— Нет, каков нахал, — сказал Теол опрокинутому стулу и распахнутой двери. — И фантазии у него… тенрийский десант, надо же. Хм…

— На следующей выхо́дите?

Стоявший перед ней патлатый парень с ярко-жёлтым рюкзаком утвердительно мотнул головой, не переставая покачиваться в такт музыке. Как, интересно, он смог расслышать её вопрос, в наушниках-то?..

Вообще-то Клементина могла себе позволить личный автомобиль или как минимум такси, но обзаводиться дорого́й и капризной железкой она не хотела, а ездить в одиночестве в кэбе ей было неуютно. Когда-то, лет двести назад, когда беспилотные автомобили только появились, на них смотрели с опаской, а в ходу были машины с живыми водителями: за рулём сидел человек, с которым можно было обсудить новости, обменяться мнениями о новинках кино или просто поболтать. Это было естественно и привычно — и это было навеки похоронено в пыльных закромах истории.

"Оперный театр", — богатым, хорошо поставленным баритоном объявил автобус. За рулём, конечно, никого нет, звук записан заранее, а текст начитал живой человек — профессиональный диктор. Парень с жёлтым рюкзаком спрыгнул со ступенек и побежал в сторону парка, Клементина вышла следом и двинулась к подземному переходу, а автобус, выждав мгновение, закрыл двери и продолжил путь.

У каждого — свой путь. Просто двигайся вперёд, не мешкай и не сворачивай.

Она жила в старом-престаром доме в Камден-Тауне — даже двести лет назад он считался старым и, кажется, уже тогда числился памятником архитектуры, а уж ныне и подавно. Впрочем, дом был крепкий, построенный на совесть, и разваливаться пока не собирался. Всё-таки кое-что в прежние времена умели делать не хуже чем сейчас.

В воздухе уже вовсю пахло весной; газоны пестрели нарциссами и тюльпанами, даже высаженные вдоль дороги вишни уже начинали обзаводиться молочно-белым одеянием, и Клементина невольно заулыбалась.

Строго говоря, жаловаться на жизнь сейчас, в двадцать третьем веке было бы настоящим кощунством. Потому что жизнь, наконец, стала такой, какой её испокон веков живописали мечтатели-утописты.

Ну, или почти такой.

Вот только заслуги людей в этом не было ни на йоту.

Выбравшись из подземного перехода, девушка обогнула коротко стриженный газон, из которого вырастал обелиск — минималистичный завиток, выточенный из цельного камня. Розовый мрамор был ярче обычного в лучах закатного солнца, и монумент Мира выглядел почти живым: казалось, ещё секунда — и каменная запятая шевельнётся, свернётся тугой спиралью, как кобра перед броском, и прыгнет в небо в погоне за незримой добычей. Впрочем, не исключено, что так оно и было: пусть на первый взгляд это вроде бы обычный камень, но кто его знает, чего там флойды внутрь понапихали. Вдруг то, что выглядит как мрамор, на самом деле — какой-нибудь композитный материал, или коллоидная субстанция, или вообще проекция, пучок замороженных фотонов.

У них было много книг и кинолент про апокалипсис: и старых, двухвековой давности, и свежих. Но всем им суждено было остаться фантастикой — теперь уже навсегда.

Апокалипсиса не было. Все мыслимые и немыслимые сценарии Большого Звездеца неслучившимися вероятностями застыли в пыли леденящих кровь пророчеств, псевдонаучных статей, зачитанных до дыр томов и полузабытых фильмов, некогда бывших кассовыми блокбастерами…

…Они появились внезапно, словно им были подвластны не только межгалактические полёты, но и технологии мгновенной телепортации. В считанные секунды в небе над планетой возникли сотни исполинских светящихся шаров, моментально взяв под контроль земные спутники, играючи выведя из строя системы ПВО и нейтрализовав ядерное оружие. Они назвали себя флойдами. Они спустились на Землю и озвучили свои условия. Не предложили, а именно озвучили.

По рассказам очевидцев, это было невыразимо страшно — и в то же время очень многие в глубине души были рады происходящему, подспудно веря, что грядущие перемены принесут человеческой цивилизации благо. Люди оказались правы: в годы, предшествовавшие появлению флойдов, человечество переживало, пожалуй, самые тёмные времена. Голод, эпидемии, лесные пожары, разрушительные ураганы и тайфуны, нескончаемая череда военных конфликтов, грозящих перерасти в полномасштабную мировую войну — разумеется, ядерную, не иначе. Земля стонала под гнетом прогресса, грозившим вот-вот обернуться гибелью всему живому.

Флойды пришли очень вовремя. Решили проблемы с экологией, потушили пожары, восстановили леса, привели к норме уровень Мирового океана, откорректировали климат. Научили перерабатывать пластик, резину и батарейки. Помогли победить неизлечимые болезни. Подарили безопасные технологии получения энергии из воды и солнца.

И почти ничего не потребовали взамен.

Нет, согласно договору, кое-что они всё же получали. Во-первых, всех осуждённых, приговорённых к высшей мере, в кратчайшие сроки следовало передавать флойдам. Что они потом с ними делали, никому не было доподлинно известно; впрочем, для абсолютного большинства этих нелюдей, по ошибке родившихся людьми, даже самая мучительная смерть была бы слишком мягком наказанием, так что их дальнейшей судьбой никто не интересовался.

Второе же требование было и вовсе пустяковым: заморозить все космические программы. Исключение было сделано лишь для беспилотных аппаратов, чьи функции никак не были связаны с исследованиями космоса: метеоспутников, спутников связи и низкоорбитальных станций.

Последняя международная космическая станция была законсервирована примерно полвека назад в соответствии с единогласным решением стран-участниц проекта, признавших его неоправданно затратным и бессмысленным.

Отныне космос был закрыт для людей — так стоило ли тратить ресурсы на то, в чём нет перспективы?

Что послужило причиной данного требования, не знал никто — а сами флойды от объяснений воздержались. Они в принципе отличались сдержанностью и немногословностью, даром что свободно изъяснялись на всех земных языках, включая экзотические и редкие.

Поначалу, конечно, были сложности. Появление флойдов на Земле вызвало массовую истерию. Люди, до этого весьма осторожно допускавшие гипотетическое существование инопланетных цивилизаций, вдруг столкнулись с одной из них в реальности — столкнулись грубо и жестко, без прелюдий и экивоков. Было от чего сойти с ума. Человечество оказалось попросту не готово к столь радикальным переменам, многие поначалу отказывались верить в происходящее, не без оснований полагая это сверхсекретным проектом одной из сверхдержав, иначе говоря, искусной мистификацией: самих флойдов они, должно быть, приняли за спецназ в странных костюмах, а демонстрацию их технологий сочли мастерски сработанными спецэффектами. Были недовольные и несогласные, по мегаполисам и крупным городам прокатилась волна митингов, беспорядков, погромов. Активировались религиозные фанатики, сектанты, юродивые и умалишённые… А потом председатель Совбеза ООН выступил с официальным заявлением, поставившем точку в спорах и положившим конец слухам и кривотолкам.

Когда же отрицать очевидное стало бессмысленно, не все смогли принять это как данность: кто-то ударялся в панику, бросался в бега и уходил в леса, стремясь оторваться от цивилизации; кто-то старательно делал вид, что ничего не произошло, каждый вечер исподтишка мониторя источники информации в поисках свежих новостей; кто-то, сохранив внешнее спокойствие и невозмутимость, сломался внутри, утратив смысл существования.

Но время шло, а глобального геноцида, которого так опасались (и ждали), не последовало. Беспорядки улеглись, биржу перестало штормить, новостные сводки прекратили пестреть ярко-красными заголовками с пометкой "молния", экспертам и аналитикам надоело ломать копья в бесконечных дискуссиях. Люди — по крайней мере, в большинстве своём — успокоились и, засучив рукава, принялись за работу. Мечи перековали на орала, танки и баллистические ракеты переплавили в сельскохозяйственные комбайны. Сменились поколения, появились новые профессии, новые книги, новые правила этикета, новые байки и анекдоты. И лишь те, кто зачитывался в детстве классикой научной фантастики, продолжал втайне грезить о звёздах и мечтать, что когда-нибудь людям будет открыта дорога в небо.