В Круг алхимиков поступила просьба от императора Шеленара. Он хотел нанять опытного алхимика — тогда Ашнаре пришлось отложить мечты об изучении Дашнадана. Слишком давно Круг хотел отправить своего человека в империю, но Амадисы всегда отказывали.

Ашнара даже уточнила, не алхимики ли причастны к смерти принца Алмаза — с Внутреннего круга сталось бы организовать смерть от яда, чтобы император вызвал алхимика. Но они не признали причастность. Даже наоборот, просили по мере возможности разобраться в этом деле.

Закончив с расшифровкой, Ашнара откинулась на стуле. Взяла листок бумаги и прочитала полный текст письма.

Ничего нового ей не сообщалось. Круг жаждал получить знания Ша’харара и советовал следить за безопасностью принцев. Что ж, Ашнара не сомневалась, что здесь исключительно практичные соображения: если еще одного наследника убьют, император может и отказаться от услуг алхимиков. К тому же, это пошатнет общую политическую ситуацию.

Ашнара вздохнула и поднялась. Подошла к окну, чтобы полюбоваться закатом.

Когда-то, когда она была юной и воодушевленной, во время такого же заката она добралась до Башни алхимиков. У нее оказались определенные таланты и ей честно сказали об условиях. Люди считали алхимиков загадочными существами и были не так уж далеки от правды.

Ашнара помнила, как стояла на коленях перед членами Внутреннего круга. Как с жаром клялась искать новые знания, познавать суть вещей и выходить за грани привычного мира. Как пообещала отдать за долгую жизнь человеческие стремления. Потом ей подали золотой кубок с отваром, который изменил ее тело.

Она получила доступ к знаниям. Она жила долго, чтобы успеть изучить и познать. Она стала одной из лучших. Она десятилетиями проводила исследования. Пока маги грезили, надеясь на духовные силы, пока жрецы молились о богах и добродетелях, алхимики изучали науку. Свойства вещей и реакции, яды и лекарства.

По сравнению с библиотекой Круга алхимиков, книги императорского дворца и все его библиотекари — дети, играющие с песчинками.

Всего дважды в жизни Ашнара жалела о выбранном пути.

Впервые — когда поняла, что Круг алхимиков занимается не только наукой, но и политикой. Они стояли в стороне от королевств и в то же время влезали в дела каждой из стран. Именно поэтому так жаждали вернуться в Шеленар — здесь было слишком мало их шпионов и осведомителей. И никого близко к власти.

Что ж, от Ашнары всего лишь требовали докладывать, что происходит в империи, но ничего не приказывали. Круг предпочитал наблюдать и хранить знания, но не управлять. По крайней мере, пока не считал ситуацию достаточно значимой.

Второй раз Ашнара пожалела о выборе пути именно в империи. Когда Берилл перестал изредка мелькать во дворце, а появился у нее на пороге. Юный, сильный и заставивший Ашнару вспомнить, что в Башню она пришла слишком молодой, не успевшей узнать обычной жизни. Той самой, что запрещена для алхимиков.

Вступая в Круг, ты служишь знаниям, а не себе. Ты забываешь о собственных желаниях. Они запрещены. Ты — воплощенное стремление к знаниям, двигатель науки. Больше не человек.

Ашнара долго им не была. И до сих пор не могла бы сказать, что в юном принце такого, что заставило ее забыть о принесенных Кругу обетах. Но сейчас она бы точно предпочла не держать в руках расшифрованное письмо, а обсуждать в объятиях Берилла экспедицию.

Только последние строки письма заставили Ашнару нахмуриться. Она не могла понять, к чему они, и что значат. До этого Круг много раз писал о Берилле — конечно, он же наследник престола. Но никогда не упоминал о младшем принце. Теперь же настойчиво просил следить за Агатом.

Что алхимики знали такого, что неизвестно самой Ашнаре?

Экспедиция вышла на рассвете.

Это казалось Бериллу настоящим чудом. После всех сборов, после того как буквально каждая деталь пошла наперекосяк, они всё-таки вышли в срок. Хотя Берилл незлобно костерил Агата, который захотел «вот прямо сейчас», а не затягивать подготовку, Берилл не мог не признать, что это правильное решение.

Указанная Каэром точка находилась всего лишь в нескольких днях пути — ну, может, неделя, учитывая неторопливость и неуверенность, где именно искать. Не так долго, чтобы затягивать. Тем более, пока погода позволяла.

К тому же, когда Берилл смотрел на экспедиционный караван, неторопливо потянувшийся из дворцовых ворот, он не мог избавиться от ощущения, что всё правильно. Как и должно быть.

Они взяли приземистых коренастых лошадок, которые ничуть не походили на племенных жеребцов, зато славились выносливостью и могли легко преодолеть дни дороги по пустошам. На одной такой сидел Берилл, наблюдая за крытыми повозками, которые тянулись через ворота. В большинстве везли необходимые вещи и припасы, в других ехали непривычные к верховой езде лекари, несколько ученых, включая Тишлин. У Ашнары имелась собственная повозка.

Вдоль каравана и впереди выстроились воины. Среди них виднелся и Каэр, явно воодушевленный и на удивление уверенно державшийся в седле. Берилл сам себя отругал: да с чего бы Каэру плохо ездить верхом? Берилл привык воспринимать его как картографа, ученого, но он аристократ и наследник рода Ташаров. Он и на балах танцевать умеет.

Грезящие ехали в собственной повозке, там же хранились многие орихалковые устройства и зачарованные вещи. К удивлению Берилла, только один грезящий остался верхом: Кфар Шемет, наставник Агата очень высокого ранга. Берилл не удивился бы, если узнал, что третьего или даже второго.

Расстраивало, что пришлось взять жрецов. Ни Берилл, ни Агат не хотели этого, но император настоял. Берилл хорошо понимал причину: наверняка Мельхиор не желал, чтобы открытие Ша’харара произошло без его людей. Императору же приходилось идти на уступки, чтобы не потерять поддержку жрецов.

Император хотел поговорить с обоими сыновьями, но Берилл ловко избежал встречи. Он и правда был очень занят, а отец не настолько настаивал. Вряд ли он хотел сказать что-то по делу, скорее, очередные бессмысленные наставления.

Бериллу только утром доложили, что принц Агат встречался вечером с императором — то ли не смог избежать, то ли решил принять огонь на себя. Может, поэтому на встрече с Бериллом отец так не настаивал.

Но сегодня Агат был мрачнее тучи, перекинулся с Бериллом всего парой слов и без лишних вопросов залез в фургон Ашнары — она уже во всеуслышанье заявила, что принц будет помогать ей с зельями. Почему-то все восприняли это как само собой разумеющееся.

Берилл нахмурился. Что там успел наговорить отец Агату? Или… неужели повоспитывал напоследок?

Караван замыкали слуги и воины, конь под Бериллом терпеливо ждал команды седока. Принц обернулся на замок, почти ожидая увидеть сурового отца, который смотрит за их отходом. Но его не было. Зато на балконе стояла Яшма. За вуалью невозможно было разглядеть ее выражение лица, но Берилл мог поспорить, что она улыбается. Он поднял руку в прощании, и она кивнула ему.

Напутствие Яшмы заметно улучшило настроение Берилла, и он ткнул коня пятками.

***

Только к полудню караван экспедиции прошел через городские предместья, пересек реку и добрался до пустошей Армаранского нагорья. Если раньше Бериллу казалось, что именно дальше будет сложная часть, то теперь он полагал, что тут проще. Хотя бы никаких горожан.

Дорог, правда, тоже не было, и Каэр постоянно сверялся с каким-то прибором и направлял идущих впереди. Хотя караван принадлежал принцам, именно Каэра назначили настоящим руководителем.

Берилл поравнялся с ним, но Каэр, кажется, даже не заметил. Он смотрел на стрелку компаса, опустив орихалковое приспособление, и хмурился.

— Что-то не так? — спросил Берилл.

Каэр тряхнул головой и улыбнулся:

— Нет, мы идем правильно. Но очень медленно.

— Если загоним лошадей, ничего хорошего не выйдет.