— Лунара, — она зажмурилась сильно, тяжело втягивая носом воздух. И судя по капельке пота, что скатилась по виску, Лунаре сейчас было не до разговоров. Но я точно знала, что хоть чем, но отвлечь её надо.

— А лет вам сколько? По виду не больше двадцати, а уже ребеночек есть.

Прохор притащил воду, и теперь маленьким ковшиком заливал её в таз.

— Двадцать оди-и-и-н, — простонала девушка, и, уже не сдерживаясь, закричала. А мне вместе с ней закричать хотелось. Уж очень близко к сердцу я её боль приняла, и даже дышали мы теперь в унисон.

— Прош, — позвала тихо, когда очередная схватка отступила и Лунара в изнеможении откинулась на тюфяк. Может обезболить?

— С ума сошла? — отозвался помощник, склонившись к моему уху. — Она сейчас тужится правильно, чувствуя надвигающийся спазм. А если обезболишь, собьется всё, ещё навредит ненароком ребеночку. Чуть-чуть осталось, потерпи, на вот лучше почитай, как пуповину завязывать, с заговором на здоровье сочетая. И заклинание обезболивания повтори. Ей поспать потом подольше нужно, крови много ушло, ослабла совсем.

Меня аж передернуло, как взгляд на таз с тряпками бросила. Непривычная я к таким видам, самой бы в обморок не грохнуться.

— Э-э-э, Мил, — тут же встряхнул меня Прохор, понимая, что я сейчас на пол осяду и поминай как звали. — Ты не балуй давай. А то я завтра всех мужиков, болезных на одно место, по королевству соберу и к тебе отправлю, раз сегодня приобщиться к этому делу не удалось. Чтобы училась себя в руках держать.

— Ну тебя, — я выхватила у него книгу, принимаясь листать раздел по заговорам. Но Лунара снова застонала, отвлекая. — Прош найди нужную страницу, пожалуйста.

Не до заговоров нам сейчас было. Я знала, что это все мучительно, но знать и практически на себе прочувствовать, вещи разные. Так что, первый крик младенца я встречала с истерическими рыданиями и пробегающей перед глазами строчкой заговора. Ведьминская суть и тут не бросила, понимая, что я скорее книгу слезами залью, чем заклинание верно прочту. А уж обезболивание и так за сегодня выучила, применив сразу, как Прохор ребеночка унес.

Мне нужен был воздух. Но к выходу из терема я пробиралась по стеночке. Плыло все перед глазами, от слез, сопереживая, усталости. Но и заснуть, даже под действием магии, я сейчас не смогу. Слишком много эмоций бурлило во мне, слишком много того, что до сего момента в душе спало, на волю проситься начало.

На ступеньки крыльца я буквально вывалилась и тут же задыхаться начала. Потому что первый же глоток насыщенного хвоей воздуха, так и застрял в горле. Как рыба на суше, я пыталась дышать, только вот не выходило. Бушующие во мне эмоции, сменились тягучей паникой.

Но скатиться в пучину отчаянья не дали крепкие руки, что подняли с земли. Я этот аромат ни с чем бы не спутала. Меня сейчас прижимал к себе вредный дракон, который оказался удивительно чутким и внимательным.

Он гладил по спине, шептал что-то магическое и принялся дуть на лицо. Я сначала еще больше заволновалась, но его манипуляции странным образом действовали. Воздух тяжелым комом начал проваливаться вниз, раздирая гортань.

— Ну, давай, по чуть-чуть, — шептал Иллар мне в губы.

Второй вдох получился, хоть и болезненным, но крайне нужным. А третий и четвертый, наконец, принесли облегчение.

— Спасибо, — произнесла, как только смогла. Слова царапали раздражённое горло, но поблагодарить я была обязана.

— Жизнь за жизнь, — выговорил дракон, подтверждая мои опасения. Я сейчас стояла на грани гибели, и не будь Иллара рядом, вполне могла стать бесплотным духом. До Прохора бы просто не доползла.

— Что со мной было? Проклятье какое-то? — хотелось разобраться во всем. Иначе так и буду дальше жить с этим страхом.

Дракон хмыкнул, наконец соизволив отпустить. Он посадил меня на крыльцо, примостившись на ступеньку выше. Так, что я оказалась в кольце его рук и ног, спиной прижатая к твердой груди. Противиться этой странной близости было не в моих интересах, да и удобно, чего уж тут. Меня обволакивал аромат терпких трав, теплым дыханием шевелило волосы. И руки Иллара, сомкнутые на моей груди, воспринимались крайне естественно.

— Это был заключительный этап инициации, Милорада. Теперь ты полноценная ведьма, прошедшая все стадии принятия.

— Какие? — никогда бы не подумала, что буду сидеть в обнимку с драконом, который собаку на убийствах ведьм съел, и расспрашивать его об инициации.

— Первая — это принятие ведьмы домом. Вторая — самой собой. Третья — полное раскрытие дара. Ты ведь недавно здесь, правильно я понимаю?

— Два дня, — призналась неохотно. Но раз уж я полноценная ведьма теперь, то и на него воздействовать смогу по полной. Побоится дракон против меня замышлять что-то.

— Очень мало, на самом деле. Обычно молодые ведьмы только обживаются месяцами. Значит, ждали тебя, Милорада, и сразу ты ко двору пришлась.

Ага, ко двору. Так и хотелось съязвить что-нибудь на эту тему. Но дракон же не виноват, что меня все испытывают на прочность, что на Земле, что здесь. И прежде чем принять, сначала помучили от души. Прохор на нервы действовал, к ночлегу карабкаться пришлось на пределе возможностей, обдирая кожу и ногти. Избушка, и та кровопийцей оказалась. Если мне в таких условиях еще и обживаться пришлось, я бы точно сбежала. Чувствовали они это, вот и приняли поскорее.

А вот то, как принятие сути происходило, я никогда не забуду. Потому что страшно, и не дай бог повторить придется. Сила, которая дает возможность больным помогать и за лесом следить — это прекрасно, но то, что со мной творилось, мракобесие в чистом виде. Я ведь себя всемогущей ощущала, черствой какой-то, жестокой. И дракона, который сейчас за моей спиной сидит, согреть пытаясь, убила бы, не задумываясь.

Если ведьмы, которых истребляли драконы, были именно такими, понятно, откуда эта вражда. Жестокость всегда порождает еще более мерзкое и гадкое. Равнодушным тут остаться просто невозможно. Кто первым убивать начал, не узнать теперь, каждая сторона одеяло на себя тянуть будет, но противники друг друга стоили.

А вот насчет третьего пункта, затык. Дар у меня сразу после принятия сути раскрылся, и первого больного я принимала много часов назад. Так отчего же откат только сейчас накрыл.

— Иллар? — позвала я дракона, продолжая наслаждаться теплом объятий.

— Ммм, — мурлыкающие интонации покидать его речь не желали.

— А как это, полное раскрытие дара?

— В какой дыре тебя воспитывали, раз элементарного не знаешь? — он хмыкнул, а я «нечаянно» облокотилась локтем о его живот. — Ай, больно же.

— Простите, ваше императорское величество, я случайно, — искренности во мне ни на грамм, но ведь извинилась, так что не прикопаешься. — В маленькой деревушке на самой границе королевства, — принялась придумывать я, отчего-то уверенная, что говорить о своем перемещении пока нельзя. — Там вообще никакой цивилизации не было…

— Циви-чего? — мышцы мужской груди под моей спиной напряглись, выдавая нервозность владельца.

— Это у нас так называют отсутствие благ. Глушь же, не удивительно, что в столице таких слов не знают.

— То-то я смотрю, ты разговариваешь по-другому. Диалект явно не наш.

— У нас в семье 15 детей было, книг ученых читать некогда. Так что, не обессудьте, — даже не соврала ведь. У нас в детском доме спальни на 15 человек были, и времени на саморазвитие всегда не хватало. Я по ночам читала, закрывшись одеялом с головой. Во рту фонарик, спина дугой, душно, неудобно, постоянная опасность быть застуканной, зато удовольствие, полученное от прочтения историй, через край лилось. — Ну так что там с раскрытием дара.

— Полная инициация — это своеобразная точка невозврата. Твой дар теперь отделить невозможно. Вы — единое целое. Обычно раскрытие случается сразу при пробуждении силы, но тебе вот время понадобилось. У вас семья магическая?

— Семья? — я даже зависла, не понимая. А потом дошло — сама ведь про большую семью ему наплела. — Нет, откуда.