Мужчина поднял экран шлема, белозубо осклабился.

— Вам виднее.

Долго ждать не пришлось: вскоре на лестнице послышались торопливые шаги, и в вестибюль вошли двое мужчин.

Причём один из них был ей знаком.

— Инспектор Нортон? — удивлённо пробормотала Клементина.

— Мисс Хизерли? — мужчина поднял брови, на его лице мелькнула тень узнавания. — В иных обстоятельствах я непременно сказал бы, что рад встрече, но теперь…

— Не рады?

— Увы, не до радостей сейчас, — он помрачнел и посмотрел на девушку с таким скорбным видом, словно вся боль и несправедливость этого мира в одночасье легла тяжким грузом ему на плечи. — Слишком много работы.

— Но какое это имеет отношение к…

Договорить ей не дали. В этот момент к инспектору Нортону быстрым шагом подошёл офицер, козырнул и бодро отрапортовал:

— Мы закончили, сэр!

— Отлично, — Бенедикт Нортон одарил подчинённого благосклонным взглядом. — Ждите меня в Управлении. Идёмте, мисс Хизерли, — это было адресовано уже Клементине. — Мне нужно сказать пару слов вашим коллегам.

Вместе с инспектором Нортоном они поднялись на третий этаж и вошли в конференц-зал. Зал был полон народу; кажется, здесь находились всё её сослуживцы… Ну, или почти все. Воздух гудел от голосов, но как только отворилась дверь, все разговоры мигом стихли.

Чувствуя нарастающую тревогу, Клементина присела на ближайшее свободное место. Несколько человек повернули головы, одарив её беглыми взглядами, но почти сразу же вновь уставились на представителя спецслужб.

Инспектор Нортон вышел вперёд, деловито откашлялся. Особой нужды в этом не было: офицер и без того безраздельно владел вниманием аудитории. Люди затаили дыхание, жадно приготовившись слушать.

— Леди и джентльмены, буду краток, — отрывисто произнёс он. — Как вы, я надеюсь, знаете, некоммерческое общественное течение "Открытое небо" недавно было признано экстремистской организацией, вследствие чего оно попало под безусловный запрет. К сожалению, члены "Открытого неба" не смирились с запретом и продолжают вести подрывную деятельность на территории нашей страны. Вчера в Риджентс-парке группа вооружённых экстремистов напала на мирных граждан, устроила взрыв, есть пострадавшие.

По залу прокатился ропот — и тут же стих под пристальным взглядом Нортона.

— Надеюсь, вы проявите единодушие и согласитесь, что подобное совершенно неприемлемо, — сухо продолжал он. — Мы не должны оставить этой заразе ни единого шанса, экстремистам не место среди добропорядочных граждан. Прикрываясь фальшивыми идеалами, "Открытое небо" расшатывает мировой порядок, подрывает сложившиеся устои, сеет смуту в головах и душах, внушает неокрепшим умам ложные цели и ценности, пропагандирует расовую нетерпимость в отношении уважаемых флойдов… — инспектор Нортон вновь кашлянул, будто флойды могли его слышать. — Полагаю, вас обрадует новость, что двое ваших коллег, до настоящего времени продолжавших вести подрывную деятельность, выявлены, изобличены и изолированы.

Люди заерзали, заозирались, зашушукались — на этот раз куда громче. Бенедикт Нортон терпеливо ждал, пока шум уляжется.

— Йен Стивенсон, — услышала Клементина свистящий шёпот за спиной. — Его арестовали прямо за обедом! Ни за что бы не подумала…

— Ваша задача, — инспектор Нортон чуть повысил голос. — Не позволять заморочить себе голову. Не идти на поводу у экстремистов, не верить им, не вестись на пропаганду, — он обвёл взглядом притихшую толпу. — А главное: обращать внимание, если кто-то ведёт себя непривычно или странно. Сторонится компании, часто отлучается, разговаривает на странном языке.

Клементина вдруг заметила, что инспектор Нортон смотрит прямо на неё. От его внимательного взгляда ей бросило сначала в жар, затем в холод.

Просто совпадение…

А вот Ханна, сидящая прямо перед ней, тоненько пискнула и поспешила отвернуться. Похоже, решила, что пристальный взгляд адресован ей.

Инспектор Нортон говорил ещё что-то про единодушие и сплочённость, что сейчас первостепенная задача каждого — выявлять смутьянов, что трудные времена требуют беспрецедентных мер, но Клементина не столько вслушивалась в смысл его речей, сколько наблюдала за залом. Похоже, Нортон занимался тем же: лил воду, а сам тем временем внимательно следил за реакцией людей на свои слова, подмечая даже незначительные детали.

Он подозревает, что в их рядах есть и другие сторонники "Неба"?

Выходит, спецслужбы взялись за них всерьёз. Почему же именно сейчас? Столько лет власти смотрели сквозь пальцы на "неофициальную оппозицию", столько лет позволяли им малевать граффити на строительных заборах, красить волосы в ультрамариново-синий и декламировать патетические стишки на Трафальгарской площади. Даже набережную перекрывали ради их парадов и велопробегов. И никто никогда не объявлял сторонников "Неба" "опасными смутьянами".

Что же изменилось?

Клементина прокрутила в голове всё то, что узнала от Стефана и Чесси. Стоит ли безоговорочно верить этому?..

Сомнительно.

Она обязана узнать правду. Ради Стефа.

Может, он в смертельной опасности! Может, он совершает фатальную ошибку, связавшись с этой шайкой психопатов, объявивших себя глашатаями истины. Она не может сидеть и смотреть, как на её глазах брат губит свою жизнь.

Истину наверняка знают флойды. Возможно, человеческие спецслужбы тоже. А вот ей вряд ли что-то расскажут, будь она хоть трижды контактёр.

Собрание закончилось, люди стали потихоньку расползаться — а на самом деле менять дислокацию, перемещаясь в кабинеты, чтобы там не торопясь, обстоятельно, со вкусом обсудить последние новости.

— Мисс Хизерли, задержитесь.

Клементина обернулась. Бенедикт Нортон выразительно поднял брови и покосился на боковую дверь.

Вообще-то она сама собиралась подойти к нему и попытаться завязать разговор — но не знала, с чего начать. Только серьёзный тон и хмурый неулыбчивый вид мужчины мало располагал к откровенной беседе.

Её вдруг пронзила пугающая догадка: неужто он каким-то образом прознал про Стефана? Если так, то…

— Скромность — похвальная добродетель, но из всякого правила есть исключения, — сказал он.

Клементина непонимающе захлопала глазами.

— Мне известно о вашем небольшом вояже, — инспектор Нортон подмигнул. — Знаете, другая на вашем месте раздула бы из этого грандиозную историю… Шутка ли — побывать в дальнем космосе, да ещё и благополучно вернуться назад! мало кто из людей может похвастаться подобным приключением.

Вот он о чём! У Клементины будто камень с души свалился.

— Честно говоря, я не нахожу в случившемся ничего из ряда вон выходящего, а уж тем более — повода для гордости, — она пожала плечами как можно равнодушнее. — Я же уже говорила: я не видела там ничего заслуживающего внимания.

Бенедикт Нортон заметно помрачнел.

— Я понимаю, — сказал он, не скрывая разочарования. — Но всё-таки… Любая мелочь, любая незначительная деталь может оказаться важной. Я бы даже сказал, бесценной. Вы же понимаете, мисс Хизерли: хоть между нами и флойдами — мир и дружба, но ведь информация никогда не бывает лишней, верно? Разумеется, достоверная информация.

А ведь он сам боится флойдов, догадалась она. Боится и не доверяет им, но при этом вынужден считаться с заведёнными порядками.

— Вы полагаете, сэр, флойды отпустили бы меня так просто, узнай я действительно что-то важное? — Клементина невесело усмехнулась, и тут её осенило. — Однако если вы настаиваете, я постараюсь вспомнить всё что знаю — в обмен на ответную откровенность, — опасаясь, что Бенедикт Нортон сочтет её условие чересчур дерзким, торопливо добавила: — Само собой, в рамках разумного. Я всего лишь хочу понять, что опасного в "Открытом небе" и почему эта опасность проявилась лишь сейчас. Это ведь требование флойдов — запретить "Небо", я права?

Мужчина глубоко вздохнул, лоб его прорезала глубокая вертикальная морщина.