— Так не тормози, выводи, посмотрим, что тут произошло, — махнул рукой Арктурус.

На голограмме тонкие круги начали превращаться в скопления обломков. Зона карантина оказалась малюсенькой — меньше десяти тысяч километров в поперечнике. Шанс попасть в неё — статистическая погрешность. Капитан Вил от этой мысли только стиснул кулаки и посмотрел на анализ кругов.

— Есть сигналы двадцати семи транспондеров, — глава сенсорной группы поднялся над своим терминалом. — Вероятно, тут произошла попытка захвата, ничем иным я не могу объяснить плотность обломков. Транслируемые сигнатуры в базах «Харона» не значатся. Судя по всему, это был ударный флот корпорации «Биофармпак».

— Контора из центральных миров, специализируются на биотехнологиях, слышал о них, — кивнул Арктурус.

— Рассеивание обломков характерно для погибшей походной колонны. Возможно, они возвращались из пункта торговли Ордена? И их взяли в оборот менее чистоплотные контрагенты?

— Торговые ковчеги курсируют глубже в Садах… — задумчиво пробормотал Арктурус. — Всё равно не бьётся. Ингибитор тут откуда взялся? Это не прибор с двумя кнопками, чтобы включить, а потом бросить. Я скорее бы поверил, что его приволокли эти… неудачники. Возможно, здесь произошла попытка… я не знаю… захвата корабля странников?

— И сектанты не зачистили объём после? — спросил кто-то.

На мостике сгустилась тишина, в которой повис очевидный ответ: в этой заварушке не осталось победителей. Ингибитор не могли бросить просто так. Арктурус понимал, что сейчас не время бороться за материальное благополучие, но экипаж имел своё собственное мнение и иногда его следовало учитывать. У «Харона» есть несколько суток форы, потребность в запчастях, опытный экипаж. Первичный анализ колец Хорта давал высокий шанс на так называемую «мёртвую зону»: место, где не требовалось вводить карантин. Большая часть уже изученных объектов не подходила для реактивации. Корпуса разбиты на части ударами ракет, огневые точки выжжены лазерными лучами, искорёженные силуэты дронов-истребителей застыли гротескными скульптурами из стали и пластика.

— Продолжаем эвакуацию по плану. После я обращусь к оставшимся.

Милица устало выдохнула и присела прямо на палубу. Эта смена выдалась нервной. Спасательные капсулы повторно перепроверялись инженерами и техниками, дети и взрослые бесновались каждый на свой лад, и девушка впервые в жизни почувствовала, что сорвала горло, пытаясь организовать хаос вокруг себя. Администраторы едва ли справлялись лучше, чем она. Этой мыслью Милица успокаивала противный внутренний голос, постоянно бубнивший, что все эти «неуправляемые» вообще-то обученные, опытные пустотники. Даже дети.

Почти тысяча человек экипажа на десяти спасательных капсулах. Один за другим. Их сопровождали мусорные вёдра «Потрошителей» и «Стервятников». Наёмники с неприкрытой радостью приняли предложение обеспечить конвоирование. Ведь это приказ официального лица корпорации, значит побег из боя совершается в полном соответствии с контрактом. «Спасатели Рубера» и «Железный хор» пока что оставались: как можно оставить такое месторождение богатства? Опять же, помощь «Харону» — прекрасный повод для солидной премии.

Выводы Милица делала, слушая чужие разговоры, опытным взглядом выцеливая подходящие источники информации. Ей не хватало навыков и оборудования Каина, но картинка складывалась сама собой. Объявление капитана Вила лишь подстегнуло процессы в экипаже. А затем Арктурус объявил голосование. Милица впервые увидела, как вера в собственные силы и жажда наживы затмевают голос разума. Люди собирались искать не только материалы для ремонта, но разорить погибшие корабли.

Милице не нравилось тревожить мертвецов. Никогда. На занятиях по культуре ей объясняли разные верования человечества: где-то к усопшим относились с безграничным пиететом, а где-то перерабатывали в протеин для сельского хозяйства. Странникам же следовало уважать конец чужого Пути, особенно — на поле боя. Поэтому девушка лишь нахмурилась, когда получила сообщение от Каина. На виртуальном дисплее висело коротенькое: «Возвращайся. Идём в разведку».

Их ангар без уродливого корабля «Спасателей Рубера» выглядел непривычно. Милица быстрым шагом пересекла пустой отсек и без промедлений поднялась на Сату. Диафрагма люка нетерпеливо сомкнулась за её спиной. Палуба дрогнула — это Каин, не дожидаясь, поднял корабль. Милица ухватилась за стену, удерживая равновесие.

— Что за спешка? Куда мы так торопимся?

— Есть причина, — раздался голос Каина из динамиков в стенах. — Давай, быстрее.

— Мог бы и подождать… — проворчала Милица.

Ещё до того, как она вошла в отсек управления, девушка почувствовала внезапную лёгкость во всём теле. Это уменьшилась сила тяжести. Милица бросила взгляд на один из экранов состояния корабля, вмонтированный в стену.

«Сразу на три четверти?» — она пробежала пальцем по менюшкам. — «Эмиссия тепла — поглощение… Стоп!»

— Кай, ты перешёл в стэлс-режим? Зачем?!

— Ты может уже придёшь сюда? Сколько нужно времени, чтобы преодолеть десять метров? — немедленно отозвался юноша. Милица нахмурилась. Каин обычно не позволял себе повышать на неё голос.

Когда она вошла в рубку, первой бросилась в глаза полная иллюминация системы управления: Каин не был квалифицирован для боевых действий в космосе, но в эффективности пилотирования и навигации он мог дать фору даже Милице. Голографические экраны занимали всё обозримое пространство рубки, стены перешли в прозрачный режим, на них прекрасно было видно тонкие линии колец Хорта, подсвеченные программой. Сам странник нацепил венок нейросвязи с Сатой.

Милица замерла на мгновение. Гормоны поступили в кровоток, достигли мозга и смыли налёт усталости и некоего отупения. Картинка перед ней немедленно обрела серьёзность. Девушка заняла ложемент. Пока тот подстраивался под неё, Милица тоже надела венок нейросвязи.

«Что происходит?»

«Мы идём на разведку».

Общение через нервные узлы Саты напоминало не обыденный виртуальный чат, а слияние частями разума.

Каин чувствовал усталость Милицы, а Милица чувствовала какой-то горячечный, истерический азарт Каина, сдобренный грустью и тревогой.

«Тогда почему ты такой? Из-за того, что не удалось отправить сообщение на ковчег?»

Юноша молчал, полностью сосредоточившись на управлении.

«Кто сказал, что не удалось? Пришлось повозиться с настройками, но пакет ушёл как положено».

Теперь уже Милица на какое-то время выпала из реальности. Ингибитор Кев ультимативно прерывал даже квантовое запутывание. Милица не задумывалась о физике процесса, но знала основные принципы: сфера ингибиции разрушала энергетические связи, не подкреплённые материальной базой. То есть лазерная, радио, тахионная и квантовая связь теряли свои свойства и требовали значительно больше энергии. И если для лазеров и радио такой способ работал, то для квантовой и тахионной связи это был приговор.

«Это же невозможно!»

«Невозможно с оговорками. У Саты нашёлся режим, который позволяет поддерживать связь под ингибитором. Скрытая, но всё ещё заводская настройка».

Мысли Каина были окрашены опаской и тоской. Простейший вывод родился почти сразу.

«Ты думаешь, что ингибитор принадлежит Ордену», — Милица не спрашивала.

«Я уверен, что ингибитор принадлежит Ордену, а значит здесь произошёл конфликт между нами и корпорацией, которая по словам капитана занимается биотехнологиями…»

Сата медленно выходила из зоны контроля «Харона», набирая ход. Капитан Вил следил за её движением, пока корабль Ордена не исчез, растворился в пустоте.

— Все разведчики выдвинулись. Пока что связь стабильна, телеметрия без помех. Только от странников тишина, — доложили с поста связи.

— Не страшно, — Арктурус качнул головой. — Они здесь почти как дома. Малка, что с ремонтом?

Перед капитаном появилась голографическая рука с оттопыренным средним пальцем и припиской: «Я занят, смотри отчёт». Арктурус вздохнул и движением брови развеял голограмму. Отчёт он и так изучил: ничего радостного там не было. Рисковать повторным прыжком было очень глупо. Кустарно синхронизированные через главный компьютер двигатели работали едва ли в половину мощности. Тяги для быстрого прыжка не хватило бы. Угроза преследования никуда не делась. Вокруг вроде бы мёртвая техника, но это неточно. Иногда он жалел, что у него нет первого помощника.