— Во Вселенной много разумных рас?

— Ты перешла на флойдский, — заметил Фау.

— Знаю. Я нарочно. Похоже, я научилась это контролировать.

— Рад это слышать.

— Так вы не ответили на вопрос.

— Разумных рас много. Вышедших в космос — гораздо меньше. В Первом Круге — всего лишь двенадцать цивилизаций.

— В том числе флойды?

— Да.

— Если есть Первый Круг, то должны быть и другие… Круги? — предположила Клементина.

Флойд утвердительно кивнул, не спеша, впрочем, вдаваться в подробности. Но внедрённые в память знания уже раскрывали перед ней свои карты.

— Три ступени; состоящие в них цивилизации-резиденты ранжируются по уровню развития, — скороговоркой заговорила Клементина. — Чем выше уровень, тем шире торгово-экономические преференции, ниже визовые сборы, таможенные пошлины, значимее мнение и больше вес на голосованиях. Плюс существует Круг Кандидатов, на жаргоне именуемый "песочницей". В "песочнице" — цивилизации, сумевшие самостоятельно выйти в космос и вступившие в контакт с любой из соседних цивилизаций не ниже Третьего…

— Довольно, — прервал её флойд.

Клементина сконфуженно замолчала.

— Похоже, доступ к знаниям, заложенным в твой мозг, активируется, стоит тебе затронуть определённую тему, своего рода тему-триггер, — рассудил Фау. — А поскольку я не знаю доподлинно, что именно в тебя закачали, нам лучше не касаться запретных тем.

— Ах, простите, не знала! — саркастически воскликнула Клементина. Впрочем, флойд не уловил сарказма.

— Приехали.

Кэб стоял у высокого серого забора, на вид хрупкого и тщедушного, — но Клементина знала, что это впечатление обманчиво. Как все творения, созданные руками флойдов, ограда из серых плит, на вид не толще гипсокартона с легкостью способна была выдержать атомный взрыв, огненный смерч и десятибалльное землетрясение — причём одновременно.

Но главным был символ, изображённый на воротах и не оставлявший сомнений в принадлежности территории, что лежала за забором, — многолучевая звезда в круге. Собственность флойдов.

Клементина подумала, что если бы этот участок принадлежал человеческой организации, то ограждение бы как минимум украшала колючая проволока, в идеале — под напряжением, а само оно было бы из толстенных бетонных плит, врытых в землю на пару метров. У флойдов всё было изящнее и утончённее. Наверняка периметр окружают мощные силовые поля, невидимые глазу, а может, и что похлеще.

— Куда вы меня привезли? — она с опаской шагнула к воротам — тонкие серые пластины при её приближении бесшумно разъехались в стороны.

— Увидишь. Идём.

— А мне сюда точно можно? — усомнилась Клементина.

— Одной — нет. Но ты со мной.

За спиной послышался рокот мотора: кэб, что привёз их сюда, деловито развернулся и поехал обратно, видимо, приняв очередной вызов. Почему-то вид отъезжающего автомобиля заставил сердце тревожно забиться. Но они с Фау, уверенно взявшим её под руку, уже вошли внутрь.

Первым, что увидела Клементина, были два огромных фонтана, выталкивающих струи волы на высоту десятиэтажного дома, слева и справа от ворот. Помимо центральных струй, бьющих вертикально вверх, от каждого фонтана расходились струйки поменьше, изгибаясь дугами над их головами. Солнце светило ярко, и между сверкающими струями воды парили яркие ленты радуг.

На фоне этого неописуемо дивного зрелища купола́ стоявших чуть дальше зданий терялись и блекли, несмотря на свой совершенно футуристический вид. Вокруг не было ни души — ни флойдской, ни человеческой.

— Это наша рекреационная база, — пояснил Фау, заметив её восторженный взгляд. — Мы постарались воссоздать ландшафт нашей родины… Насколько это возможно в здешних климатических условиях. К сожалению, далеко не все растения прижились, даже генно-модифицированные.

— Да, на Анде прохладнее, — заметила Клементина, вспомнив холод и пронизывающий ветер.

— На Анде? — рассеянно отозвался Фау. — При чём здесь эта дыра?

Клементина прикусила язык. Похоже, она в очередной раз сморозила чушь.

— Анда отличается жарким и засушливым климатом, — сказал флойд. — Космодромы и поселения дислоцируются в горах, на высокогорных плато — только там можно спастись от палящего зноя… Но Анда — не наша родина. Это всего лишь одна из колоний, причём далеко не самая комфортабельная.

Прислушавшись к себе, Клементина обнаружила, что в её "базе данных" нет никаких сведений ни о планете-прародине флойдов, ни о других колониях, помимо известной ей Анды. Должно быть, живому роботу, которым ей предстояло стать, не было нужды в подобных знаниях.

— Я не знала.

— Понимаю. Поэтому я не стану тебя упрекать. Но отныне знай: наша родина — табуированная тема. Мы не упоминаем ней.

Клементине до жути захотелось узнать подробности, но что-то в голосе Фау заставило её воздержаться от дальнейших расспросов.

— Мы слишком мало знаем о вас, — очень тихо сказала она, думая, что вряд ли Фау услышит её за шумом фонтанов. — Флойды скрытны и замкнуты. За два столетия мы так и не узнали вас по-настоящему… Но коли уж нам суждено сосуществовать вместе, мы могли бы постараться стать ближе. Ведь все проблемы — от недопонимания.

— Сколько цветов ты видишь в радуге? — внезапно спросил флойд.

Клементина задрала голову. Над переплетающимися струями воды дрожали радужные дуги.

— Человек разглядит максимум шесть-семь цветов, — продолжал он. — Чуть больше, если считать с переходными оттенками, но сути это не меняет. От красного до фиолетового — и за эти рамки не выйти. На самом же деле радужная палитра куда многообразнее… Но для каждого она своя. У флойдов видимый спектр шире, однако и цвета мы воспринимаем иначе… Так что в таком случае есть объективная реальность? Нечто существующее вне взглядов и мнений или ничто иное как проекция твоей точки зрения?

Клементина попыталась представить, каково это — видеть волны, недоступные человеческому глазу.

— Чтобы понять флойда, нужно родиться флойдом, — терпеливо пояснил Фау. — Нужно иметь наш менталитет, наш склад ума, наши ценности, нашу мораль и логику. Нужно увидеть радугу нашими глазами. А для этого нужно разучиться видеть её по-вашему… Пойдём. Мы пришли сюда кататься, а не предаваться пустым философствованиям. И, кстати, ты опять перешла на флойдский.

— Угу, — Клементина кивнула. — Мне кажется, так я лучше понимаю вас.

— А ты хочешь нас понять?

— А вы хотите быть по́нятым?

— Почему ты продолжаешь обращаться ко мне на "вы", даже когда переходишь на флойдский? — губы её собеседника тронула лёгкая улыбка. — Ведь в нашем языке есть менее официальное местоимение.

— Привычка, — Клементина собиралась отшутиться, но получилось больше похоже на оправдание. Она хотела пояснить, что имеет в виду, но они перешагнули порог — и оказались лицом к лицу с незнакомым длинноволосым флойдом в белоснежном костюме.

— Здравствуйте, — пробормотала Клементина, неимоверным усилием воли заставляя себя на время забыть флойдский. Почувствовала, как шедший рядом Фау заметно напрягся, но почти сразу расслабился.

— Наши пути пересеклись, лорд Фау, — флойд поздоровался с соплеменником. — Кто это с тобой?

— Контактёр из минприроды.

— А зачем…

— Ты имеешь что-то против, Райден?

— Нет, милорд, — он отступил в сторону.

— Вот и славно. Ни слова больше. Доброго пути.

— Доброго пути, милорд… Всего хорошего, леди.

Последнее было сказано ей — на чистом английском.

Пустой вестибюль — за гулкое эхо от шагов он был обязан куполообразному потолку, лифт, короткий коридор, где их подхватил движущаяся лента траволатора, ещё один лифт, стеклянная галерея, утопающая в неведомых растениях с бирюзово-голубыми листьями, толстыми и кожистыми, одного беглого взгляда на которые было достаточно, чтобы понять: перед ней представители инопланетной флоры. Впервые в жизни Клементина жалела, что у неё не фотографическая память и вертела головой во все стороны, стараясь при этом хоть иногда смотреть под ноги — периодически им попадались коротенькие лестничные марши с непривычно высокими ступенями.