За этими мыслями её застал телефонный звонок.

— Мисс Хизерли, машина вас ждёт.

— Машина? — узнав голос дежурного с проходной, Клементина опешила от неожиданности. — Но я не вызывала такси. Вы уверены, что это за мной?

— За вами, за вами. Мне позвонили, назвали ваше имя.

Она шагнула к окну — тому, что смотрело на улицу. Действительно, внизу стоял чёрный кэб.

— Это какая-то ошибка… — прошептала Клементина. В душе бездомным котенком заскреблось беспокойство.

Может, это проверка? Нортон вполне мог организовать нечто подобное: прислать машину и понаблюдать за её реакцией. Насторожится и поспешит уйти — значит, совесть нечиста.

В любом случае, надо держать ухо востро.

Полная самых нехороших предчувствий, она спустилась вниз. Автомобиль был припаркован у самого крыльца. За тонированными в ноль стёклами нельзя было разглядеть абсолютно ничего.

Клементина подошла вплотную, открыла дверь, опасливо заглянула внутрь.

На кожаном сиденье салона лежал вишнёвый шейный платок. Тот самый, что потерялся во время её первого — и на данный момент единственного межзвёздного полета.

[1] Имеется в виду фильм-катастрофа "2012" (прим. авт.)

— Наши пути пересеклись, Клементина Хизерли.

Услышав знакомый голос, она подпрыгнула от неожиданности, чуть не приложившись головой о крышу автомобиля. Крейн Фау сидел в машине и смотрел на неё со снисходительной улыбкой.

— Я нашёл это на корабле, — он кивнул на шёлковый лоскут, — и подумал, что для тебя он, возможно, представляет какую-то ценность. Я прав?

Клементина машинально кивнула, ошеломлённая нежданной встречей.

— Вот и славно, — Фау совсем по-человечески подмигнул. — Составишь мне компанию?

— Зачем вы здесь? — она не шелохнулась.

— Я обнаружил принадлежащую тебе вещь, — флойд был сама невозмутимость. — И пришёл вернуть.

— Не думала, что флойды столь щепетильны в отношении личной собственности, — краснея, пробормотала Клементина.

— Отчего же? — Фау деланно удивился. — В нашей культуре овладение чужой вещью, даже случайное считается дурным предзнаменованием — если, конечно, тотчас же не вернуть вещь владельцу.

— Любопытно.

Ясное дело, платок — лишь предлог для встречи. А если флойд намеренно ищет встречи с человеком — это ли не повод для беспокойства?

— Пожалуйста, сядь в машину. Стоя снаружи, ты привлекаешь внимание.

Клементина нехотя повиновалась. Залезла внутрь, присела напротив — на максимально возможном расстоянии, насколько позволял тесный салон кэба. Автомобиль мягко тронулся с места.

Жаль, что у них в ходу лишь беспилотные такси. С живым водителем за рулём она чувствовала бы себя не так неуверенно и неловко, как тет-а-тет с флойдом.

— Я смотрю, тебе удалось справиться со своей маленькой лингвистической неприятностью, — заметил Фау мимоходом.

— У меня не было выбора, — ершисто ответила она. — Пришлось справиться.

— Вижу, ты не в настроении. Неприятности на работе?

— А вы как будто не знаете! — воскликнула Клементина со злостью. Она ненавидела, когда с ней разговаривали в подобном ключе — насмешливо, свысока, с плохо скрытой издёвкой. — Даже мне известно, что тотальные проверки государственных организаций инициировали флойды. Нам сегодня устроили знатную нервотрёпку.

Фау пожал плечами.

— Как говорят у вас, людей, в любви и на войне все средства хороши.

От его тона Клементине стало жарко, и она пожалела, что минуту назад повязала возвращённый ей платок вокруг шеи. Да ещё и такой тугой узел затянула…

— Разве дело идёт к войне?

Флойд перестал улыбаться, лицо его во мгновение ока стало совершенно непроницаемым. Только кончик хвоста, лежавшего на соседнем сиденье, нервно дёрнулся, выдавая его истинное состояние.

— Надеюсь, что нет. Впрочем, вопрос не по адресу: я всего лишь пилот. Проблемами внутренней координации и планетарной политикой занимается кураторская группа, я в неё не вхожу.

— Это они приказали задерживать и арестовывать всех подозреваемых в лояльности к "Открытому небу"?

— Клементина, это ваше "Небо" опасно.

Она и сама всё понимала. Но не собиралась открыто признаваться в этом перед флойдом.

— Если бы "Небо" не запретили, у них не было бы повода для агрессии. Любые ограничения всегда вызывают внутренний протест, это закон психологии… человеческой, разумеется. Запретный плод сладок. Люди всегда будут проявлять интерес ко всему неординарному, недозволенному, недосягаемому, а если то, что всегда было легальным, взять и запретить без видимых причин — это спровоцирует лишь негатив и неприятие. Вам, флойдам, стоило бы это знать.

Фау тяжело покачал головой.

— Ты многого не знаешь… В противном случае не рассуждала бы так. А я не могу открыть тебе всего.

— Иначе пришлось бы меня убить? — сыронизировала Клементина.

— Не понял, — брови флойда взметнулись вверх.

— Да так… есть у нас такая расхожая фраза… Неважно. — она покосилась на окно. За тонированным стеклом проплывала Темза — они выехали на набережную. — Кстати, а куда мы едем?

— Могу довезти тебя до дома. Если хочешь.

Клементина задумалась на секунду.

— Нет, не хочу. Вообще-то я собиралась на каток.

— Неплохая идея. Надеюсь, ты не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

Клементина возражала, ещё как возражала. Этот флойд пробуждал в её душе самые противоречивые эмоции: страх, гнев, дискомфорт, но вместе с тем — жгучее любопытство и странное, необъяснимое влечение. Это сочетание тревожило и сбивало с толку, но чем больше она об этом думала, тем сложнее и запутаннее становились чувства, а смутные образы, предстающие перед мысленным взором — сильнее и ярче.

Впрочем, она не давала этим мыслям шанса быть как следует обмозгованными, беспощадно загоняя их назад, в глубины подсознания. Она не умела и не любила подолгу размышлять о сложных вещах — в итоге головоломная задача, как правило, так и оставалась нерешённой, а настроение бесплодные думы портили, и основательно.

— Разумеется, не возражаю, — предельно вежливым тоном ответила Клементина.

Фау прищурился, в моментально сузившихся зрачках сверкнуло подозрение, густо замешанное на любопытстве.

— Не могу понять, лжёшь ты или говоришь правду.

"Я и сама не могу этого понять", — мысленно усмехнулась Клементина.

— Ты не похожа на других людей, Клементина Хизерли, — задумчиво протянул флойд, не переставая буравить её внимательным взглядом.

— Неужели.

— Вот только никак не соображу, в чём же здесь дело.

Вновь долгий, пристальный, цепкий взгляд, от которого мурашки по коже. Клементина почувствовала, что опять начинает краснеть. Где-то на краю сознания автомобильный навигатор бесстрастно сообщил: "Маршрут перестроен".

— А вам удалось выяснить, что послужило причиной пожара на звездолёте? — осведомилась Клементина, лихорадочно цепляясь за первую попавшуюся тему — лишь бы разбить невыносимо тягучее, концентрированное молчание, сгущавшееся с каждой секундой.

— Отчасти, — уклончиво ответил Фау. Посерьёзнел — насколько это было возможно. — Я не хотел поднимать эту тему, но раз уж ты спросила… Мне доподлинно известно, что этот пожар — не случайность, а следствие умышленных действий, и это крайне меня беспокоит. Я пока ещё не смог отыскать виновных, но, кажется, начинаю догадываться о причинах.

— И в чем же заключается…

— Неважно. В любом случае, это дело касается только флойдов.

— Я просто пытаюсь понять…

— Не пытайся, — отрезал Фау, голос его стал ледяным. — Не стоит.

— Ладно, — она пожала плечами. — Не будем об этом.

Они выехали на скоростную магистраль и перестроились в крайний правый ряд. Навигатор исправно вёл такси по заданному маршруту.