— Почему ты любишь меня? — спросила я снова, тон моего голоса повысился.

Кларк двинулся ко мне и провел холодными пальцами по моей щеке.

— Я и не люблю, — его голос был таким же пустым, как и его глаза. Я подавила всхлип. — Но мы женаты в глазах Бога, — продолжил он. — К счастью или нет, ты моя. И даже если я не люблю тебя, ты моя жена, и ты постараешься сделать всё возможное, чтобы изменить мои чувства. — Он мягко улыбнулся мне, крепко сжав мой подбородок, и я почувствовала, как кислота ползёт по горлу. В моих лёгких закончился воздух. Я закрыла глаза, чтобы справиться с паникой. Он был холоден как никогда.

Я сама спросила об этом.

Звук стучащего о доску ножа был единственным звуком на кухне. Пока Кларк продолжал готовить обед, я наконец-то открыла глаза. Молча смотрела на всё это. Кларк никогда не был тем, кого я рисовала у себя в воображении. Он был красивым, стройным, имел отличную работу в качестве помощника врача у своего отца. Его отец был партнёром моего отца в Международной Медицинской Клинике Каньон. Наш брак? Это было желание наших родителей.

Моя жизнь пошла под откос сразу же после окончания старшей школы, и встреча с Кларком и присоединение к Христианской Церкви Мидуэйских Высот были моим единственным спасением. Мы были вместе девять лет, а в браке восемь, и он спас меня от моего прошлого, моего проклятия. Вместе со своими родителями я решила присоединиться к церкви его отца, и они стали её верными последователями. Эта церковь была соединением различных Христианских верований. Но она выделялась из всех основных Христианских канонов. Отец Кларка был основателем первой ветви Юты.

После того, что я сделала, после Деклана (моё сердце вновь ёкнуло при мысли о его имени), мне нужно было что-то, что вытащило бы меня из Ада. Я стала такой же верующей, как мама и папа, отдала себя мужу во всех отношениях. Пыталась, но я все больше задавала вопросов и все больше искала ответов. И, в итоге, всё, что я находила, — закрытые двери.

— Пэйдж, — он закончил измельчать кориандр и положил его в миску, которую я ранее вытащила из шкафа, — передай мне томаты. — Его улыбка была напряжённой, и я поняла, что он собирается затолкать то, что сказал, в дальний угол, как и всегда.

Жар на моих щеках поднялся до самых ушей. Гнев расцветал в груди, и стало невозможным сдерживать дрожь в руках, но я спокойно взяла помидоры и положила их на разделочную доску.

Он обманул меня. Он занимался сексом с консультантом из церковных яслей. У него был роман в течение нескольких месяцев. Я всегда с подозрением смотрела на его излишнюю заботу о Шерил. Он попался, когда по ошибке послал непристойную смс мне вместо неё. Когда я обвинила его в измене, он не стал ничего отрицать. Просто сказал, что у него есть определённые потребности, и что я не являюсь такой женой, которой должна была быть. Я пошла к пастору, а тот рассказал обо всём отцу Кларка. Мы оба (оба!) должны были в итоге покаяться. Кларк — за неверность, а я — потому что сбила его с пути.

Это был тот день, когда поняла, что не предназначена для этой веры. Я не была истинным последователем Спасителя, потому что мой Бог, мой Христос Создатель, которому я молилась каждую ночь, никогда бы не наказал меня за грехи моего мужа. Мой Спаситель уже знал о моём преступлении, и я никогда не отмоюсь от него, никогда не вымолю прощение, никогда не очищусь. Мой Спаситель уже вынес мне приговор.

Я рвано вдохнула, собрав всё своё мужество, которое у меня было.

— Я хочу развод.

Его глаза сузились.

— Что?

— Я хочу развестись, — проговорила я чуть громче шёпота.

— Нет! — он опять схватил тряпку для мытья посуды и вытер пальцы. Красный сок томатов окрасил белую ткань.

— Ты не любишь меня, — я пыталась до него достучаться.

Он стоял неподвижно. Расчетливо. Он посмотрел мимо меня, сквозь меня, оценивая каждый грех, что я совершила, каждый снаряд, который он мог бы использовать, чтобы ранить меня.

— Я не сделаю этого.

— Тогда позволь мне просто уйти, — умоляла я.

Он покачал головой.

— Ты принадлежишь мне, мы женаты перед Богом.

— Кларк, ты был неверен… перед Богом. — Тембр моего голоса выдавал всю кислоту, которая будоражила моё нутро.

— Ты — убийца, — сорвалось с его губ.

Для меня не стало неожиданностью, что он назвал меня убийцей, это было тем, что не отпускало и меня. Это была фраза, привязывающая меня к нему, к Богу, к моей неспособности иметь детей. Я никогда не освобожусь от своих грехов, несмотря на все наказания, которыми испытывала меня жизнь, но я так устала, устала жить, задыхаясь от смерти.

— Это так. — Я провела потными руками по своим легким коричневым льняным штанам один раз, а затем снова, пытаясь разгладить складки, образовавшиеся за весь день — это была моя привычка. — Но я уже заплатила за это свою цену. Я расплачиваюсь за это каждый день, в то время как ты, делаешь всё, что тебе, чёрт возьми, захочется!

— Не выражайся в этом доме, — зарычал он.

— Это не дом, это тюрьма! — Сердце забилось сильнее, когда я повысила голос, и мой пульс стучал как барабан в голове, но я почувствовала это. Почувствовала что-то.

Его движения были быстрыми, и у меня не было шанса отреагировать, когда он схватил меня за плечи.

— Ты ничего не получишь. Ты. Ни-что.

Эти слова должны были ранить меня, выжать из меня все соки, но я знала эту правду годами.

— Я знаю, — мой голос надломился, и слёзы потекли по щекам, когда он оттолкнул меня.

Его грудь вздымалась с едва подавляемой яростью, и впервые за девять лет я по-настоящему его испугалась. Он не хочет конкретно меня. Ему нужен любой, кого можно контролировать, кого можно ругать, кого можно унижать, чтобы почувствовать себя лучше.

— Я хотел семью. Хотел женщину, которая могла бы стать моей женой. Тебе следовало остаться с тем сумасшедшим куском дерьма, — он усмехался, заостряя свой словесный нож. — Но он не захотел тебя. Не после того, как…

— Остановись, — мой голос был холодным, мёртвым и пугающим. — Остановись, Кларк.

Его улыбка рассеялась, и маска безразличия вернулась на место.

— Убирайся отсюда.

Усаженная деревьями улица ещё была освещена заходящим солнцем. Мимо на велосипедах проехали дети, со смехом и вскриками объезжая старые стволы деревьев. Я припарковала машину у обочины, еще раз проверив адрес. Да, все верно. Мне некуда было больше пойти, и когда я набрала старый номер Ланы, переживала, что он будет отключен. Сбежала, не взяв с собой никаких вещей, только кошелек, ключи и телефон. Я сбежала. Я не могу пойти к родителям, потому что они потребуют вернуться к Кларку. Они во многом связаны с его семьёй, с церковью, и никогда не позволят мне уйти.

Лана жила в милом, маленьком красном кирпичном домике с деревянными вставками и витражной дверью. Улица была очень уютной. Интересно, она жила со своей семьёй или одна? Я не виделась со своей единственной лучшей подругой со дня моей свадьбы. После замужества, моя прошлая жизнь была полностью под запретом, и поскольку Лана была моей единственной связью с жизнью до Кларка и до церкви, мне пришлось разорвать с ней любое общение.

Выключив двигатель, вышла из машины в жару. Это лето было самым жарким на моей памяти, и к тому моменту, когда я подошла к двери, щупальца высокой температуры обвились вокруг моих голых лодыжек. Входная дверь открылась, прежде чем я успела добраться до крыльца.

— Вот дерьмо, если это не маленькая миссис Holy Roller во плоти! (Примеч. Holy Roller (проповедник) — негативное прозвище члена евангельской секты, который выражает свои религиозные чувства с преувеличенно показным энтузиазмом. Употребляется так же выражение hot gospeller, т. е. «горячий евангелист», тот, кто активно проповедует Евангелие) — широко улыбнулась Лана.

Я опустила взгляд на землю, когда услышала эти резкие слова. Моё тело автоматически замерло, беспокойство усилилось.