— Интересно, кто это? — задумчиво произнесла Наташа, обращаясь даже не к Алексею, а просто так — в пространство. Но он все-таки ответил:

— Комиссия из Москвы. Будут решать наш вопрос.

— Все интересней и интересней. И что же они собираются тут решать, когда и так уже все решено… Странно. А меня сегодня к себе Захаров вызвал. — Наташа посмотрела на часы. — Через пятнадцать минут. Вероятно, тоже по этому поводу, а? Что скажешь?

— Не знаю, — снова соврал он. Вызов к начальнику Центра подготовки не сулил ничего хорошего, и она, безусловно, о чем-то догадывалась, а может быть, просто чувствовала.

Алексей мысленно чертыхнулся. Заварил эту кашу не он, а вот расхлебывать ее, судя по всему, придется всем.

— Я так и думала. Что ж, спасибо тебе за помощь да за участие… Только я ведь все равно узнаю, — сказала она, окинула его с ног до головы взглядом, полным даже не разочарования, а какой-то обращенной к нему жалости, а затем повернулась и пошла прочь.

Алексей стоял и тихо себя ненавидел. Он не окликнул ее, не задержал, а лишь молча смотрел вслед. Страшно было признаться себе, что он попросту не знает, что делать, и не имеет никакого понятия о том, нужно ли вообще что-то делать. Откуда-то пришло ощущение неотвратимо надвигающейся беды, и от этого вдруг потускнели и поблекли краски теплого летнего утра и почему-то тревожно защемило в груди. А потом навалились воспоминания…

— Дмитрий Николаевич! Да не волнуйтесь вы так, все будет в порядке.

Алексей полулежал в глубоком мягком кресле, опутанный многочисленными проводами, с ног до головы попятнаный белыми наклейками контактных датчиков, и с улыбкой наблюдал за руководителем тренировки Хромовым. Лежать было удобно, кресло обволакивало тело, словно кокон, однако, движений, как ни странно, не стесняло. Хромов прекратил, наконец, мерять шагами тесное помещение, поправил сползавшие с носа очки и уставился на Алексея так, словно видел его впервые.

Алексей ободряюще улыбнулся ему и отрапортовал:

— Личный состав смены номер сто сорок три к тренировке готов.

Его ребята уже находились рядом в точно таких же креслах. Только в отличие от командира на голове каждого из них красовался блестящий металлический шлем, а лицо закрывала сложная конструкция, чем-то напоминающая то ли очки виртуальной реальности, то ли прибор ночного видения.

Предстоящая тренировка должна была стать уникальной в своем роде, поэтому легкий мандраж представлялся вполне простительным. Однако, волнение Хромова сегодня явно зашкаливало. Что-то он знал о программе испытаний, знал, но поделиться своим знанием не имел права. Хотя даже невооруженным глазом было заметно, что его так и подмывает нарушить запрет.

— Гм… Алексей, — наконец, произнес он. — Хочу еще раз предупредить, что тренажер в значительной степени является экспериментальной установкой и, хотя тестовые испытания подтвердили ее готовность и эффективность, в реальных условиях никто ничего не проверял. Вы будете первыми.

Он поправил съехавшие на кончик носа очки, строго взглянул на Алексея — в должной ли степени тот проникся смыслом его слов, — и продолжил:

— Воздействие осуществляется непосредственно на мозг, поэтому все будет выглядеть так, словно вы действительно там, на Горгоне. И никто из вас ни за что не сумеет отличить подделку от реальности… Да нет, что я говорю! Никому даже в голову не придет, что предлагаемые обстоятельства столь же далеки от реальности, как… как… — он в бессилии пошевелил пальцами, а потом безнадежно махнул рукой. — Впрочем, не знаю, зачем я это говорю. Все равно там, — он воздел глаза к небу, — вы ни за что ничего не вспомните. Но не сказать я не мог.

— Спасибо, Дмитрий Николаевич, — Алексей перестал улыбаться и серьезно посмотрел на Хромова. — Мы знакомы с особенностями установки и прошли подробный инструктаж. Так что, пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет хорошо.

— Ну что ж, коли так, — в голосе Хромова Алексею послышалась нотка сомнения, — тогда приступим.

Голову Алексея охватил металлический шлем, а лицо скрыла маска с очками. Последним, что он увидел перед собой, было хмурое лицо Хромова. Сознание начало уплывать, тренажерный зал почему-то вдруг покосился и начал таять, словно растворяясь в мутной белесой дымке, а затем прямо в лицо полыхнуло жаркое солнце Горгоны.

Он уже заканчивал настройку аппаратуры переносной сейсмостанции и начал прилаживать на место защитный колпак, когда в наушниках вдруг затрещало, запело на разные голоса, а затем послышался Наташин голос:

— Командир! Срочный вызов с базы. Алексей, ты меня слышишь? Ответь.

Ну, что там опять стряслось, с досадой подумал Алексей. И, конечно же, дело у них невероятно срочное, подождать никак невозможно. Он вертел в руках металлический колпак и пытался решить сложный вопрос: то ли ответить сразу, то ли спокойно закончить работу. Ему не хватило всего каких-то нескольких минут. Он мысленно сплюнул и все-таки ответил:

— Я слушаю тебя, Наташа. Что случилось?

— Не знаю. Но голос у Михаила какой-то взволнованный. Я переключаю?

— Хорошо, давай.

Он выпрямился и окинул взглядом окружающий безрадостный пейзаж. Алексей стоял на самом гребне вулканического кратера. Над головой во все стороны простирался сияющий купол неба, белесый, с легким оранжевым оттенком, чью гармонию нарушали лишь редкие клочья облаков у самого горизонта. Слева склон круто уходил вниз, и там наблюдалось жерло, до краев заполненное расплавленной лавой, дымящейся, булькающей и плюющейся огненными брызгами во все стороны. Правый склон оказался более пологим, и далеко-далеко, у самого подножия, без труда можно было рассмотреть стройный силуэт песчанки — миниатюрного двухместного вездехода, быстрого, юркого, в максимальной степени приспособленного для передвижения по гигантским дюнам, засыпавшим, казалось, полпланеты. Там сейчас дежурила Наташа, обеспечивая связь с далекой базой.

— Алло, Михаил. Алексей на связи. Что там у тебя?

— Командир, у нас проблема.

Этого еще не хватало. Алексей знал, что Михаил не станет поднимать тревогу по пустякам, а значит… По спине прокатился весьма неприятный холодок.

— Я слушаю, — сказал Алексей. — Докладывай.

— Пять минут назад замолчал звездный маяк. Нет даже телеметрии.

Да, маяк — это, конечно, совсем некстати. Получается, они остались без связи с Землей. Непонятно, что же могло произойти в пятидесяти миллионах километров от Горгоны с аппаратом, защищенным, казалось бы, от всех мыслимых и немыслимых случайностей, на которые здешняя система почему-то оказалась весьма и весьма щедрой. Но если бы только это…

— Ясно, — Алексей чувствовал, что неприятности на этом вовсе не кончаются. — Есть какие-то соображения на этот счет? Или что-то еще?

— Девять дней назад мы получили с маяка сообщение о мощном метеорном потоке, пересекающем орбиту Горгоны. Помнишь, тогда мы всю ночь не спали, считали и так, и этак, и у нас получилось, что рой пройдет мимо. — Голос Михаила куда-то уплыл, в наушниках послышались завывания, хрипы, а затем слышимость вдруг стала практически идеальной. — Ты меня слышишь, Алексей?

— Слышу, слышу. Продолжай.

— Так вот, судя по последним принятым с маяка данным, это не так. Не знаю, как такое могло получиться, то ли мы допустили ошибку, то ли рой внезапно изменил направление… В общем, нас ожидает дождь. Каменный дождь.

Во рту у Алексея внезапно пересохло. Вот она, та самая неприятность, которую он, оказывается, ожидал с самого начала своей смены. Уж слишком все было гладко.

— Сколько у нас времени? — хрипло спросил он.

— Его практически нет. Пятнадцать-двадцать минут. Та часть роя, которая как раз и зацепит нас, зашла со стороны солнца, поэтому орбитальный телескоп сумел засечь метеорные тела буквально несколько минут назад. Многие обломки весьма значительного размера, атмосфера не сумеет их задержать. Думаю, нас ожидает бурное веселье…