— Профессор Сепеш вроде когда-то в зоологии подвязался, но потом ему, по его словам “надоело” — и он перевелся к нам. Совершенно упоротый тип, занимается задачами, за которые никто не берется. Чаще всего сам же себе их и ставит, — зайдя в лабораторную зону, Лоля накинула на плечи белый халат, который теперь плащом расстилался у неё за спиной. А вот от меня требовать форму одежды никто не стал — со статусом наемника и броня с оружием сошли. Была у меня мысль бросить шмотки в комнате Хризы, но с её весьма условно запирающейся дверью даже вещмешок оставить не рискнул.

— Сепеш, Сепеш, — вслух повторил я. — Вроде знакомое имя… Он же в игре от Академии высокоуровневые квесты давал, вроде?

— Не “вроде бы”, а точно, — поправила меня гербаристка. — Знаешь, сколько я для него всякой хрени перетаскала? А потом, как приехала сюда — оказалось, что он даже это помнит! Посожалел еще такой вслух, что мол де мне втемяшилось в голову поработать на кафедре, а не продолжать мотаться по всяким диким закоулкам, прикинь?

— И ты меня хочешь с этим типом свести. Понимаю, — покивал я. Когда я говорил Уяне про ядро научно-магической профессуры, заправляющей всем в Академии — имел в виду именно таких разумных, как Сепеш. Вроде как он подчиняется общим правилам, а на самом деле делает, что вздумается, лишь слегка разбавляя это общественными обязанностями. — Надеюсь, мне есть, что ему предложить за помощь.

— Ну, если кто и разбирается в айруни лучше, я такого не знаю, — заметила Лоля. — А из доступных прямо сейчас так точно. Академия большая, но нас, ученых и преподавателей, живущих тут постоянно, не так много. Остальные в лучшем случае раз в год наведываются доложить о результатах и похвастаться сделанными открытиями… Думаю, проф тебя как минимум расспросит и проконсультирует. Я так понимаю, впасть в кому после секса вместо попытки сожрать партнера или сразу прорасти для этих тва… для этих разумных — совершенно не типичное?

— Подожди тут, я с ним сначала переговорю, — пока мы шли, алкоголь заметно выветрился из организма Лоли. Или просто инстинкт самосохранения включился — как минимум, сохранения рабочего места. Так что я остался у стеклянной стены галереи, а гербаристка зашла внутрь и двинулась к высокому разумному в белом халате, увлеченно копающемуся в высокой, поднятой на целый метр гряде. Рядом с ним на столике с колёсиками покоился раскрытый журнал, в который он то и дело вносил пометки.

Что-то в облике профессора мне упорно казалось… неправильным? Точно не волосы, завязанные в “конский хвост” на затылке на эльфийский манер. И не уши — обычные, круглые. Плечи слишком широкие? Вроде нет. Может, слишком массивные? Или ноги? Злые языки наверняка шутят, что из каждого щегольского ботинка можно было сделать неплохую лодку! Вот, Хриза его окликает, он поворачивается, и теперь я вижу его лицо… тоже самое обычное. Ни следа бороды и усов — то ли не растут, то ли чисто бреется. Да и морщин не так много для человека, успевшего сменить направление научной деятельности, потому что в старом “все узнал” и стало скучно.

К моему удивлению, после обмена несколькими фразами мужчина очень оживился, что-то спросил — и, проследив за взглядом Хризы, увидел меня. И тут же пружинистым шагом устремился к двери галереи. Да так, что девушка от него отстала.

— Молодой человек, как ваша подоп… ваша жена впала в кому? — немедленно спросил он у меня, едва оказался рядом.

— Э-э… Две с половиной… да нет, уже все три недели назад, — вопрос застал меня врасплох.

— Да это же совершенно чудесно! — аж прихлопнул в ладоши ученый и скомандовал: — За мной!

И втопил так быстро, что даже мне пришлось перейти на рысцу. Лоля догнала меня, поймала мой взгляд и почти на бегу пожала плечами: мол, не знаю, что на него нашло.

Галереи теплиц и вписанные между ними прозрачные купола разных размеров составляли целый лабиринт, по первому разу можно и заблудится было. Где-то работали лаборанты, где-то и вовсе уборщицы терли полы швабрами, падали капли капельного орошения, от некоторых сооружений прямо-таки веяло холодом, от других из вентиляции вырывались быстро тающие на воздухе клоки плотного тумана, а одна галерея и вовсе изнутри оказалась завалена сугробами! Кстати, наша цель оказалась в куполе пососедству с этим кусочком зимы. Что интересно, метра на три от земли стекла вставили матовые и только выше уже нормально-прозрачные. С уровня земли внутрь никак не заглянуть.

— Молодой человек, вы хорошо запомнили, в каком состоянии была ваша… э-э-э… подруга на момент, когда вы расстались с ней?

— Хорошо запомнил, — решив пока не уточнять подробности, ответил я.

— У айруни потрясающая приспособительная изменчивость физиологии полового размножения, коллеги, — теперь уже Сесеш обращался к нам обоим. — И удручающе неизученная, вынужден признать. “Свадебный каннибализм”, когда он проявляется, дриадам нужен не столько для получения питательных веществ — хотя и это тоже — но и для корректного совмещения в ребенке прогрессивных черт отца и матери. Невероятно сложный механизм, исследовать работу которого in vivo, в природе, очень сложно. Поэтому я уговорил одну особь пройти процесс размножения под моим наблюдением, прямо тут… о, нет волнуйтесь миледи Хризантема, у меня есть её письменное согласие на случай непредвиденных обстоятельств. И надо же так совпасть, что я провел процесс оплодотворения за двое суток до того, как это сделали вы, коллега!

— Сесеш, она что, тоже у вас в кому впала?! — опередила меня Лоля.

— На основе известий, принесенных молодым человеком, рискну предположить, что так происходит всякий раз, когда дриада не получает возможности самостоятельно выбрать, что делать с половым партнером. Поглотить или отпустить, — прищурившись и глядя мимо нас, выдвинул гипотезу профессор. — Потому я настаиваю, чтобы м-м-м… молодой человек…

— Талик, — подсказал я.

— Чтобы вы осмотрели мой образец и сравнили с тем, что помните о своем, — кивнул мне визави. — Правда, именно сегодня датчики засекли ускорение биомагической активности внутри и вокруг содержащейся здесь особи… но выбирать все равно не из чего. Менее достоверный результат лучше, чем никакой. Прошу проговаривать все вслух, а вас, Хризантема, ассистировать мне и все записать.

Судя по лицу Лоли, у неё на языке вертелось много такого, что так и просилось наружу — но она не рискнула раскрыть рот, только кивнула.

Газон, в центре круг тщательно прополотой вспаханной земли, на котором голышом в позе лотоса сидит женщина с зеленой кожей и волосами — это первое, что я увидел за дверями купола. Потом уже бросил взгляд наверх и сразу понял, зачем у теплицы такая форма. К верхней точки конструкции крепились вращающиеся… скорее все-таки подвесы, чем манипуляторы — с гроздью светильников, с блоком артефактов-инфракрасных излучателей, с амулетом, вызывающим ветер — и еще несколько. Все это явно нужно было для имитации смены дня и ночи, а так же погодных условий и внятно, большими буквами подписано — дабы не ввести умы лаборантов в перенаряжение, не иначе. Судя по объему, предполагалось, что внутри будет расти средних размеров дерево — так что купол казался изнутри почти пустым.

Пока я оглядывался, Сесеш добыл еще один лабораторный журнал и ручку, и все это успел всучить гербаристке. Увидев, что я оглядываюсь, проф меня поторопил:

— Коллега, не беспокойтесь, подойдите поближе. Только не касайтесь по возможности.

— Понял, — я двинулся к кругу вскопанной почвы. Как-то быстро все заверте…

Я преодолел примерно половину расстояния, когда интуиция буквально благим матом заорала внутри моей головы: “стой!!!” Я замер, не в силах разумом понять, что случилось — но рефлексы сработали за меня, заставив припасть на одно колено, перекинув на руку из-за спины щит и положив пальцы на кристаллы активации вложенного спелла. И только поэтому успел прожать, выпуская полусферическое силовое поле, когда зеленая женская фигурка… взорвалась?! Нет, мгновенно выросла, до размеров того самого дерева, одновременно меняя форму и выпуская несколько гибких щупалец-стеблей в мое бедро толщиной. Вот эти отростки и врезали по моему щиту. Откинуть не смогли: силовое поле нижней частью ушло глубоко в грунт, но вот сдвинуть — сдвинули далеко назад, распахав защитой словно плугом огромный распадок! Поле погасло, а отростки вскинулись вверх, чтобы нанести новый удар.