— Это они, — сказал он, повернувшись к Олегу. — Садись поближе к кораблю.

Спецназовец кивнул и что-то тихо произнес в интерком. Антиграв сильно замедлил ход и, аккуратно развернувшись, плавно опустился на поверхность рядом с огромным крылом. Десантники тут же посыпались наружу и заняли позицию спиной к кораблю в полной готовности отразить возможную атаку со стороны пустыни. Алекс, Рон и Олег вышли последними.

Вблизи звездный корабль производил совсем другое впечатление. Он больше не казался хрупкой игрушкой, по какому-то невероятному недоразумению брошенной посреди каменистой пустыни. Яхта упиралась в песок могучими опорами, дававшими полное представление о том, что за массу им приходилось выдерживать. Задрав голову вверх, Алекс убедился в том, что корпус звездолета не такой уж и узкий, как показалось вначале, и вполне способен разместить любые излишества, которые только можно себе представить. Надежда поплавать в бассейне сильно возросла.

Подошел Рон и встал рядом. Некоторое время молчал, потом спросил:

— Почему отсюда? Чем тебя не устроил космопорт?

Алекс повернулся и серьезно посмотрел ему в глаза.

— Не хотелось быть сбитым на взлете, — ответил он, ожидая уже ставшего привычным в устах Рона эпитета «параноик». Однако на сей раз напарник промолчал.

Команда яхты ждала пришельцев у подъемника. Трое, как положено. Плюс два стюарда.

Безошибочно определив главного, Алекс сказал:

— Капитан! Меня зовут Алекс Маккуин. Согласно договоренности корабль поступает в полное мое распоряжение. Вы и ваша команда можете считать себя свободными. Антиграв спецподразделения «Арес-Омега» доставит вас в Маринер-сити.

Высокий чернобородый араб только злобно стрельнул в него глазами из-под прозрачного забрала скафандра. Вся его поза просто кричала о том, что если бы взглядом можно было убивать, то этот высокомерный гяур уже был бы мертв. Алекс нисколько не сомневался в тех чувствах, которые питал к нему арабский капитан. Бесспорно, передавать корабль в чужие руки было противно всей его природе. Однако ослушаться воли хозяина он все-таки не посмел. Быстро произнес что-то на непонятном языке и, не прощаясь, направился к антиграву. Его подчиненные уныло потянулись за ним.

— Грузим контейнеры, — сказал Алекс, повернувшись к командиру спецназовцев. — Нечего здесь задерживаться.

Тот незамедлительно отдал необходимые распоряжения, и трое десантников из оцепления тут же потащили тяжелые металлические ящики к подъемнику. Управились они на редкость быстро, несмотря на отсутствие экзоскелетов.

— Ну, и как ты теперь? — спросил Олег, озабоченно глядя в спины разжалованной Алексом команды. — В одиночку? Справишься ли…

— Зачем в одиночку? — возразил Алекс и покосился на Рона. — У меня есть прекрасная команда. По крайней мере, ее половина.

— Этот обиженный штатский? — с сомнением хмыкнул Олег, не слишком заботясь о том, что тот может его услышать.

— Не суди по внешнему виду. Просто ему сегодня здорово досталось. А вообще-то Крис — один из лучших пилотов, что я знаю.

— Что ж… раз так, желаю удачи.

— Спасибо, — ответил Алекс. — Она нам точно не помешает.

Он оглянулся на десантников, загружавших последний контейнер в подъемник.

— Взлет через десять минут, — сказал он. — Советую убраться подальше. Будет много песка и летящих камней.

Олег кивнул и, повернувшись, пошел прочь от корабля. Спецназовцы, получившие необходимые распоряжения, быстро и четко свернули оцепление и, не теряя ни секунды, друг за другом исчезли в недрах летающей машины.

Когда кратер Джонса окончательно скрылся из виду, Олег, неотрывно следивший на экране за обстановкой в задней полусфере, увидел, как большая серебристая птица с необыкновенной легкостью пронзила клубящуюся белесоватую муть и, набирая скорость, ушла в низкое рыжее небо.

Широкое, во всю стену, окно наполняла тьма, лишь слегка разбавленная немигающими разнокалиберными светящимися точками. Словно дырявый черный занавес, прячущий от взгляда зрителей мощный источник яркого света. Только далеко справа, почти у самого края, притягивало взгляд круглое, размером с теннисный мяч, красновато-оранжевое пятно, похожее на крупный сочный апельсин. Или скорее на забытый нерадивым работником сцены древний ручной фонарь со свечой внутри. На него можно было смотреть в упор, нисколько не напрягая зрение, и кромешную тьму он совершенно не разгонял. Наоборот, от его присутствия она казалась только гуще.

Катерина знала, что видит всего лишь стереоизображение звездного неба за бортом корабля, а тусклый фонарь — это Лора А или Большая Лора — одно из двух солнц планеты, давно уже ставшей ее домом. Немного досадно, что Маленькой Лоры нигде не видно, сколько ни всматривайся в звездную россыпь. То ли она скрывается за спиной старшей сестры, то ли, действительно, на столь гигантском удалении выглядит до такой степени крохотной, что глаз попросту не распознает ее среди других, более значимых, звезд.

«И, конечно же, безумно жаль, что на экране нет Лорелеи, — думала Катерина. — Как-то так получилось, что родную планету по странному стечению обстоятельств ни разу не довелось увидеть во всей красе. Ни тогда, когда я впервые прилетела сюда с Алексеем, ни позднее, когда спешила на встречу с Роном и, как выяснилось, со своей удивительной во всех отношениях судьбой… и уж тем более, когда покидала замерзший ледяной мир, притаившись в грузовом отсеке пиратского корабля. Вот и сейчас Лорелея упорно скрывается от глаз где-то за нижним обрезом экрана и являться на всеобщее обозрение никак не желает. А может, специально прячется от меня, не желая показываться в совершенно непотребном образе абсолютно гладкого ледяного шара? Зря, пора бы уже понять, что родная планета всегда будет прекрасной, в любом, даже самом непрезентабельном облике… Что ж, может быть, повезет потом, когда начнется торможение… Хочешь не хочешь, а придется идти в рубку, и вот тогда ты наверняка никуда от меня не денешься. Правда, так хотелось увидеть тебя здесь, наедине… чтобы только ты и я. И никто посторонний не мешал нашей встрече. Но что поделать, нет так нет, я уважаю твое решение.»

Катерина замерла в неподвижности перед экраном, чтобы не спугнуть капризную планету, до последнего надеясь, что Лорелея наконец-то передумает и все-таки явит себя миру… Хотя не миру, а ей, только ей… Но нет, чуда так и не случилось.

В рубку идти не возникало никакого желания, хотя Катерина прекрасно понимала, что избежать этого ни за что не получится. Вот-вот начнутся предпосадочные орбитальные маневры, а затем и сама посадка. Всем членам экипажа в этот момент предписано находиться на положенных каждому местах, в мягких противоперегрузочных креслах, пристегнутыми к ним крепкими жесткими ремнями. Однако теперь, находясь так близко от цели, странным образом хотелось оттянуть этот момент как можно дальше, чтобы в полной мере насладиться краткими мгновениями полного одиночества.

Не то, чтобы спутники раздражали. Вовсе нет. Но бывают моменты, когда общество даже самых проверенных и преданных друзей начинает тяготить. Хочется уйти, исчезнуть, затеряться так, чтобы не видеть никого и не слышать. И чтобы тебя никто не видел и не слышал. И чтобы никаких мыслей в голове… достигнуть, наконец, полной гармонии с самим собой. Возникает просто неудержимое желание спрятаться от всех, забиться в какую-нибудь щель, чтобы никто никогда не нашел…

Хоть ненадолго… хоть на мгновение…

Вот как сейчас.

Подобное состояние чем-то напоминает перезагрузку компьютера. Сначала очистить память, убрать оттуда все лишнее, привести систему в исходное состояние… Освободить разум от груза накопившихся проблем. И только потом, по истечении времени, постепенно появляется потребность собраться, наконец, с мыслями, оценить пройденный путь, наметить новую цель в жизни.

Совершенно интимный процесс. И чье-то присутствие в этот момент представляется абсолютно излишним и неуместным.