— Ты, должно быть, Беатрис. Макс все уши о тебе прожужжала. Меня зовут Эвелин Макдоннелл.

— Рада познакомиться с вами, — застенчиво произнесла девушка, пожимая перепачканную мукой руку женщины.

— Привет, Беатрис! А я — Дарлин. — Рубашка навыпуск второй женщины была чем-то испачкана (пятна имели явно кулинарное происхождение), а рыжая шевелюра Дарлин, казалось, никогда не знала расчески.

— Привет! — Беатрис помахала в ответ и сказала, обращаясь к обеим женщинам: — Спасибо огромное за приглашение на обед.

— Всегда рады тебя видеть, дорогая! — просияла Эвелин.

Беатрис дивилась бесконечным рядам еды на столе и безмятежной улыбке матери Макс, неустанно то помешивавшей варево в кастрюлях, то достававшей противни из духовки.

— Максин, будь так добра, скажи всем, что через десять минут садимся за стол. И позови отца, чтоб нарезал птицу.

— Подожди здесь, — велела Макс подруге и исчезла в толпе.

Беатрис стояла в углу, не зная, куда деть руки. На маленькой квадратной кухне и сесть-то было негде. Эвелин меж тем извлекла из духовки нечто, смахивающее на доисторического пернатого хищника, и водрузила его на разделочный столик посреди кухни. Такой огромной индейки Беатрис в жизни не видывала, и ей даже показалось невероятным, что хрупкая женщина вообще смогла ее поднять.

— Может, вам чем-нибудь помочь? — спросила наконец она, смущаясь собственной бесполезности посреди кипучей деятельности.

— И думать не смей! Ты гостья в нашем доме. Просто я рада наконец-то познакомиться с подругой Максин.

— Ага, а то она обычно только и якшается что со стариками, — фыркнула сестра Макс.

Эвелин прищурилась.

— Дарлин, дорогуша, принеси-ка ты еще салфеток из погреба.

Та хотела было возразить, но передумала и с изяществом многотонного грузовика покинула кухню.

— Ты уж прости Дарлин, — махнула Эвелин прихваткой. — Она всегда немного завидовала сестре.

Беатрис лишь улыбнулась, не придав значения происшествию.

— Макс замечательная подруга. Она очень помогла мне освоиться в банке.

— Ну она там уже довольно долго работает, — кивнула Эвелин, накрывая гигантскую индейку фольгой. Затем женщина повернулась, чтобы достать из ящика разделочный набор. — Я лишь надеюсь, что со всеми этими обвинениями разберутся. Подумать только, такой скандал!

— Скандал?

Эвелин кивнула, принявшись затачивать разделочный нож.

— Ну что это за банк, который как следует не хранит документацию по депозитным ячейкам? Это же ненормально. Им еще здорово повезет, если не вмешается полиция.

При слове «полиция» Беатрис так и остолбенела.

— Тут кто-то меня поминает? — осведомился чей-то басок.

На кухню, приплясывая, вошел молодой человек.

— Ах, Энтони, ну что ты за ребенок, — добродушно проворчала Эвелин.

Вновь пришедший нагнулся и чмокнул женщину в макушку.

— Привет, мам! А кто твоя подружка? — Он повернулся к Беатрис. Широкие плечи, квадратная челюсть и густые нависающие брови Энтони сильно контрастировали с мальчишескими голубыми глазами и ямочками на щеках.

— Это Беатрис, — представила девушку Эвелин, вытирая тряпицей нож. — Она работает с Макс в банке. Мы как раз говорили о той бредовой каше, что они пытаются расхлебать.

— Тони, ты уже изводишь мою подругу? — набросилась на брата появившаяся на пороге Макс.

Тони расплылся в улыбке и обернулся.

— Для вас — детектив Энтони Макдоннелл!

— Не обращай на него внимания, Беатрис. Он стал совершенно невыносим, с тех пор как в прошлом году выслужился до детектива. Ма, папы нигде нет, но народ уже ропщет.

— Ах, наверняка ведь курит в гараже. Пойду приведу его. Энтони, начни-ка пока разделывать эту зверюгу.

Макс потащила Беатрис из кухни.

— Пойдем подышим воздухом.

Они пробились через толпу в гостиной и вышли на крыльцо. Где-то по пути Макс ухитрилась перехватить два коктейля. Она вручила один подруге, плюхнулась на качели и закурила сигарету.

— У тебя очень милая мама, — начала Беатрис.

— Да, она у меня потрясающая. Понятия не имею, как она со всем этим справляется. Вряд ли я бы так смогла. Черт, да у меня и желания-то такого нет.

— Ну да. — Беатрис повернулась к окну. Там какая-то зареванная маленькая девочка дергала свою мать за волосы. — Слушай, а что это за скандал в банке, про который говорила твоя мама?

Макс вынула сигарету изо рта и вскинула брови:

— Не поняла. А что она такого сказала?

Беатрис повторила слова Эвелин о депозитных ячейках и полиции, стараясь при этом не выглядеть так, будто мистер Халлоран поручил ей шпионить за подругой.

— О боже! — Макс рассерженно замотала головой. Потом осушила коктейль и снова закурила. — Ну что за идиотка моя мамаша! Нет никакого мошенничества и полицейского расследования. Просто банк потерял кое-какие записи, и я помогаю их восстанавливать.

— Это и есть то спецзадание, над которым ты работаешь по поручению мистера Томпсона?

Макс помолчала, внимательно изучая лицо подруги.

— Ну да. Несколько лет назад я приняла звонок одной взбешенной клиентки. Дело обстояло так, будто банк потерял ее ячейку. Я рассказала мистеру Томпсону, и он велел мне заняться этой проблемой. Вся история держалась в секрете, потому что Билл не хотел всяких сплетен в офисе.

Беатрис кивнула, хотя история Макс и показалась ей полной бессмыслицей. Прежде всего, с чего это мистеру Халлорану беспокоиться о проверке депозитных ячеек? И почему матери Макс столько известно, коли дело секретное?

Макс заметила, что она хмурится, и вздохнула.

— Из-за того, что мне приходилось засиживаться в банке допоздна, мама перепугалась, будто у меня там с кем-то роман. Ну я и рассказала ей в общих чертах, чтобы она не упекла меня в монастырь. Так и убила бы ее за то, что не умеет держать язык за зубами. Ты-то умеешь хранить тайны? Билл уволит меня, если решит, что я треплюсь об этом на весь банк. А если я выполню это задание, то меня, может, даже и повысят.

— Конечно! — Беатрис не осмелилась взглянуть подруге в глаза.

Максин встала и швырнула окурок в кучу снега сбоку от крыльца. Взяла Беатрис под руку и сказала:

— Замечательно! А теперь пошли есть. Умираю с голоду!

Беатрис в жизни своей столько не ела. Три бокала вина и четыре смены блюд! Она всерьез начала опасаться, что у нее лопнет желудок. Под звон бокалов и серебряных приборов она узнала о розарии тети Мэй, повадках кошки сестры и — это за столом-то! — как племянник ходит на горшок. В конце концов у нее от улыбок заныли щеки, а от киваний — шея. Она шепнула Макс, что сейчас вернется, и выбралась из-за стола.

Чтобы достичь двери, ей пришлось пробраться мимо четырех забитых людьми столов. Холодный и безмолвный воздух на крыльце показался девушке сущим блаженством. Нужно как-то смотаться отсюда — естественно, с соблюдением приличий. Вся эта болтовня изрядно ее утомила. Да и Дорис наверняка уже скучает без нее в своей забегаловке. А ей о столь многом хотелось ее расспросить.

На качелях, сгорбившись, курил сигару брат Макс, Тони.

— Приятный вечерок.

— Да, приятный.

— Не желаете присесть?

— О, нет, спасибо. У меня такое ощущение, будто я просидела несколько часов.

— Как я вас понимаю, — ухмыльнулся он. — Впечатлен вашей храбростью — не каждый способен выстоять против целого клана Макдоннеллов. Ну и как вам?

— Да мне здесь очень нравится. — Беатрис через запотевшее окно поискала глазами Макс. Ее место пустовало.

— А знаете, Макси вас, похоже, очень любит. Обычно она не приводит друзей домой. — Тони затушил сигару о перила и поинтересовался: — У вас семья живет где-то неподалеку?

— Я живу с тетей в восточной части. И мне уже надо бы возвращаться. Тетя сегодня работает, и получится просто ужасно, если я не поздравлю ее с Днем благодарения.

— Хм, похоже, вы влипли. — У Тони снова прорезались ямочки на щеках. — Я хочу сказать, у мамы еще припасен десерт.

— О боже! Так не хочется показаться невежливой, — простонала Беатрис, впадая в отчаяние. Солнце уже садилось за домом.