Главное, Берилл в определенной степени доверял сестре Каэра. И правда не хотел оставлять Агата одного.

Вторая добродетель — сострадание. Возможно, его у Тишлин Ташар достаточно.

Отойдя в сторону, Берилл пропустил девушку в комнату.

— Если он проснется, сразу пошли за мной. Не хочу, чтобы он подумал, что меня снова нет.

Тишлин явно удивилась, но промолчала, а Берилл запоздало подумал, что не стоило говорить подобное вслух. Похоже, он и правда устал.

— А еще, Тишлин… говоришь, разбираешься в лекарстве? Посмотри на снадобья, которые жрецы дают Агату. Я хочу знать, если заметишь что-то странное.

— Вы не доверяете жрецам?

Тишлин, кажется, искренне удивилась.

— Я не доверяю никому, — пробормотал Берилл.

Только не после того, как его брата чуть не убили. Поэтому Берилл вполголоса распорядился, чтобы дверь оставили приоткрытой, и охрана периодически ненавязчиво проверяла, что там внутри делает Тишлин.

Берилл тяжелым шагом двинулся по храмовым коридорам, думая, что с состраданием он тоже не очень справляется. Потому что когда узнает, кто нанял кехтов, кто стоит за этой атакой… он заставит их заплатить.

Убьет их всех.

***

Часть храма, где обитал Верховный жрец, находилось чуть в стороне от прочих орденов. То есть совсем рядом с императорскими покоями. Берилл прошел несколько коридоров, и за его спиной бесшумно шагал охранник. Берилл полагал, в храме это излишняя предосторожность, но Салмар был непреклонен.

Берилл же почти хотел, чтобы на него напали. Чтобы он смог собственными руками выместить на ком-то ярость на нападавших. На тех, кто за всем стоял.

К сожалению, единственный оставшийся в живых кехт перерезал себе горло, пока разбирались с раненым принцем. Так что не осталось никого, чтобы допросить. Это злило.

Ужинали в комнате, которая наверняка принадлежала Верховному жрецу. Небогатая, с большими окнами, выходившими на запад, так что заходящее солнце окрашивало всё в приятные золотисто-желтые тона. Стол, уставленный накрытыми крышками блюдами, травяные свечи на резных полках, многочисленные статуэтки. Ковры с длинным ворсом и узорами на полу. Гобеленов тут не было, зато одну стену целиком занимала мозаика, на которой изображался то ли закат, то ли рассвет. В янтарных лучах она казалась особенно впечатляющей.

Мельхиор и Яшма стояли как раз у мозаики и что-то обсуждали, когда вошел Берилл. Верховный жрец улыбнулся ему и склонил голову. Он был в светлых одеждах с жемчужными нитями, не отличишь от обычного храмового жреца. Только молитвенный браслет не один, а несколько и на обоих запястьях. Наверняка с орихалковыми бусинами.

Яшма выглядела безупречно: темное платье с кружевом и сеткой, покрытое золотистыми узорами. Накидка походила на жреческие и не темно-синего императорского цвета, а припыленно красного. Традиционный «женский» цвет, когда обладательница не хотела подчеркивать статус.

Вуали на Яшме не было, наверняка успела снять, а вот перчатки еще оставались. Берилл ощутил их мягкие прикосновения, когда Яшма подошла и взяла его за руку.

— Рада, что ты пришел, Берилл, — она придирчиво его оглядела. — Хотя переодеться тебе не помешает. Да и ванную принять.

— Я же не во дворце.

— Ты по-прежнему принц. Или думаешь, Агат скажет по-другому? Выгонит тебя из комнаты, потому что ты похож на сына кузнеца.

Берилл хмыкнул.

— Он проснулся? — спросила Яшма, усаживаясь за стол. Дождалась, когда Берилл покачал головой. — Лекари заверяют, всё в порядке.

— Ты говорила с ними?

Мельхиор издал звук, который мог быть смешком:

— Они скоро будут шарахаться от жены императора! Она постоянно их мучает.

— Всего лишь держу под контролем.

— Они тебя бояться!

— Отлично, значит, испугаются сделать что-то не так.

Берилл хотел сказать, как благодарен Яшме. Он не сомневался, она беспокоилась об Агате, у Яшмы точно не было проблем с первыми из пяти добродетелей: честностью и состраданием.

Сновавшие вокруг служки подняли крышки с блюд, Берилл заметил запеченые овощи, рассыпчатые крупы и даже рагу из тушеного кролика. Жрецы обычно питались скромно, даже Мельхиор, но для гостей явно постарались. Кролика забили! У храма имелись не только собственные сады, но и фермы. Небольшие.

Только увидев скромную по меркам дворца еду, Берилл понял, что и правда очень голоден. Яшма, как всегда, оказалась права.

Третья добродетель — умеренность. Во всем, в том числе в еде. Поэтому жрецы полагали, что потреблять стоит ровно столько, сколько нужно. Бериллу стало почти стыдно, когда он потянулся за второй порцией рагу.

— Не волнуйся, — сказала Яшма. — Для Агата тоже есть.

— Спасибо.

Это Агат умел выражать свои эмоции, Бериллу же казалось, большинство его слов неуместны. Он понимал, это из-за дурацких вбитых мыслей, что наследник должен следить за тем, что говорит.

— Кстати, император прислал записку, — сказала Яшма. — Хочет, чтобы ты вернулся во дворец.

— Это приказ?

— Нет.

— Тогда пусть катится в бездну.

— А если бы был приказ? — поинтересовался Мельхиор.

— Я бы ослушался.

Вспыхнувшая в нем ярость, удивила самого Берилла. Он не вспоминал об отце и понимал, что того вряд ли заинтересует ранение Агата. Но требовать от Берилла возвращения во дворец… нет уж!

— Я вернусь тогда же, когда и Агат, — сказал Берилл.

От сдерживаемой ярости слова казались ледяными.

Что ж, с умеренностью у него тоже явные проблемы.

— Я видел охрану, — Мельхиор деликатно перевел тему разговора. — Думаю, ты абсолютно прав. Мне очень жаль, что это произошло почти что на ступеньках храма…

— Наверняка именно потому, что жрецы не воины. И охраны здесь нет.

— Тебе стоит увеличить собственную.

— Думаешь, они хотели убить меня?

Салмар тоже так полагал. Кехты набросились на всю их группу, но Салмар не сомневался, что целью был именно наследник. Мельхиор кивнул, будто тоже в этом не сомневался. Только Яшма задумчиво качнула головой:

— Или вы оба. Все знали, что Агат будет на церемонии очищения. Ты тоже всегда на них присутствовал. Отличный шанс избавиться от двух принцев. До вас добраться проще, чем до императора.

Берилл пожал плечами. Он не был так уверен.

— Не я лежу раненый.

— Думаешь, они хотели убить именно Агата? — Яшма приподняла брови. — Зачем?

— Понятия не имею.

Еще ночью в комнату явился Янвен. Он всегда предпочитал отчитываться лично Агату, и Берилл говорил с ним всего несколько раз в жизни. Янвен спросил только:

— Мне заняться этим, мой принц?

— Да, — кивнул Берилл.

Он не сомневался, если остались следы, Янвен и его шпионы их найдут. Кехты действовали чисто, но если хоть где-то ошиблись, Янвен сможет вывести на тех, кто их нанял.

— Мне показалось, — Берилл запнулся, — показалось, что кехты шли именно к Агату.

— Или ты просто слишком волнуешься за него, — мягко сказала Яшма.

Она не озвучила вслух, но Берилл и так знал. Помнил, как заметивший опасность Агат тут же сам встал между нападавшими и Бериллом. Они могли ранить его только потому что он стоял на пути. Он даже не думал, просто хотел защитить брата и наследника.

— Мне надо было быть быстрее, — пробормотал Берилл. — А я стоял и ничего не делал.

Перчатки Яшма сняла, так что теперь, когда она мягко коснулась ладони Берилла, он ощущал ее теплые пальцы.

— Агат всегда соображал быстрее. Начинал действовать, когда ты только думал об этом. Зато ты можешь просчитать всё на долгий срок, а он от этого устает, ему неинтересно.

Берилл кивнул. Точно никакой умеренности, потому что он продумывал, как отыскать тех, кто за этим стоял, и подвесить их на собственных кишках.

— Я написала Королевскому алхимику, — сказала Яшма.

Берилл стиснул столовые приборы, надеясь не показать своего волнения. Вот кого он хотел бы увидеть! Звяканье бутылочек Ашнары всегда успокаивало, а она сама уж точно не стала просить вернуться во дворец, скорее, осталась рядом. С ней наверняка бы и кошмары не снились.