Когда он заявил об этом отцу, тот взбесился. Алмаза он и пальцем не тронул, но нашел слова, которые смогли его обидеть. Это Берилл и Агат потом успокаивали брата и все втроем уснули в его покоях на большой кровати.

Алмазу тогда начали сниться странные сны. Он утверждал, что в них видит будущее — и его это страшно пугало. У Берилла не очень получалось успокаивать, он не находил слов, а вот Агату всегда удавалось.

Это началось незадолго до смерти Алмаза, так что Берилл почти позабыл.

— Могла бы предупредить, — проворчал Берилл, вернувшись к Ашнаре.

Он не сомневался, у кого Агат взял кусочки латмарана, а значит, Ашнара прекрасно знала, чем он там занимается.

Она изящно выгнула бровь:

— Зачем? Ты сам увидел и сократил время на разговоры.

— Но потратил его на ходьбу.

— Ладно, извини, мне стоило сказать. Но я не настолько хорошо соображаю в начале путешествия.

— Тебе удобно? — Берилл заколебался. — Я думал, алхимики привычны к дороге.

— Да, но с возрастом любые перемены воспринимаются всё сложнее.

Берилл молча смотрел, как слуги в стороне проворно подвешивали над разгоревшимся огнем котелки.

— Ты никогда не говорила, сколько тебе лет.

— Больше, чем тебе.

Они не поднимали этот вопрос. Всё, что связано с алхимией и природой Ашнары, она обсуждать не хотела и сразу четко это обозначила. Только сказала, что по правилам Круга их отношения запрещены и стоит держать их в тайне.

Ашнара любила рассказывать о том, что знала. Еще больше любила слушать Берилла. Причем, казалось, ее интересовало всё: не только как он управляет дворцовой гвардией или решает городские проблемы, но и что думает по тому или иному философскому вопросу, как оценивает исторические события. Берилл всегда радовался, что образованию принцев уделяли большое значение, а наставники заставляли думать и анализировать.

Сейчас Берилл перешел черту, но не мог сдержаться. Он хотел знать об Ашнаре больше. Знать всё.

Она поднялась со ступенек повозки и легко тронула его за локоть:

— Люди привыкли считать жизнь прожитыми годами. На самом деле, они не так важны.

— А что важно?

— Опыт. Знания. Я прекрасный алхимик и мне известны те области науки, о которых ты не имеешь представления. Мне приходилось распутывать клубки интриг при королевских дворах. И в то же время я ничего не смыслю в обычных человеческих отношениях, в этом у меня опыта меньше, чем у тебя. Так разве тут важно число прожитых лет?

Голос Ашнары звучал спокойно, но в то же время удивительно печально. Она взяла Берилла под руку, а он тихонько накрыл ее ладонь своею.

— Мы не можем уединиться, мой принц… но можем вместе пообедать. Расскажи мне о Ша’хараре.

— Ты знаешь больше меня.

— Из архивов алхимиков. Но расскажи легенды империи.

Ашнаре нравились истории. Она утверждала, что ей еще и нравится, как их рассказывает Берилл. Она прижалась чуть теснее, чем позволяли приличия.

— Расскажи, что вы думаете о бурях. Или о песках. О птицах в небе и ветре. Почему на некоторых лошадях вне повозок колокольчики? Они отпугивают местных духов?

Берилл улыбнулся:

— Мы не верим в духов. Колокольчик привязан к тонкой веревке меж лошадей, что идут с поклажей. Если с одной что-то случится, веревка легко рвется, колокольчик перестает звенеть.

— Ты уже ходил с караванами?

— Немного. И участвовал в стычках на границе. Я не провел всю жизнь во дворце.

Берилл отвел Ашнару к другому костру, который служил не для приготовления еды. Там собрались в основном воины, мелькнул и грезящий Кфар Шемет, а вот лекари и жрецы предпочли держаться от них подальше.

Тишлин заваривала в котелке травы для чая, и от него уже пахло чем-то приятным. Каэр суетился вокруг, одновременно пытаясь и помочь сестре, и что-то посмотреть на приборе. Пока Тишлин на него не шикнула, тогда Каэр отошел в сторону и начал расстилать карты и сверяться. Позже Тишлин сама принесла ему миску с похлебкой.

Слуги как раз подали еду Бериллу с Ашнарой, когда пришел Агат. От него пахло горьковатым дымом, но выглядел он весьма довольным. Вытянул ноги и тоже слушал, как Берилл рассказывал Ашнаре легенды о Ша’хараре и пустошах.

Ветерок ласково трепал волосы Берилла, костер потрескивал, а воины смеялись, что-то обсуждая. Позади всхрапывали лошади, а впереди, где не стояли повозки, виднелись холмистые пустоши до самого горизонта. Рядом сидели Агат с Ашнарой, и Берилл чувствовал запах травы, а похлебка казалась такой вкусной, какой не бывала и более изысканная еда во дворце.

— Может, ну его всё? — усмехнулся Агат. — В бездну потерянные города, останемся жить тут. Простор, природа…

— Вот сам и говори Каэру, что искать Ша’харар не будем.

Агат покосился на Каэра, которые сидел прямо на земле, между карт, и не отрывал от них взгляд, даже пока ел.

— Нет, я не рискну вставать у него на пути. Значит, придется найти этот город! А идея ведь ничего была…

Берилл помолчал, но всё-таки решился спросить, что его мучило:

— Что сказал отец? Он говорил с тобой.

— Да, — Агат помрачнел. — Конечно, был в очередной раз недоволен. Он узнал, что я перешел на следующий ранг грезящих, снова высказал, что принцу не пристало подобным заниматься. Но его сейчас больше экспедиция волновала. Заявил, как найдем город, чтобы я лично к нему с отчетом вернулся. Представляешь? Вы будете изучать древние тайны, а мне надо ему доложить!

— Ты говоришь, он был недоволен. Он…

Агат подскочил на месте, чуть не пролив остатки похлебки в миске:

— Пойду-ка посмотрю, как у Каэра дела. Ему иногда нужно напоминать, что всё можно сделать проще.

Агат не хотел говорить, и Берилл понимал почему. Даже если отец его не трогал, он придумал наказание похуже. Агату придется либо ослушаться приказа императора, либо вместо великолепных открытий возвращаться во дворец.

— Ша’харар дождется его, — негромко сказала Ашнара. — Вряд ли мы сразу найдем что-то этакое.

Берилл пожал плечами. Он понимал, что дело не в самих открытиях. И про себя решил, что поедет вместе с Агатом. Они оба доложат императору, что нашли.

Если найдут.

Словно вторя подпортившемуся настроению Берилла, с неба начал накрапывать дождик. Экспедиционный караван собрался и снова вытянулся, неторопливо двигаясь в указанном Каэром направлении. Ашнара ушла к себе, Агат последовал за ней.

— И почему он с тобой в одной повозке нормально, а я — сразу поползут слухи? — проворчал Берилл.

Ашнара рассмеялась и похлопала его по руке:

— Потому что Агат грезящий и может мне помочь. А ты одну колбу от другой не отличишь.

Бериллу пришлось натянуть капюшон и уныло плестись верхом рядом с повозками. Предложение тоже забраться в одну из них, он отклонил. Правда, еще и голова начала болеть. Пульсирующая боль нарастала, и Берилл размышлял, не попросить ли зелье у Ашнары. Вместо этого он велел лекарям проверить рану Агата. Вернулись они очень быстро.

— Леди алхимик меня выгнала, — сообщил лекарь. — Заявила, что сама следит за раной. Кажется, ей очень не понравилось вмешательство, они с принцем как раз что-то настаивали в колбах.

Берилл вздохнул и молча кивнул. Помассировал виски, но легче от этого не стало. Он стиснул зубы и упрямо продолжал движение, хотя казалось, что от каждого шага коня в голову вонзали штыри.

Когда от боли начало подташнивать, Берилл наконец-то сдался. Он передал поводья слугам, а сам забрался в повозку Ашнары. Как принц, он не должен был стучать — хотя покой алхимика нарушать не хотелось.

Она устроила себе стол, занявший всю дальнюю часть повозки. Сейчас там были разложены книги, какие-то колбы. Агат сидел на полу, прислонившись спиной к стенке и устроив себе гнездо из одеял и подушек. Он читал книгу, знаки в которой выглядели точно как в алхимической.

— Фу, какой ты мокрый! — Агат поднял голову. — Хочешь, чтобы я тоже прогулялся?

Берилл не сразу понял, о чем говорил брат. Потом до него дошло, что он ненавязчиво предлагал оставить их с Ашнарой наедине.