— Ну, так что… Ты готова приютить свою блудную дочь на пару недель? Или же… предпочитаешь жить дальше в этих шикарных апартаментах в полном одиночестве?

— Господи, Дейзи! Что за глупости ты говоришь? Это и твоя квартира тоже. Ты можешь приходить сюда в любое время дня и ночи, как и жить столько, сколько захочешь.

В этот раз мать даже перехватила мои руки, крепко сжав их в своих ладонях таким щедрым материнским жестом, от которого должно перехватить дыхание и защипать глаза из-за подступивших слёз. Хотя, да, глаза у меня защипали, но только совершенно от других накравших меня эмоций. От очередного приступа удушливого страха. От того, что я собиралась то ли сделать, то ли… не сделать…

— Ты действительно готова на это пойти? И то, что тебя ожидает дальше, тебя не пугает и не вызывает никаких сомнений?

Рано или поздно, но я этого ждала — разговора с матерью на тему моей будущей беременности. До этого мы почему-то её всё время обходили стороной, как будто она была для нашей реальности чем-то абсурдным и очень далёким от действительности. Ведь чтобы сейчас кому-то забеременеть — для этого нужно пройти едва ли не целый ритуал. И то никто не давал на этот счёт точных гарантий, ведь бесплодие, как и аллергия, в наши дни — по сути уже стало современным бичом нашего общества. Может как раз поэтому я и не рвалась проверяться. Боялась, что со мной может оказаться что-то не так. Может поэтому мы и не говорили об этом раньше.

— А что я могу сделать? Этого захотел Стаффорд. Да и что, если так подумать, в этом такого? Я же пытаюсь забеременеть от него не обманным путём. Многие женщины зарабатывают себе на жизнь суррогатным материнством, и я, считай, по сути, теперь тоже.

Я окинула взглядом ту часть гостиной, в которой находилась обеденная зона рядом с не менее впечатляющей кухонной, намекая на то, что это всё было приобретено за счёт моей будущей беременности. Мы как раз пытались справиться с десертом, заказанного во французском ресторане матерью ужина, перед тем как разойтись каждая по своим спальным углам. До этого мы тоже о чём-то говорили, но по большей части о всяких незначительных вещах — о моей учёбе, о моём самочувствии, о нашем доме Юкайе, который мама решила вдруг выставить на продажу. И вот теперь добрались до самого-самого. Можно сказать, до «сладкого».

— Суррогатное материнство — это совершенно другое. Ты будешь носить под сердцем собственного ребёнка, свою плоть и кровь. Конечно, многое случается и не все матери подвержены материнским инстинктам, только, боюсь, тебе подобный исход не светит. Да и девятнадцать лет…

— Мне скоро будет уже двадцать. Ты была меня старше всего на три года, когда забеременела снова от папы. А от Стаффорда и того раньше. Разве что первую беременность ты прервала за плату от его отца.

Мать сдержанно отвела взгляд в сторону, но едва ли я смогла бы прочесть в нём что-то конкретное. Она хоть и выглядела слегка напряжённой, в целом же совершенно не походила на женщину переживающую о своих прошлых ошибках. Тем более, что этим ошибкам было не меньше двадцати лет.

— Всё равно это неправильно. Я хотела поговорить об этом с Рейнальдом, но это бесполезно. Боюсь, в следующий раз мне придётся разговаривать с его поверенными или адвокатами. И не думаю, что они ему что-нибудь вообще передадут.

— Я же уже говорила, мам. Этого хочет Стаффорд, а ему плевать, чего хочу я и особенно ты. И, скорей всего… — мне пришлось сглотнуть резко пересохшую слюну со вставшим в горле комом. Хотя, кажется, так и не сумела сдержать подступившие к глазам слёзы. — Я действительно стану для него временной суррогатной матерью. Не думаю, что он будет воспринимать меня как-то иначе, как и считать, что этот ребёнок такой же мой, как и его.

— Думаешь, он заберёт этого ребёнка, а тебя… просто выставит за двери? — мать тоже болезненно нахмурилась, но, в отличие от меня, она переживала данную перспективу далеко не так, как я. — Как когда-то поступил с матерью Шайлы?

— С матерью Шайлы он поступил намного жёстче. Хотя не суть. Тем более, во время беременности меня обязательно разнесёт и ещё не факт, что я смогу потом вернуться в прежнюю форму. Так что… по любому, это тупик и практически безвыходный.

В этот раз Нора не удержалась и протянула ко мне руку, накрыв ею мою слегка подрагивающую ладонь. Даже её взгляд стал более пристальным и серьёзным.

— Это всецело только твоё решение, Дейзи. Неважно, чего хочет Рейнальд. Это твоя жизнь и твоё будущее. Никто не в праве что-то за тебя решать и что-то от тебя требовать.

— Но я должна ему кучу денег! А теперь ещё и эта квартира!

— А я разве говорю, чтобы ты выдвигала ему какие-то жёсткие условия и требования? Всегда можно найти другой выход.

— Я уже пыталась. И, если думаешь, что оттягивая возможное зачатие, Стаффорд вдруг передумает, то я в этом сильно сомневаюсь. Он не из тех, кто останавливается на полпути. Он будет переть, как танк, до победного, даже если поймёт, что оно ему и на хрен не нужно. В этом он весь, хотя… ты-то его знала в другом возрасте и при других обстоятельствах.

— Ты права.

Мать горько улыбнулась, а мне от её улыбки и погрузившегося в воспоминания взгляда, как ножом по сердцу полоснуло. Я даже чуть было не втянула резким вздохом воздух в сдавившие нежданной болью лёгкие.

— Всё равно, что сравнивать небо и землю. Правда… мы все тогда были другими.

— А кто такой Карлайл? — видимо, мне было настолько сейчас больно, что невольно хотелось отдать часть этой невыносимой ноши и моей матери. Хотя бы за то, что когда-то она познала, что такое быть любимой таким человеком, как Рейнальд Стаффорд.

Она тут же «очнулась» из лёгкого забытья, посмотрев на меня с плохо скрытым недоверием.

— Это Рей тебе о нём рассказал?

— Не во всех подробностях, но… сказал, что ты изменила ему с этим Карлайлом.

— Сукин сын… — она вдруг убрала руку и начала подниматься из-за стола, попутно подхватывая полупустые тарелки, чтобы унести на кухонную зону и сложить там у раковины. — Хотя, чего ещё можно было от него ожидать.

— Так кто же он такой? И почему ты изменила с ним Стаффорду?

— Я с ним стала встречаться уже после того, как Рейнальд со мной порвал. Так что… я никому не изменяла. Да и длилось это недолго. Они все потом уехали из Юкайи в свой университет. А если кто и возвращался, то далеко не с целью встретиться со мной опять.

— Это его ты имела в виду, когда говорила, что то, чего хотят богатенькие мальчики бедным девочкам не избежать?

— Я имела в виду их всех. Или Стаффорд по-твоему как-то от них отличается?

— Тогда почему ты хочешь снова вернуться в его жизнь?

И этот вопрос я тоже должна была когда-нибудь задать, ибо всё, что делала Элеонора Райли в последние недели, никаких других выводов не выявляло.

— С чего ты взяла, что я хочу вернуться в его жизнь? — теперь она стояла между холодильником и раковиной, перекладывая из тарелок в небольшие пластиковые контейнеры недоеденные остатки ужина. В общем, делала вид, что занята и поэтому не может смотреть мне сейчас в лицо.

— Не знаю. С того, что переехала в купленную им квартиру. С того, что ищешь с ним встречи по моей же наводке. Ты же мне так и не рассказала, что между вами было. Как сильно он тебя любил, и любила ли ты его?

— Ты действительно хочешь об этом узнать именно сейчас?

— Я просто хочу его понять. И тебя, к слову, тоже. Что вами тогда двигало, и что впоследствии вас разлучило? И почему он стал таким? Он же не был таким тогда, так ведь? Едва ли бы ты стала с ним встречаться против своей воли. Или всё-таки стала?..

— Нет… Ты права. Он был другим. Совершенно. — мать на время оставила в покое тарелки с едой, опершись ладонями о край столешницы и устремив задумчивый взгляд в панорамное окно через правое плечо. — Тогда всё было другим, и мы тоже. А Рей… — она снова горько усмехнулась, сделав недолгую паузу. — Он тогда буквально носил меня на руках, почти так же, как и твой отец. Может поэтому я и не смогла устоять перед Майком, хотя он был внешне полной противоположностью Рею, ещё и на половину латиносом.