— Жестокий мир, где за убийство ведьмы дворец в награду дают. Отгадай, сколько желающих? Да тебя в лекарской похитить не попытались лишь потому, что не выяснили еще — истинная ты ведьма или так. Это во времена прошлого императора всех подряд губили, а сейчас простых ведьм отпускают сразу, за ними и охотников нет.

Прохор это все говорил серьезно. Он не пытался сейчас меня припугнуть, или преувеличить существующую проблему. Все так и есть.

То есть, пока я выкладывалась на полную, людей спасая, кто-то из них мог держать за душок в мою сторону камень. Вот уж воистину — жестокий мир.

Видя, какой паникой наполняются мои глаза, Прохор поспешил добавить:

— Я возле тебя находился постоянно, следил за всеми. Прямой опасности не было. А уж когда император пришел, то и подавно. Он — главная опасность и есть, а все остальное, лишь жалкая шелуха. Ты бы освоилась чуть-чуть, я тебе показал, как укрепить защитный контур. У хозяйки прошлой такой стоял, чужаков со злым умыслом еще на подходе за несколько миль откидывал, а тех, кто насквозь прогнил, памяти лишал. Так что к нам скоро только отчаянные и совались, да и не ненадолго.

— Однако ж, ты без хозяйки остался… — не знаю, зачем это сказала. Страх, что всколыхнулся было от слов Прохора, тут же и сгинул. Я спокойна сейчас была, впитывая любые знания об этом мире, словно морская губка.

— Выманили… Император прошлый со свитой. Там и нынешний был, кстати, только держался обособленно. Да и я, разведать обстановку отлучился, так что не видел ничего толком. Только после этого, Мил, императора с императрицей погибшими объявили, а ведьма моя так в дом и не вернулась. Делай выводы.

— А как выманили, Прош? Сам же сказал, что к драконам на помощь истинная ведьма не пойдет.

— Не знаю, Мил. Она меня отослала лес осмотреть, контур на избушке проверить. А когда я обратно летел про облаву доложить, её и след простыл.

Я ведь понимала, что Прохору тяжело. Ведь к тому, с кем много лет бок о бок соседствуешь, поневоле любовью проникаешься, дружбой, симпатией. Он выглядел равнодушнее некуда, но на самом дне глаз плескалось отчаянье.

Прохор винил себя в случившемся. Не уберег ведьму свою, повелся на провокацию. Ведь специально она его отослала подальше, желая хоть помощника своего спасти. Предчувствовала беду, или сон какой видела, но знала, что этот день закончится её гибелью.

И снова в памяти всплыло безобразное лицо в зеркале и тяжелый сон ночью:

Ведьма-ведьма уходи,

И дракона уводи,

Он кусается, а ты

Хороша до дурноты.

Забирай и петуха,

Не пройдет за жениха,

Ну а зелье пей сама,

Лето станет, как зима.

Ведьма-ведьма уходи,

До греха не доводи!

Вдруг и в словах этой детской песенки есть тайный смысл. Вдруг их придумала маленькая девочка, после очень яркого сна…

По коже поползли мурашки, и обдало порывом ледяного ветра.

«Ведьма, ведьма уходи, и дракона уводи» — девочка видела смерть ведьмы во сне и то, что она заберет с собой дракона. Мог же император перед своей кончиной начать трансформацию? Мог, и скорее всего, так и сделал. Потому что зверь, чувствуя гибель, на уровне инстинктов должен был попытаться спастись. В драконьей ипостаси быстрее происходит регенерация, имеется невероятно прочная чешуя и огромные крылья, одним взмахом способные поднять в воздух, значит, и выжить в критической ситуации шансов больше.

«Забирай и петуха, не пройдет за жениха» — а может быть, и не петуха, а ворона, который в тот момент просто выглядел немного иначе, и на месте происшествия обернулся человеком. Или же наоборот, девочка увидела человека, который неожиданно обернулся в птицу.

— Прош, расскажи-ка поподробнее, как ты узнал, что хозяйка твоя пропала?

— Что? — Прохор от моего вопроса напрягся весь.

Ну точно, скрывает что-то паршивец. Но я не я буду, если его на чистую воду не выведу.

— Вот отослала тебя хозяйка полетать, ты, весь такой послушный, помчался, увидел, что император со свитой облаву готовит. Обратно прилетел, её нет. А дальше-то что? Скромно сидел на лавочке несколько дней, ожидая ведьму? Ни в жизнь не поверю!

— С чего такие вопросы? — Прохор сверкнул глазами, нервно оправляя узел скатерти на плече.

Так-так. А вот и сигналы тела пожаловали.

— С чего надо! Ну так что, полетел ты в самый эпицентр, да?

— Ми-и-ил… — простонал этот недочеловек, сразу обращаясь в ворона, только скатерть лужицей на землю стекла.

— Ты зачем опять в ворона обернулся? Чтобы я выражение твоего лица разглядеть не смогла?

— Мне в образе ворона проще, — Прохор забрался на ближайшее деревце, теперь взирая на меня сверху вниз.

— Хорош заливать! Как все было, рассказывай!

— А что я должен говорить, когда ничего не видел? Там сначала зарево огнем горело, потом золотые круги расходились. А потом, почернело все разом, будто половину леса выжгло.

— А ты человеком был, или вороном летал? — не желала отставать я. Потому что неожиданно встало на путь истины, и останавливаться на достигнутом не желала.

— Вороном! А как на место прилетел в человека обернулся, но и минуты не прошло, как меня в ворона перекинуло и обратного оборота я больше сделать не смог.

Вот оно что. Сходилось всё. Ворон в зареве красного, золотого и черного мог запросто показаться ребенку петухом. И человеком он тоже был. Но что для маленькой девочки кажется красивым? Яркий наряд, экстравагантная шляпа, плащ, в конце концов, как у истинного принца. А не обнаженное тело, пусть и не лишенное некоторого рельефа. На «жениха» Прохор в тот момент явно не тянул.

Такс, первый сон мы разобрали, но ведь был и второй. В котором бедно одетые дети играли в сожжение ведьмы.

— Прош, а хозяйка твоя бывшая кем была до того, как на пост свой вступила, м? Из богатой семьи?

— Пф-ф, Мил, ведьм истребляют сотни лет уже. А дар это зачастую потомственный, пусть и проявляется не в каждом колене. Вот и подумай, в каких условиях нынешние ведьмы живут, если их матерям и бабушкам приходилось всю жизнь скрываться. Хорошо еще, когда открывается дар, их быстренько свои находят и обучают тайно.

И это сходится.

Девочка, росшая в захудалой деревне, видит во сне страшный сон, который с ужасающей четкостью откладывается в памяти. Она сочиняет считалочку, которая кажется взрослым забавной песенкой, а детей вдохновляет на организацию игр. Только вот когда проявляется дар, девочка понимает, что сном увиденное не было. Ей удалось увидеть краешек собственной жизни, а точнее, жуткий финал.

Каково жить, прекрасно зная, чем всё это закончится и не иметь возможности ничего изменить?

И раз я с раннего детства видела кусочки из жизни своей предшественницы, мне эта судьба тоже была уготована заранее. Не бывает, ведь таких совпадений.

Неужели и Коробцов в моей жизни появился неспроста? Как и тот злосчастный поход к гадалке в образе Джека Воробья, оказавшейся черной ведьмой…

Трясти начало так, что зуб на зуб не попадал.

— Прош, давай скорее защитный контур соорудим. И дверь в избу запечатать надо, чтобы никто Лилу обнаружить не смог.

— Да если мы общий контур усилим…

— Прош! Я сказала, двойной сделаем. А лучше тройной, если силы останутся. Давай еще и на лес наложим защиту какую-нибудь, пусть даже и самую простенькую. Ты мне, главное, подскажи как.

— Ну, я основы-то знаю, но там заклинание всё равно нужно. Не просто к силе воззвать, как ты пробовала сейчас, а полноценное воздействие.

— Книгу мне! — я руку протянула в ожидании, а сама прислушалась к тому, что вне сада творилось. Тихо было, как перед бурей.

— Я под полом дома сейчас поищу.

Отлично. Тут еще и склад нужных книг имеется. Действительно, можно хоть сто лет пересиживать, скучно не станет. Книги есть, еще и из лекарской перетащить можно, кореньев и порошочков для варки зелья — навалом. А уж если учесть, что ведьмы в этом мире живут безгранично, так сто лет самообразования, только на пользу мне пойдут.