Получается, в парке орудовала группа спятивших фанатиков, умудрившихся завладеть музейным экспонатом, да ещё и найти к нему патроны?

Версия казалась высосанной из пальца. Но других гипотез просто не было.

Что ж, одно она знает абсолютно точно: сегодняшней историей наверняка заинтересуются флойды.

— "Открытое небо" совсем оборзело, полковник.

— Да, Арчи, это уже переходит все границы.

Клементина вздрогнула и вжалась в поваленное дерево. Голоса раздались совсем рядом.

— Оцепляем периметр. И работаем.

— Что у тебя, Марк?

— Автомат. И три трупа. Убиты при попытке сопротивления.

— Потери?

— Четверо раненых, — последовала неловкая пауза. — И, кажется, автоматный огонь экстремистов задел каток. Но там — только гражданские…

Клементина даже дышать перестала.

— Значит, отряд обученных, полностью экипированных профессионалов не смог справиться с троицей больных на всю голову придурков, возомнивших себя героями-партизанами?

— Их было пятеро, сэр. Двоим удалось уйти.

Раздался звук, в котором безошибочно угадывалась хорошая затрещина.

— Пятеро? Пятеро?! Где же ещё двое? Уж не хотите ли сказать, что вы упустили их, капрал?

— Виноват, господин полковник!..

— Обыскать здесь всё! Прочесать парк, заглянуть под каждый кустик!

Ответную реплику капрала Клементина не разобрала, но из контекста было ясно, что это не очень успешная попытка оправдаться.

— Старались? Значит, вы недостаточно старались! — продолжал громыхать голос. — С минуты на минуту сюда нагрянут флойды — и что я им скажу? Что преступники сумели скрыться? Вы хоть понимаете, что такой ответ флойдов не устроит?!

Голоса постепенно удалялись, разобрать отдельные слова становилось проблематично, и Клементина осмелела настолько, что отделилась от дерева, в которое яростно вжималась последние минуты, и осторожно огляделась.

Надо убираться отсюда подобру-поздорову — пока её, того и гляди, не приняли за одного из сбежавших экстремистов.

То и дело оглядываясь назад, она пересекла дубовую рощу, обогнула прудик, и лишь когда взволнованные голоса перестали быть слышны, а блуждающие пятна света — полностью скрылись из виду, выбралась на пешеходную дорожку.

Мозг лихорадочно работал.

"Открытое небо" объявили нелегальным. Но его участники не смирились с этим. И начали мстить?

Гм… Кому?

Британским властям?

Но ведь их правительство не при чём — решение принималось на международном уровне.

Тогда кому?

Рядовым служителям правопорядка? Простым людям?

Ерунда.

Вот только стрельба из автомата, взрывы и человеческие жертвы — это не милые безобидные шалости вроде граффити на заборах, пикетов с плакатиками и песенок под гитару.

Если это действительно "Открытое небо", значит, их запретили не без оснований… Но чего они пытаются добиться? Заявить о себе? Запугать? Подать кому-то условный сигнал?

На секунду Клементина вообразила себя в шкуре неведомого ей полковника, вспомнила свой опыт общения с флойдами — и ей стало его жаль.

Не повезло бедняге…

Домой она добралась когда уже совсем стемнело. Заставила себя умыться, прошла на кухню, налила чаю.

Чайник был горячий, свежевскипячённый. И при этом почти пустой.

Стефан, что ли, забега́л?

Клементина тряхнула головой. Ей сейчас совершенно не хотелось думать о разгильдяе-брате. Но у судьбы, видимо, было другое мнение на этот счёт, потому что девушка вдруг услышала приглушённый звук бьющегося стекла, а следом — такой же приглушенный вскрик — тонким фальцетом.

Стефан у себя? Причем не один?

Вот это номер.

Почувствовав острое смущение, словно её застукали за чем-то нелицеприятным, Клементина приняла единственное верное в данной ситуации решение: сделать вид, что она ничего не слышала, и поскорее отправиться спать.

Только путь в её собственную спальню пролегал через общий коридор, миновать который было нельзя никак.

Прихватив недопитую чашку, Клементина вышла из кухни и на цыпочках двинулась к своей комнате. Нужная ей дверь была уже совсем близко, когда она отчётливо услышала голос Стефана:

— Надо было не геройствовать, а бежать! Сразу! Тогда у нас ещё был бы шанс!

— Скажи это Флоренсу и ребятам, — высокий девчоночий голос, ответивший ему, сорвался и коротко всхлипнул. — Ты понимаешь, что нас сдали?

— Да, засада в парке не похожа на случайность, — Стефан вздохнул. — Но предатель — в наших рядах? Я скорее поверю, что спецслужбы смогли ломануть наши сервера, перехватить переписку и подобрать кодировку… Которую я сам же и писал, между прочим.

— Мне тоже не хотелось бы верить в худшее. Но у нас нет права на ошибку, Стеф. Один неверный шаг — и всё будет коту под хвост.

— Да знаю я! — Стефан приправил своё восклицание хорошей коллекцией крепких словечек: из тех, что никогда не позволил бы себе при сестре. — Чёрт побери, и зачем только мы отправились через парк? Надо было взять машину!..

— Это точно, — согласно кивнула Клементина, входя. Она услышала достаточно, чтобы понять: у этих двоих отнюдь не безобидное романтическое свидание. Но, перешагнув порог, она оторопело замерла, раскрыв рот в беззвучном крике.

[1] Разговор всё ещё идёт на языке флойдов, где у этих понятий чуть более мягкое значение. "Проблема" на флойдском — приблизительно то же, что наша "досадная неприятность" (прим. авт).

[2] Скажу больше: это стало неожиданностью даже для меня. Но флойды — не люди, и куда более непредсказуемы (прим. авт.)

Здесь царил полумрак — в люстре горела только треть ламп. Но и при столь скудном освещении первым, что бросалось в глаза, была кровь. Нежно-сиреневый ковёр на полу гостевой спальни, которую сейчас занимал Стефан, украшали бурые пятна, валяющиеся здесь же джинсы и толстовка — похоже, их сняли и грубо отшвырнули в сторону — были мокрыми от крови. Клементине даже показалось, что она уловила характерный металлический запах. Должно быть, так пахнет в операционных… и в лабораториях.

От неожиданно пришедшей на ум ассоциации в глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота. Не поворачивая головы, Клементина нашарила на стене выключатель — и комнату залил яркий свет, безжалостно выявляя героев мизан-сцены.

На кровати лежала незнакомая светловолосая девушка, такая бледная, что даже покойники позавидовали бы, — впрочем, широко распахнутые глаза незнакомки, буравящие её испуганным взглядом, ясно указывали, что девчонка очень даже жива. Хотя по всему было видно, что самочувствие её далеко от нормы: её правая рука была кое-как перемотана самодельными бинтами, губа рассечена, а через всё лицо тянулась глубокая кровоточащая царапина.

— Боже, вы ранены, — выдохнула Клементина. — Вам надо в больницу. Я сейчас вызову…

Дружное "Нет!" заставило её подпрыгнуть на месте.

— Но…

— Тина, всё в порядке!

Клементина перевела взгляд на брата. Стефан сидел у изголовья, взъерошенный, помятый и такой грязный, словно его хорошенько изваляли в земле, но, кажется, целый и невредимый. Когда она вошла, парень вскочил, шагнул вперёд и остановился между ней и кроватью.

"Стефан, что всё это значит?"

Резонный вопрос, уже готовый сорваться с языка, Клементина озвучить не успела. Но он всё же прозвучал.

Потому что его задала незнакомка.

— Стефан, что всё это значит? — голос девушки был тих и слаб, но это была слабость, продиктованная физическим состоянием, а не натурой и складом души. Во всём облике девушки: внешности, взгляде, мимике, осанке, движении плеч, чувствовалась неженская сила воли, недюжинная энергия, железный характер и стальная решимость. — Ты же уверял меня, что это безопасное место, что здесь нас не найдут и не тронут. Кто это?

— Я его сестра, — Клементина избавила Стефана от необходимости отвечать. — И коли уж вы в моём доме, а не наоборот, я возвращаю вам ваш вопрос. Кто вы и что здесь происходит?