Мудрый Альдира пихнул Тхиру локтем в бок, сунул ему под нос кружку:

— На, хлебни.

Тхира не слышал. Пришлось отставить питьё, встряхнуть за плечи — не помогло! Нахлестать по щекам и всё-таки вывести из оцепенения… Вот! Хлебнул горячего — ожил. Вспомнил, что он мудрый, а не юнец, впервые повстречавший смерть на охоте. Допил кружку, зачерпнул из котла и сам пошёл вытряхивать из шкур и поить Аргиру.

Мудрые постепенно отогревались: и от лютого высокогорного мороза, и от холода близкой дурной смерти. Нет на изнанке сна груза тяжелее!

Латира скребнул кружкой по дну котла — наклонил и слил остатки через край. Спросил, не заварить ли ещё?

— Заварить, заварить, — откликнулись ему уже вполне живыми голосами.

А потом их всех позвали, и они вернулись в Залу Совета. Остальные мудрые уже сидели по местам, а на возвышении стоял Ркайра. Скорбно покачивая головой, он дождался, пока они пройдут и сядут, потом объявил:

— По праву старейшего в сегодняшнем собрании, я объявляю: место постоянного главы Совета отныне свободно. Голкира, которого мы ждали много лет и зим, сегодня найден убитым. Вместе с ним в ледяной ловушке убитыми найдены мудрые…

Старик начал перечислять, и в огромной Зале повисла мёртвая тишина, а после зазвучала, второй раз за день, погребальная песнь.

Утихли последние отзвуки, и Ркайра продолжил:

— Там же найден убитым и Наритьяра Старший. Вильяра мудрая утверждает, что он последним погиб в собственной ловушке. Пока мы не выясним все обстоятельства, петь по нему мы не станем.

Уже не мёртвая, но насторожённая тишина — ответом.

— Там же найдены семь тел убитых охотников, из которых пока опознали троих: двоих купцов Джуни и знахарку из Вилья, мать Вильяры мудрой…

— Её звали Уюни! И да не прозвучит больше имя её ни вслух, ни безмолвной речью, но останется в памяти всех, кто знал её и любил, — выкрикнула с места Вильяра и горестно взвыла.

Кто-то из мудрых поморщился на грубое нарушение этикета, но Вильяра так невыносимо давилась горем, что многие подвыли ей, а потом дружно завели песнь умиротворения. Вильяра сидела, закрыв лицо руками, Латира и Стира обнимали её за плечи с двух сторон.

Горевала, до слёз, не одна хранительница Вилья: многие сегодня утратили надежду когда-нибудь повстречать друзей. Все знают, что мудрый способен вернуться с той стороны звёзд, выйти живым из льда воды огня. Но чудовищная ловушка устроена была так, чтобы не оставить жертвам ни единой возможности…

— Мудрая Вильяра, ты обзавелась уже двумя заботливыми учителями вместо убитого? А скажи-ка нам, мудрая, где твой грозный воин-чужак, который убил Великого Безымянного? Или он — твоя Тень? Нас же позвали сюда ловить Теней? — звонким голоском осведомилась Къяра, ещё одна молодая островитянка.

Альдира поморщился: как так можно? Что за кубло подкаменников развели Наритьяры?

«Щурова прорва! Ещё немного, и некоторым островным кланам тоже придётся выбирать себе новых мудрых! Сам изгоню поганцев!» — Латира был настолько зол, что его безмолвная речь отозвалась у Альдиры головной болью.

«Но обрати внимание, дружище, как светлы их ауры! Опасаюсь, Средний подбил там кое-кого на обряд-другой. Например, на «солнечное поклонение» на собственной крови. Надеюсь, не на чужой!»

Вильяра отняла руки от лица, и хотя на щеках её блестели мокрые дорожки, а голос охрип, она твёрдо ответила не Къяре — всем:

— О мудрые! Воина Нимрина опасно ранил беззаконник Стурши. Воин Нимрин болен и не может пока предстать перед Советом. Проявите милость и терпение, позвольте ему поправиться.

— Покажи нам облик твоего воина, о мудрая Вильяра, — сказал Ркайра с возвышения.

Мудрая встала, встряхнула кисти рук, несколько раз откашлялась и запела, творя видение. Рядом с ней медленно соткалась из пустоты высокая, очень тонкая фигура в чёрном. Колдунья и чужак стояли одинаково: ноги — на ширине плеч, руки в боки, и одинаково угрюмо смотрели на старейшего.

Невнятный гул голосов и выкрики:

— Чёрный оборотень!

— Тень!

— Иули, ещё один!

— Давно их тут не видели!

— Нет, Тень! Она завела себе Тень!

— Пусть приведёт его и покажет!

— Или принесёт! Трупы таскала, не сгинула, принесёт и больного-беспамятного…

«Я сейчас точно кого-то убью!» — безмолвно рыкнул Латира.

«Меня? Головной болью?» — переспросил Альдира.

«Прости, друг. Не тебя.»

— Властью старейшего в этом собрании, я повелеваю! Мудрая Вильяра, приведи сюда своего воина, — возвысил голос Ркайра. — Мы должны увидеть его во плоти, расспросить и выслушать, как умер от его руки Великий Безымянный.

— Поганый перевёртыш Наритьяра Средний! — поправил кто-то из мудрых.

Вильяра упрямо мотнула головой — тающее видение повторило её жест:

— Прости, о мудрый Ркайра, я не могу пока никуда идти. Мой груз сегодня был слишком тяжёл. Ты сам сновидец, ты должен понимать. Меня же просто к щурам унесёт, если я сейчас ещё раз ступлю на изнанку сна, — она резко обернулась к сидящим. — Простите, мудрые, мне очень нужен отдых.

— Ей нужен, правда! — внезапно встал на защиту Вильяры островитянин Аргира.

Прежние друзья-приятели шарахнулись от него, а драчун Тхира — поддержал.

— О мудрые, если б вы знали, как это морозит, таскать таких убитых! Это ж страшно, как… Как я не знаю, что…

— Угадиться и помереть с перепугу, как летний зверь? А почему у вас штаны чистые? — загоготал Мьюнкара, тоже отодвигаясь от Тхиры.

Ркайра воздел руку, призывая к тишине, чуть выждал и вопросил:

— Ты идёшь против воли Совета, о мудрая Вильяра?

— Против воли временного главы сегодняшнего собрания. У меня нет другого выхода.

— Ркайра, оставь её! — окликнул с места ещё один старейший, тоже сновидец, Тринара. — Что ты творишь? Тебя покусал Великий Безымянный?

Ркайра отмахнулся:

— Мудрая Вильяра, отвечай! Скажи мне, кто другой может выполнить моё повеление вместо тебя? Кто знает убежище твоего Иули? Или кому ты готова раскрыть его? Кто может привести сюда этого воина?

— Я знаю, — не дожидаясь ответа Вильяры, сказал Латира. — Я приведу Иули, именуемого Нимрином, если увижу, что он выдержит путь сюда и наше общество. Но Ркайра, старейший, придержи-ка ты свои сани, ты же не Голкира! И не будешь! Не подвывай дурному молодняку, в твои года — стыдно!

С этими словами, Латира исчез, а мудрые загалдели с новой силой.

Альдира пристально вглядывался в ауру Ркайры, но и того проще было заподозрить в запретных солнечных обрядах, чем в кормлении Теней.

Вильяра вернулась на место, сжалась в комок, спрятала лицо в колени. Стира успокаивающе гладил её по спине, но она так и сидела, пока Латира не явился обратно — один.

— Мудрые, Воин Нимрин пребывает в круге Зачарованных Камней, но позже я непременно приведу его, — доложил Латира: всему Совету, а не Ркайре.

И снова гул и галдёж, чары Залы слегка глушат его, позволяя слуху выхватывать отдельные, самые внятные речи. А чьи, не разберёшь, не угадаешь.

— Как? Он ещё и в круги вхож, этот чужак? Он, точно, не Тень?

— Какая Тень! Он же с нами пел Великие, Тень так не может. Нельмара уговаривал его спеть за нас, только они не сошлись в цене.

— Да сошлись же! Только дурень Иули сел на ножик Стурши. Поэтому под конец пели уже все…

Альдира потряс головой: она всё сильнее болела.

Ркайра снова воздел руку, требуя внимания:

— Мудрые, пока здесь нет Иули Нимрина, повелеваю вам рассказать всё, что вы знаете о беззакониях Наритьяр: Старшего, Среднего и Младшего.

Джунира, сосед Наритьяр, выкрикнул:

— О Младшем поговорим, когда он вернётся! Нельзя судить мудрого в его отсутствие!

— Если вернётся, — с нажимом поправил его Ркайра. — И мы пока не судим, мы лишь узнаём, кто что знает. Братья и сёстры, пусть каждый поведает лишь то, что сам видел, слышал, ощущал и пережил. Пусть это будет чистая правда без домыслов и умолчаний. Я первым расскажу, чем прельстил меня Наритьяра Средний. Я объясню, почему некоторые его затеи до сих пор кажутся мне не просто соблазнительными — здравыми. Слушайте, о мудрые!