— Беатрис, — прошептала Айрис.

— Ты что-то сказала? — встрепенулся мучитель.

— Н-ничего. Я просто… молилась.

— Тут тебе не церковь! У нас впереди еще работа, мисс Лэтч! Живо за дело! — Он запустил в девушку свечой, и та ударила ее в плечо, однако Айрис почти не обратила на это внимание. Именно из-за Беатрис хранилище и оставалось запертым все эти годы. Именно она и спрятала ключи. Скромной секретарше необъяснимым образом удалось победить самых могущественных людей города. Беатрис свалила банк.

Айрис вывалила обрывки свидетельства о рождении и ключи в мусорную корзину, что бросил ей головорез. Она с трудом оторвала взгляд от пожелтевшей бумаги. Значит, Беатрис родилась в 1962-м. Девушка вдруг вспомнила одежду маленького размера в спрятанном чемодане. Получается, Беатрис было всего лишь шестнадцать, когда она исчезла. Или когда ее убили.

Убили. Мысль мгновенно вывела Айрис из транса. Когда картотечные шкафы на преграждающей выход тележке наполнятся золотом, этот тип убьет и ее. Как ранее детектива. Девушка почти почувствовала, как в нее вонзается пуля.

— Черт, Айрис, время поджимает! Ячейка 933!

«Ну нет», — решилась Айрис. Она сунула контейнер назад в ячейку 256, захлопнула дверку и, стиснув зубы, проковыляла к следующему номеру. Она не позволит ему убить себя. Меж тем, краем глаза она заметила, что головорез нетерпеливо постукивает ногой. Может, именно он и убил Беатрис.

И тут Айрис увидела ключ, по-прежнему торчавший в замке шестью ячейками ниже. Детектив Макдоннелл рассказывал, что при использовании неправильного ключа в замках депозитных ячеек застопориваются штифты. Наверняка именно так и произошло, когда человек в синей рубашке лишился ключей. И наверняка это и был ее мучитель, поняла вдруг девушка. С него станется так сглупить.

Айрис пропустила в связке необходимый для ячейки 933 ключ и взялась за другой. Сунула его в замок и услышала тихий щелчок. Личинка замка не двигалась. Девушка принялась дергать и вращать ключ, пока не погнула его, после чего с досадой стукнула по дверце.

— Черт!

— Что? Что случилось?

— Он застрял! — Айрис снова покачала ключ, погнув его еще больше. Потом чуть дернула и закусила губу от волнения.

— Ну так вытащи! — взревел головорез.

— Не могу! — прокричала девушка и сделала вид, будто отчаянно тянет ключ.

— Проклятье! У меня нет на это времени! — Он грохнул револьвер на стойку, откатил тележку с пути и ворвался в хранилище. Айрис вжалась в стенку, пропуская его. Пока мужчина дергал кусочек металла и возился с кольцом от связки, она бесшумно выскользнула из хранилища.

Затем она понеслась через нижнее фойе к дневному свету, просачивавшемуся из-за лифтов. За углом появилась мраморная лестница, и Айрис бросилась к главному входу, перепрыгивая через две ступеньки. За стеклом дальше по коридору уже виднелась улица. Она что есть мочи рванула к свету.

О цепях на дверях девушка вспомнила, когда было уже слишком поздно. Она врезалась в дверь и неистово задергала ручку, не переставая кричать и стучать по стеклу в надежде, что кто-нибудь услышит. На проезжающих перед старым банком машинах весело вспыхивали лучи полуденного солнца. Где-то в ста метрах от двери Евклид-авеню переходил какой-то мужчина со стаканчиком кофе.

— Помогите! — заорала Айрис, колотя по стеклу, однако пешеход и не думал ее замечать.

— Бежать некуда, Айрис! — донесся с лестницы вопль мучителя.

Девушка развернулась и бросилась к другим дверям.

Вторник, 14 декабря 1978 года

Беатрис осторожно опустила на пол хранилища контейнер из ячейки 544. Сейф числился за Макс и оказался битком набит убийственными уликами против нее — бриллиантами и тысячами долларов наличными. «Это все для Мэри», — думала девушка, вываливая из сумки на бронзовый пол украденные Макс ключи, свои папки, тетрадь в кожаной обложке, разбитую фотографию и, наконец, три красных свечки. Их она взяла в церкви в качестве напоминания, что превыше всего — поступать правильно.

Пока девушка перекладывала краденые драгоценности и деньги в сумку, сердце ее наполнялось сомнениями. С пустым сейфом подругу уже будет невозможно обвинить во всех кражах, и тогда она сможет вернуть дочку. С другой стороны, забирая целое состояние, Беатрис сама превращается в воровку, прямо как Дорис. Девушка взяла одну из свечей и положила в контейнер, который затем заперла в сейфе. «Господи, прости меня, если это неправильно!»

Затем она занялась ячейкой 547. Если полиция добьется ордера на проведение обыска хранилища, несомненно, проверит и сейф Дорис. Ведь Тони знает, что тетушка причастна к кражам, и он лично отдавал Беатрис ключ от этой самой ячейки во время их встречи в закусочной. Так что детектив наверняка наведет следствие на номер 547. Под крышкой металлического ящика она обнаружила те же пачки долларовых купюр и пакетики с четвертаками, что уже видела несколькими днями ранее. Чаевые официантки служили тетушке лишь поводом еженедельно наведываться в хранилище, в то время как ее подружка Ширли старательно закрывала глаза на ее махинации. Тем не менее, нехитрые накопления были честно заработаны, и Беатрис они понадобятся для покупки билета на автобус из города. Дорис поняла бы ее, успокаивала себя Беатрис. Она вытащила из контейнера деньги и взамен положила коричневую кожаную тетрадь со списком всех грехов тетушки. Здесь-то ее и найдет полиция.

«Прости, Дорис», — прошептала девушка.

Следом она положила в контейнер фотографию улыбающихся тетушки и матери. Больше никаких напоминаний о Дорис у нее не останется. Беатрис проговорила про себя краткую молитву, добавила к тетради и фотографии свечку и захлопнула дверку.

Ячейка 256 была записана на имя Беатрис, и ее она открывала последней, не имея ни малейшего понятия о ее содержимом. Впрочем, она даже сомневалась, хочет ли вообще о нем знать. При виде битком набитого крадеными драгоценностями контейнера сердце ее так и екнуло. Найди их Тони или кто другой, и Беатрис как пить дать отправилась бы прямиком за решетку. «Да чтоб тебя, Дорис», — думала она, горсть за горстью перегружая драгоценности в сумку. «Ну а это-то как мне выдать за правильный поступок?»

Из-под груды драгоценностей показался уголок пожелтевшей бумаги. Заинтересовавшись, девушка вытащила листок. От прочитанного у нее разом перехватило дыхание:

Шли драгоценные минуты, а Беатрис никак не могла прийти в себя. Согласно пожелтевшему листку пергамента в ее дрожащих руках, все известное ей о собственной жизни являлось ложью. Айлин не была ее матерью. И ее отец вовсе не сбежал, когда ей исполнилось три года. Дорис не приходилась ей тетей, которая поссорилась с остальной семьей, а ей только присылала поздравительные открытки на день рождения, ни разу не удосужившись навестить. Все было гораздо хуже.

На самом дне ящика лежала фотография малыша. Розовые щечки, голубые глазки, маленький желтый бантик — крошечное личико, выглядывающее из холодного серого металла. «Это… я?» Своих фотографий в младенчестве Беатрис никогда не видела — ни в доме Айлин, ни в квартире Дорис. Она взяла снимок и перевернула. На оборотной стороне было выведено «Беатрис» и еще что-то. Слезы застлали ей глаза, и надписи расплылись. Дорис оставила фотографию в хранилище. Оставила ее одну.

Внезапно Беатрис охватила жгучая ненависть к Дорис, Биллу и всему банку. Она разорвала свидетельство о рождении пополам и швырнула обрывки обратно в контейнер. Не надо ей ничего от Дорис Дэвис. Ни имени, ничего. «Лучше запереть это на веки вечные», — подумала она. Вся ее жизнь оказалась ошибкой, ложью.

Однако хватит проливать слезы. Скоро вернутся толстосумы. Беатрис собрала все украденные Макс ключи и бросила в ящик к порванным документам. Ублюдкам придется взламывать каждую ячейку. Она схватила последнюю свечку и сжала ее так, что заныла рука.