись билета к заветной цели, Бич Отступников вернулся к кардиналу Марку, и попросил его способствовать началу новой охоты. Самой крупной за последние десятилетие. Маховик был запущен и охота началась даже без присутствия самого инквизитора. Сам же искатель правды отправился забирать охотника, оставленного в Кельме.

Загон жертвы был очень утомительным и кровопролитным. Конные соглядатаи гибли десятками, проклятый колдун чувствовал их на слишком большом расстоянии, но не упустили своего ведомого. Наконец псы настигли медведя — охотники догнали архимага и вступили с ним в схватку. Итог — неоднозначный для многих, но безоговорочная победа для старшего инквизитора. Да, разъяренный папаня чуть не сломал Огюсту его игру, но в конечном счете все получилось даже лучше, чем он себе представлял. Удалось покарать зарвавшегося охотника, девчонка снова была в его руках, а кроме того Бич Отступников оказался среди тех, кто победил грозного архимага. Очередное громкое достижение в его копилку.

Без сомнения, инквизитору будет не хватать интриг, сложных планов и комбинаций в его многолетнем затворничестве. Зато потом… Потом он сможет развернуться на полную. Остается только дождаться.

Тьма. Такая пугающая, загадочная, объемная и необъятная. Но стоит добавить лишь капельку света и океан черноты превратится в плоское серое покрывало. Совершенно не страшное, но такое безынтересное. Пустое. Скучное настолько, что любому, кому придется лицезреть его, тут же захочется сменить картинку. Даже пребывая в бессознательном состоянии.

Я открыл глаза. Ничего особенно не изменилось. Просто вместо серой пелены, что застила мне до этого глаза, я стал смотреть на серое же небо.

«Небо — это странно!» — проскочила у меня в голове отстраненная, словно бы на периферии моего сознания, мысль.

В бездне неба быть не должно. А если и есть, то уж точно не таких вот нейтральных тонов. Интересно, а что служит небом на небесах? Я повертел эту мысль и так и эдак, но ни к какому определенному выводу не пришел. Не то чтобы она меня заинтересовала, просто мне было лень думать о чем-то еще.

По ощущениям я парил где-то посреди Нигде, между небом и землей, и словно бы плыл вместе с текучими облаками.

Я не знал, где нахожусь, а проверять меня что-то не тянуло. Было у меня подозрение, что пока я этого не делаю — я надежно защищен незнанием, но стоит только проверить, как в мою жизнь тут же ворвутся боль, страдания и новые проблемы. Поэтому я просто лежал там, где лежал, и пялился в небо. Даже то, что оно сплошь было укутано тяжелыми тучами, меня не особо заботило.

Но как всегда все хорошее быстро заканчивается, прервалось и это уютное чувство безмятежности. Я вдруг в полной мере ощутил свое тело, каждую свою мышцу и косточку. Оно ныло, как после хорошей кабацкой драки, но острой боли я не чувствовал. Кроме того, мне было холодно. Я провел рукой по телу — одежды не было. Никакой. Как если бы я охотился на…

И только после этого я вспомнил все недавние события. Схватка с архимагом. Откровение. Бой с рыцарем. И горечь поражения.

Рука скользнула выше, к груди, но к моему удивлению это движение не вызвало вспышки боли. Я недоверчиво скосил туда глаза. В том месте, куда вонзился меч Айронхарта, раны не было. Абсолютно. И даже не было видно никакого намека, что она вообще имела место там быть. Ни шрама, ни рубца, ни какой-либо заметной отметины. Лишь чистая бледная кожа. Хотя на других участках тела по-прежнему оставались ссадины и царапины после двух нелегких потасовок. Исчезло только смертельное ранение. Не то что бы пропажа меня опечалила, но определенно сбила с толку.

Осознав наконец тот факт, что раны нет, я спешно вскочил на ноги. Времени разлеживаться не было, еще оставались кое-какие дела.

Я не знал, что способствовало моему исцелению. Высшее чудо или те крохи магических способностей, что, по словам архимага, иногда остаются у охотников, помогли преобразить мое желание в заклинание. Хотя, на такой трюк их все-равно не должно было хватить. Возможно повлиял остаточный магический фон, который без сомнения не рассеялся, и все еще оставался на моем теле и этой земле после множественной обработки вражескими заклинаниями. Возможно, что мне удалось впитать рассыпанную в пространстве силу. А может быть, сработали все эти факторы разом. Или дело совершенно в другом. Повторюсь, я не знал. Но мне это было неважно. Загадка моего исцеления отошла на второй план, у меня была другая первоочередная цель. Цель, которая позволила мне задержаться в этом мире. И я не собирался игнорировать ее.

Нужно избавить бедную девочку от судьбы, которую уготовил ей орден. Вполне возможно, что она вырастет в злобную колдунью, а может быть и нет. Но уж точно она не станет одним из этих сломанный, душевно покалеченных людей, к числу которых относился и я.

Моя одежда нашлась там же, где я ее оставил. Себастьян со своими людьми, взяв вещи Мирехона и Лимиры, мою не тронули. А местные должно быть пока боялись разгуливать вокруг того места, где состоялась мерзкая ворожба.

Удивительно, но мои палаши тоже никто не забрал. И вот этому поступку объяснений я уже найти не мог. Да, выглядели они теперь неважно. Один клинок был треснут, а у второго вообще отвалилась значительная часть на острие. Но самое важное и дорогое в моем оружие — это его металл. Поэтому старший инквизитор должен был собрать даже осколки, но почему-то оставил их вместе с самим оружием. Не может же быть такого, что он просто не захотел возиться с железяками?

Облачившись в свои одежды и убрав в ножны потрепанные клинки, я побежал в сторону трактира. Я спешил. Огюст отбыл со своими людьми как минимум вчера, а быть может даже еще раньше — я не представлял, сколько времени я пробыл в беспамятстве. А мне обязательно надо нагнать их до того, как они довезут девочку до какого-нибудь города или монастыря, куда я уже точно не смогу подобраться незамеченным.

У искателя правды были лошади и не меньше одного дня форы, мне похвастаться было нечем. Единственное, что порадовало, это то, что я нашел в трактире следы недавней магии. Благо, я догадался поискать. Связать два отпечатка оказалось на удивление легко. Я увидел след, четкий и ясный. Словно кто-то рассыпал в воздухе дорожку из светящейся пыли. То ли мое чутье обострилось, то ли дочка архимага просто фонтанировала магической энергией.

Единственный раз на моей памяти поверье, что охотники на магов приносят несчастье простым людям одним своим присутствием, действительно сработало. С появлением одного такого охотника у хозяев трактира пропала лошадь. Расплатиться за коня мне было нечем, поэтому пришлось украсть. А иначе погоня за инквизитором просто не имела смысла.

Следующие три дня слились для меня в одну сплошную гонку, где я разрывался между тем, чтобы посильнее нахлестывать коня, и тем, чтобы, боясь его загнать, придерживать поводья. Спал урывками, ел на ходу и отдыхал только в те моменты, когда передышка была необходима непосредственно моему скакуну. Я боялся опоздать. Слава Высшему, старший инквизитор, кажется, не особо торопился, а след по-прежнему исправно указывал мне путь. Магическая сила изливалась из необученного ребенка архимага, оставляя для меня множество отпечатков.