Но настал очередной учебный год, ребята оказались в дальнем корпусе, и от макетов пришлось избавиться в срочном порядке, так как дошёл слух, что здесь проверки комнат на предмет несоответствующих личных вещей происходят на регулярной основе.
Широкое пятиэтажное кирпичное здание с высокими узкими тёмными окнами, окружённое размашистыми дубами, словно внушает какой-то первобытный страх всем, кто впервые видит его. Ребята кучкуются, шепчутся, глаза широко раскрыты. Однако Ларри раньше бывал здесь, когда посещал библиотеку, потому как детская библиотека не представляла с определённого момента для него интерес, и ему здание не кажется необычайно пугающим, как говорят его товарищи. Но мысль, что здесь придётся провести ближайшие пять лет, совершенно не радует. И не просто провести, а выжить бы как-нибудь. Здешний распорядок сильно отличается от того, к которому привыкли ребята, и теперь все новоиспечённые восьмикурсники, сидя за длинным общим на весь курс столом, ноют и возмущаются, делясь друг с другом негодованием. Громко говорить нельзя, иначе можно получить половником по голове и выговор на имя директора, поэтому все по большей части шушукаются. Рядом с ними, друг за дружкой, по возрастанию соответствующего курса, располагаются ещё четыре одинаковых стола.
Слегка обернувшись, Ларри замечает знакомую чёрную макушку где-то в конце соседней скамьи. Тео, активно жестикулируя, болтает со своими товарищами. Его чёрная косая чёлка отросла и теперь закрывает пол-лица, и он, периодически дуя, подкидывает её, чтобы не мешалась. Тёмные глаза, как две чёрные дыры в пространстве, даже издалека притягивают к себе внимание – и вот они уже смотрят на Ларри. Он, опустив взгляд, отворачивается, словно медленно ускользая от прицела, и обращается взором уже к своим приятелям.
– Нет, ну это вообще, вставать в семь утра! И не просто на учёбу, а на тренировку, – заговорщицки, чуть наклонившись над столом, произносит Нелл, сидящая напротив, – бледная светловолосая девушка, которая училась раньше в параллельной группе. Сейчас из всего потока составили только одну группу в пятьдесят человек – из тех, кто остался в живых. – А форма… – выпрямляется и оглядывает себя, – вы только гляньте. Кажется, ей уже лет триста.
На смену чёрным вельветовым пиджакам пришли темно-синие летние и зимние мундиры с отличительными эмблемами в виде определённого цвета ромба на левой части груди. У восьмых курсов – красные.
– Тебе в любом случае идёт, Нелл, – мягко произносит Мышка, сидя справа от Ларри и помешивая свою порцию овсянки. Он выглядит спокойным, но немного смущённым, и Ларри ухмыляется, подавляя смешок стаканом воды. Его друг явно неровно дышит к этой Нелл, которая внешне больше похожа на его родную сестру и не особо-то обращает на него внимание. Хотя она вообще не очень обращает на кого-либо внимание, привлекая его только к своей персоне, тем не менее этот факт никого, вроде как, и не раздражает. Кажется, будто это её изюминка, поскольку своими всплесками эмоций она довольно умело разбавляет мрачный настрой, порой царивший за столом или на уроках. Жёсткие правила поведения она пока не может усвоить, отчего уже успела схлопотать два низших балла за поведение в первую же неделю учёбы.
– Спасибо, Ховарт, – мило улыбается Нелл, заправив челку за ухо и мельком выстрелив глазами в Мышку, но тот всё ещё усиленно любуется овсянкой. – Думаю, я уже не вырасту, и эта старая форма с заплаткой на локте останется со мной на ближайшие годы, сменяя только эмблемы… Эх…
– Не переживай, ты не одна такая. Я, походу, тоже уже не вырасту, – подбадривает Ларри, дожёвывая уже остывшую склизкую кашу и указывая на дырку в подкладке мундира. Ларри как резко вымахал пару лет назад, так больше ни на сантиметр и не продвинулся: Мэриана до сих пор не перерос, хотя обещал; даже Ховарт его уже почти догнал; остальные ребята также не отстают. Хорошо, что хоть девчонки все примерно на его уровне и ниже и, вроде как, расти дальше не планируют.
– Мужчины растут до двадцати пяти лет, Ларри, так что надежда ещё есть! – обнадёживает Нелл, и Ларри в ответ, изобразив радостную гримасу, показывает большой палец вверх.
Звенит звонок, сообщающий, что всем срочно пора заканчивать со скудной трапезой и возвращаться к учёбе. Ларри относит к окну с грязной посудой свой поднос и оказывается позади знакомой спины. Однако Тео стал выше Ларри на голову и явно покрупнел по сравнению с позапрошлым годом.
«Сколько ему? Четырнадцать? Пятнадцать? И спортом занимается… Интересно, в этом году он продолжит меня доставать?» – вздыхает Ларри и вспоминает, каким же спокойным был седьмой курс.
– Смотри, куда прёшь, кудрявый, – незнакомым, басовитым голосом произносит Тео, когда Ларри, задумавшись, наступает тому на ногу. Тео уже поставил свой поднос и развернулся обратно, а Ларри как всегда неуклюже тупит.
– Отходи быстрее, чё тормозишь? – язвит Ларри вместо извинений, но позволить Тео такую роскошь он не может. Тот приподнимает бровь – одну или обе, Ларри не знает, так как челка закрывает обзор наполовину – и как-то подозрительно скалится.
– Ещё увидимся, Ларри, – бросает он, направляясь в сторону выхода, и собственное имя Ларри кажется слишком острым. Наверное, в этом году ему всё же не избежать стычек с Тео.
Неделю Ларри в дальнем корпусе, а с ним только в гляделки играли. Ларри уже обрадовался, что тот перерос их непонятные перепалки, но теперь что-то ему подсказывает, что всё ещё впереди. Хотя, если год назад Тео несмотря ни на что наехал бы на него и хотя бы подставил подножку, наступи Ларри тому на ногу, то сейчас ведёт себя довольно сдержанно. И правда, видимо, как и говорил директор, старшекурсники по большей части становятся тише воды, ниже травы. Правда ведь?
Первая неделя учёбы пролетела незаметно: сначала новеньких встретили здешние преподаватели и распределили попарно в комнатах, затем провели экскурсию по корпусу и по территории, находящейся за ним, которая, оказывается, настолько огромная, что по площади равна трём территориям детского корпуса. Ларри сначала задумался, зачем столько? Оказывается, помимо утренних тренировок, старшаки выполняют такую работу, как уход за животными, посадка и сбор урожая – несколько полей! – и когда только учёбой заниматься? На деле выходит, что работа в поле – это своего рода наказание для провинившихся, а за животными нужно ухаживать каждый день по особому расписанию, по крайней мере весь восьмой курс, а далее – кому как повезёт. Собственно, и вопрос о том, почему Ларри никогда толком не видел раньше старшекурсников, тоже отпал: а им и некогда гулять и фигнёй страдать. Видимо, всякие вылазки на каток и футбол – своего рода единственное развлечение в стенах пансиона. Ну, возможно, ещё на посвящении будет интересно, которое, как стало известно, проводится в октябре.
Но самый сильный удар для новеньких – режим света, почти как и в обычной взрослой жизни, а именно: только в семь вечера на три часа включается электричество. Ну хоть на час больше, чем в городе, и на том спасибо. Вот только попробуй успеть сделать всё, что необходимо, за этот промежуток времени, чтобы потом глаза не вывалились при тусклом освещении дымящейся свечи. Хотя и при тусклом освещении одной-единственной лампочки на комнату тоже велика вероятность в скором времени ослепнуть, но раз в городе такие правила, то и здесь аналогичные. Подготовка ко взрослой жизни!
Может, многим это и кажется обычным, но дома у Ларри доступ к свету есть всегда, и теперь он чувствует себя белой вороной.
Ну хоть теперь он живёт в комнате вдвоём вместе с Мышкой. Томас вообще с ними перестал нормально общаться, только и делал в прошлом году, что наезжал, огрызался и появлялся лишь переночевать. Ларри, несмотря ни на что, переживал за бывшего друга, но тот не хотел идти на контакт, словно специально отдаляясь. А вот изрядно вытянувшийся и даже немного похорошевший Мышка: лицо перестало трещать по швам и приобрело необычайно изящные, по мнению Ларри, формы, а позвонки уже не торчат, как у фантастических троглодитов из книг, – радует своим присутствием в жизни ещё больше, чем раньше. Ларри и не думал, что они настолько сблизятся, но сейчас он готов ему доверить почти все свои тайны. Самую уязвимую тайну он, оберегая, пока что носит за пазухой, под сердцем, ведь пока в их дружбе всё хорошо, и Ларри не торопится…
