Рука словно сама собой потянулась к шлему, но остатки благоразумия все-таки взяли верх, остановив движение на полпути. Черт его знает, что из этого может выйти… а заканчивать существование, не прояснив ситуацию до конца, отчего-то не очень хотелось.

«Не-ет, ни о какой мести, конечно, даже речи нет. Не хочу я мстить… не нужно мне это. Пусть преступление останется на совести безжалостного убийцы, если она у него, конечно, есть. Все, что мне нужно, — его имя. И еще… снова встретиться с ним лицом к лицу и просто заглянуть в глаза.»

Я часто-часто заморгал, отчего взгляд мало-помалу прояснился, и неожиданно для себя вдруг разглядел на песке цепочку следов, уходящую вверх по склону. Не то чтобы я не видел ее раньше, но осознал увиденное почему-то только сейчас. Следы могли принадлежать лишь одному человеку — моему напарнику. Тому самому, что искромсал ножом мое несчастное тело, после чего бросил умирать в раскаленных песках.

«Что ж, воистину роскошный подарок судьбы. Осталось распорядиться им самым разумным образом.»

Неутихающий ни на секунду жаркий ветерок непрерывно гнал по склону легкую поземку, отчего проложенная таинственным убийцей тропа уже потеряла четкость, а местами практически исчезла. Поэтому, если я все еще хотел получить ответы на мучившие меня вопросы, с этим явно следовало поторопиться.

Преодолевая чудовищную боль в израненном теле, я выдернул ногу из песка и сделал маленький шаг вперед. А за ним еще один… и еще… После чего сознание внезапно затуманилось, мир закружился вокруг все быстрей и быстрей, и я рухнул лицом в песок, заорав во всю мощь наполненных раскаленным метаном легких.

Правда, следует признать, — настоящего крика не получилось. Так… всего лишь невнятные стоны и хрипы в пересохшем горле.

«Вот же черт! — думал я, глотая ядовитый обжигающий газ широко раскрытым ртом. — Ходок из меня явно никакой. Такими темпами мне его ни за что не догнать… тем более совершенно неизвестно, когда же именно он отправился в путь. Не думаю, что очень давно, но все же… К тому же, надо полагать, у него ничего не болит… в отличие от меня.»

Я пошевелился, изо всех сил стараясь не обращать внимания на острые болевые прострелы в левом боку, и, сделав над собой воистину героическое усилие, перевернулся на спину. Яростное солнце немедленно ударило по глазам, однако светофильтры, хоть и с задержкой, сработали штатно, умерив ослепительное сияние до относительно приемлемого.

Когда разноцветные круги перед глазами окончательно рассеялись, передо мной открылась картина, которую я предпочел бы никогда не видеть.

Оказалось, что лежу я на склоне гигантской дюны, примерно в четверти расстояния до ее вершины, а подо мной, насколько хватало взгляда, простиралось гигантское песчаное поле, сплошь заросшее паутинниками. Высокие зеленого цвета конусы с алой бахромой по краям заполонили всю пустыню, раскинув вокруг себя слегка припорошенную песком сплошную ловчую сеть из крайне прочных липких нитей. Одно неверное движение, и они тут же замотают неосторожно приблизившуюся добычу в плотный кокон и моментально утянут ее в толщу песков… Даже не верилось, что нам с напарником все же удалось пересечь смертельные заросли, не отправившись на обед к этим на редкость хищным тварям. Тем не менее многочисленные следы неопровержимо свидетельствовали о том, что казавшееся абсолютно невозможным предприятие в конце концов увенчалось полным успехом.

«Какая все-таки ирония судьбы, — думал я, ошеломленно разглядывая жуткий пейзаж. — Избегнуть неминуемой гибели только для того, чтобы пасть от руки лучшего друга. Фортуна, похоже, здесь изрядно повеселилась.»

Однако неприятные открытия на этом не закончились. Самое главное коварная богиня припасла напоследок.

На гребнях соседних барханов застыли в предвкушении удачной охоты многочисленные черные силуэты — песчаные волки, штук двадцать, не меньше. Похоже, вся стая. Никуда они, оказывается, не делись, и дневная жара им, судя по всему, не помеха.

«А вот и вожак, самый крупный и самый злобный. Явно выбирает удобный момент для прыжка. Так что всей жизни у меня осталось каких-то пару минут. Пусть даже не жизнь в традиционном понимании этого слова, а всего лишь ее видимость, но расставаться с ней пока что не входит в мои планы.

Песчаные волки… Интересно, кто их так назвал? Ничего общего с обычным земным хищником. Длинное змееподобное тело без лап, безглазая ромбовидная голова, состоящая, кажется, из одной сплошной пасти… а по бокам широкие плотные выросты, напоминающие крылья и выполняющие по сути ту же функцию. Больше всего тварь похожа на помесь гремучей змеи и морского кота… При нападении сначала рвет добычу острыми как бритва зубами, а затем присасывается к открытой ране всем брюхом и сразу же начинает переваривать… Мерзость.

А еще горгульи… Уже слетелись в предвкушении пиршества. Только зря вы затеяли это безнадежное предприятие, песчаные волки не оставляют после себя ничего съедобного. Разве что порванный в лоскуты скафандр. А у меня нет не только пистолета, но даже ножа. Скверно.»

Вожак стаи, очевидно, счел момент благоприятным для атаки. Змееподобное черное тело внезапно сжалось в тугой комок, а затем, резко распрямившись, взметнулось вверх с гребня ближнего бархана, расправило в стороны капюшон-крылья, в планирующем полете преодолело разделявшие нас несколько десятков метров и всей тяжестью обрушилось на многострадальный левый бок. Стиснув зубы от невыносимой боли, я изо всех сил ткнул кулаком прямо в распахнувшуюся невероятно широко зубастую пасть. Судя по всему, удар получился болезненный, потому что тварь вдруг противно зашипела и сползла по моему бедру вниз, туда, где я наверняка не смог бы до нее дотянуться. После чего начала остервенело вгрызаться в ткань скафандра в районе коленного сустава.

«Вот же скотина! — злобно подумал я. — Знает, что там мне ее не достать. Адская боль от ножевых ран не оставляет возможности даже сесть, не то что вступать в схватку. Но имей в виду, без борьбы я все равно не сдамся, даже не надейся! И мы еще посмотрим, кто кого!»

Песчаный волк быстро расправился со скафандром и, не медля ни секунды, запустил зубы в мою ногу. Острая боль в разорванных сухожилиях звоном отдалась в больной голове.

«Ах, ты так! Ну тогда не обижайся!»

Собрав последние силы, я свободной ногой ударил проклятую тварь прямо в голову, лелея в душе надежду сбросить ее, наконец, с моего тела.

Черный извивающийся клубок отбросило в сторону, он закувыркался в безнадежной попытке закрепиться на неожиданно пришедшем в движение сыпучем склоне и покатился вниз, вниз… к самому подножию, туда, где возвышался довольно крупный зеленый конус с алой бахромой по краям.

Я смотрел ему вслед слезящимися глазами и не верил в свою удачу.

Из толщи песка вдруг взметнулись высоко вверх бледные липкие нити, мгновенно пали на беспомощно барахтающееся черное тело и одним рывком утянули его вниз. Короткий, оборвавшийся на высокой ноте не то вопль, не то визг, — и мгновенно наступившая тишина, лишь легкий ветерок по-прежнему шуршит, перенося с места на место мириады песчинок.

«Так тебе и надо! — злобно подумал я. — Чтобы другим неповадно было!»

Стая на гребнях барханов сначала застыла в полной неподвижности, явно пребывая в растерянности после гибели вожака, а затем мгновенно исчезла из виду.

«Какое-то время у меня теперь есть. Песчаные волки предпримут новую попытку не раньше, чем определятся с кандидатурой на роль нового предводителя. А если претендентов окажется несколько, то без драки никак не обойтись. Хорошо бы. Съедят меня в любом случае, но до этого трагического момента я должен узнать имя.»

С невероятным трудом перекатившись на здоровый бок, вовсю загребая песок руками и помогая здоровой ногой, я упорно пополз вверх по склону в надежде если не догнать, то хотя бы увидеть своего убийцу. Едкий пот заливал глаза, я почти ничего не видел от боли, но твердая уверенность в том, что безумная затея не полностью безнадежна, несомненно придавала мне сил.