Зачем он сказал про горничную, я тоже так и не пойму. К тому же я не сразу вникну в его приказ повернуться к нему спиной. Скорее, это сделаю на подсознательных импульсах, чем на осознанных, как и прижмусь интуитивно ладонями к толстому стеклу, как только пол подо мной снова дрогнет, а перед глазами откроется бескрайняя панорама предночного Сан-Франциско. Но я при этом всё равно буду цепляться мысленно и физически за близость Стаффорда, стоявшего за моей спиной. За его голос, за исходящее от него тепло… За его руки, которые без какого-либо смущения и очень даже уверенно коснутся моих волос и лопаток, отводя мне за плечо мешающие пряди, и заставляя меня раз за разом вздрагивать при каждом мягком соприкосновении его пальцев и моей кожи.

А когда он начнёт расстегивать молнию на платье, я и вовсе перестану дышать, невольно вспоминая, как он впервые меня трогал и ласкал, и как… мне тогда это нравилось. И сейчас тоже… Наверное, виною всему был выпитый мною коньяк, так скоро ударивший в голову и разлившийся по телу быстро расслабляющим жаром. Но без близости Рейнальда данный эффект едва ли был настолько убийственным. Как и без голоса мужчины и всего того, что он со мной делал.

Платье дополнительной лаской соскользнуло по моему телу и ногам, бесшумно осев где-то внизу, вынудив меня снова вздрогнуть и чаще задышать. Особенно когда до разгорячённой кожи доберётся прохлада воздуха, которой тянуло от холодного стекла и особенно когда мужские пальцы без какого-либо усилия расправятся с замком моего лифчика, оголив меня вскоре до таза.

— Повернись ко мне снова лицом… — а чуть охрипший голос Стаффорда царапнёт по нервам и слуху обжигающей вибрацией беспрекословной команды прямо над моим затылком. И даже заденет ноющим томлением между ног, раздражая внутренние стенки лона, будто настойчивым проникновением бестелесных пальцев или чего-то более упругого.

Конечно, я развернусь, пусть и не сразу, и едва дыша. Скорее рвано и через раз. И глухо ахну или вскрикну. Потому что не сразу пойму, что со мной делают или сделали, поначалу решив, что я куда-то падаю. А на деле, Стаффорд поднимет мне руки над головой и прижмёт запястья одной лишь своей ладонью к стеклу, тем самым заставив и меня прислониться затылком и лопатками к холодной поверхности окна.

— Вот так и стой. Пока не скажу поменять позу или сделать что-то конкретное.

— Избавиться от последствий стресса быстрым способом, как правило, весьма проблематично. Но решаемо. Было бы желание и нужный настрой. Но тебе, как я думаю, хочется этого, как никогда ещё не хотелось до этого, да, девочка? Да и притворяться теперь уже не нужно в своих чувствах. Особенно, когда их можно читать прямо по глазам…

Это и вправду походило на какой-то магический ритуал с будоражащими заклинаниями от самого Стаффорда, с его звучным и проникающим в святая святых голосом и, конечно же, обращённым на меня (точнее даже в меня) взглядом. Пристальным, цепким, подминающим… От которого перехватывало дух с такой же силой, как и от его прикосновений. Как и от его пальцев второй руки, которыми он теперь скользил по моей шее такой же сводящей с ума лаской, какими он меня изводил в своём доме в Юкайе. Так же неспеша, дразнящими мазками или интимными узорами, от которых моя кожа тут же начинала неметь и ныть, посылая жгучие разряды острой похоти к низу живота, в тут же надрывно запульсировавший клитор и в другие скрытые глубины резко проснувшегося естества. Тем более, когда чужие пальцы добрались до моей груди и задержались на торчащих, подобно пикам, от возбуждения, затвердевших сосках.

Именно на них моя чувствительность и ответная реакция возросла едва не в разы. И я стала вздрагивать от невыносимых ласк Рейнольда с бесконтрольной несдержанностью. Чаще и громче дышать, и даже всхлипывать, мечтая сжать бёдра поплотнее, или наконец-то закрыть от столь сладкого удовольствия глаза. Едва не сразу забывая обо всех пережитых мною потрясениях. Поскольку возбуждение, вперемешку с головокружительным опьянением вытесняли собой абсолютно всё, будто вспышками далеко неслабого эрогенного тока, затмевающего любые мысли и недавнее недомогание во всём теле.

— Вот видишь… ничего сложного в этом нет. Как и страшного.

Даже не знаю, отчего я заводилась сильней всего — от его слишком знающих пальцев, «насилующих» в этот момент поочерёдно то один сосок, то другой, или его проникновенного голоса, достающего своим сиплым баритоном самые скрытые зоны удовольствия в моём мозгу. Да и не только в мозгу. И это воистину было неописуемо сладко. То, что я бы никогда не испытала с другим мужчиной, окажись сейчас на месте Стаффорда кто-то мне совершенно незнакомый.

— И подобные вещи заводят куда эффектнее, не так ли… — и снова очередное заклятие, с очередным погружением в поглощающий взгляд стоящего надо мной Дьявола во плоти.

Я опять несдержанно всхлипываю и вздрагиваю, когда его ладонь перемещается на мой не менее чувствительный живот, оставляя уже там свои греховные метки, которые он и не собирался прерывать, наблюдая за каждой моей на них реакцией, словно ненасытный демон порока. И, конечно же, я не сумела сдержаться, ощутив прикосновение его невыносимо нежных пальцев на своём лобке. Даже кружевная ткань трусиков не сумела снизить мою чувствительность, а моя киска, ощутив близость уже знакомой ей руки, заныла ещё надрывнее, с каким-то безумным остервенением. Словно уже требовала немедленной разрядки, как и моё лоно жаждало быть заполненным, и чтобы его избавили от этого сводящего с ума внутреннего раздражения.

— Такое просто не может не нравиться, как и толкать на другие безумия. Ты же этого хочешь, да, Дейзи. Чтобы это сделал с тобой именно я? Признайся. Ты ведь тайно надеялась тогда на аукционе, что я тоже там буду, и именно я тебя и выкуплю. А потом буду распаковывать купленный мною товар, и проверять насколько он соответствует заявленным обещаниям. И ты пряталась за этими фантазиями, как за защитным барьером от кошмарной реальной, мечтая отдать всё на свете, чтобы так оно и произошло. Представляя, что это я буду тебя вскоре трогать, а потом проверять, насколько уже достаточно мокрая твоя киска…

В этот раз я уже ахаю почти в полный голос, даже несмотря на недавние фразы Стаффорда об аукционе, которые теперь в его устах звучали, как некий извращённый сценарий от ролевого тематика. И, тем не менее, они не отрезвили и не привели меня чувства. А когда его пальцы накрыли мои половые губы прямо поверх ткани трусиков и несколько раз скользнули вглубь по горячей промежности, будто намеренно растирая и раздражая без того воспалённую плоть, меня и вовсе вынесло за пределы той страшной реальности, которая ещё совсем недавно чуть было меня не прикончила.

— Насколько ты готова к тому, чтобы тебя вые@ли… — последние слова Рейнальд проговорил мне едва не в самые губы… в стонущие и задыхающиеся от нарастающего возбуждения. Я даже, чёрт возьми, была уверена, что он вот-вот меня поцелует, или же я банально захлебнусь в губительном омуте его гипнотизирующих глаз, от которых так и не сумела отвести собственного зачарованного взгляда. Да и как бы я это сделала, когда практически не соображала, что со мной творится, бездумно цепляясь за эти ненормальные ощущения и раскаляющийся, будто огненный шар, эрогенный экстаз.

— М-м… да ты не просто готова, а уже буквально промокла насквозь. И никаких смазок не нужно. Что и требовалось доказать…

Вникнуть в его последние слова я всё равно не успею, тем более, что и так перестала понимать суть фраз Стаффорда ещё за пару минут до этого. А после того, как он неожиданно отстранится от меня, тут же заставляя с помощью своих рук поменять позу, я и вовсе забуду обо всём на свете. Особенно когда он развернёт меня лицом к окну, к уже почти ночной панораме города и опять прижмёт сведённые одна над одной ладони к стеклу над моей головой.

— Хороша, бл@дь… Даже слишком хороша… — а его чуть охрипший голос скорее царапнёт по моему сознанию и эрогенным точкам своим характерным звучанием и тоном, нежели вложенным в них смыслом. Как и прикосновение его властных ладоней, которыми он почти сразу пройдётся по изгибам моих рук до подмышек, а оттуда к груди, к животу и рёбрам на боках. После чего закончит свой путь на ягодицах, надавливая на нужные ему места, чтобы предать моему телу более удобную для себя позу.