— А ты напротив сегодня свеж как цветок лотоса — аж смотреть противно, — беззлобно отзовётся карит.

— Прошлогодний праздник раскрыл мне глаза на все “прелести” похмелья, а вы с Кено помогли мне развить чувство меры своими постоянными попытками влить в меня бочонок рисового вина.

— Вот видишь, какую неоценимую услугу мы тебе оказали. — фыркнул Таики, присматриваясь к другу. Тот и правда выглядел сегодня немного странно. Слишком спокойный и уверенный в себе. Слишком взрослый и соответствующий вышитому поясу личного кланового слуги.

— Но вообще я удивлён, — заметит Шоуки, перебрасывая полотенце через плечё, и окидывая рассеянным взглядом двор. — Мне казалось, ты отправишься в столицу на праздники. Из клановых тут остались только семьи Сай и Тооки. Ну и несколько стариков из других семей, и конечно господин Распорядитель.

— Госпожа Наири осталась, — буркнул Таики. — И часть её свиты включая мою приёмную мать. Так что у меня был вполне приличный повод не соваться в это…

Он отмахнулся, рассерженный самой возможностью намёка на то что кое-кто систематически предпочитает общество слуг и каритов обыденному для благородных кругу общения. Шоуки же едва не сдержался чтобы досадливо цыкнуть зубом.

— Но я не видел их на празднестве, — заметит он, изобразив некоторую растерянность. Может даже натурально изобразив.

Ну да, ни на воздаянии богам, ни во время церемоний их и правда во дворах не было.

— Госпожа испытывает недомогания вот уже несколько дней, достаточно серьёзное, чтобы отказаться и от поездки и от шумных празднеств. В её положении лучше поберечься.

— Да, лучше поберечься… — согласился Шоуки немного рассеянно.

И вправду, стоит поберечься и держать язык за зубами.

Вдох-выдох. Медленнее.

Сердце бьётся размеренно, напряжение в плечах уходит, спину приятно тянет и духовный сосуд медленно разогревается, почти ощущаясь физически.

Вдох-выдох.

Мир вокруг становится болезненно хрупким, чётким до излома, скользнёшь взглядом в сторону — порежешься о сколотый край.

Ещё немного медленнее, чтобы грудь едва вздымалась, а в звенящей тишине не было слышно ни малейшего намёка на…

Сосредоточенный, он пропустил приближение знакомой стали, и когда створки дверей отъехали в сторону, свет болезненно ударил по глазам, расстроил нащупанный было ритм и заставил вдохнуть невпопад, что обернулось сдавленным, сиплым кашлем.

Встрёпанный и пыльный Тамай нахмурился, замерев на пороге и глядя на оглушённого, хватающего воздух ученика. С сомнением оглянулся, глянув на небо, но время ещё даже к обеду не приближалось. Зашёл, уделив внимание расстеленным на полу перед Шоуки свиткам, и задумчиво хмыкнул.

— Не рановато тебе заниматься семьдесят первой формой? — уточнил он, склоняя голову на бок.

Шоуки хотел ответить, но посчитал, что сперва нужно хоть немного выровнять дыхание. А вот подняться на ноги и хотя бы поклонится господину требовал этикет, хотя организм посчитал иначе и парня повело в сторону, стоило попытаться это сделать. Тамай подшагнул, придержал ученика за плечо, костяшкой согнутого пальца ткнул куда-то под ребро сбоку, заставляя резко выдохнуть. Это помогло, дальше дышалось уже нормально.

— Техники такой сложности рекомендуется осваивать только в присутствии учителя, — наставительно заметит Тамай. — Погружение слишком глубокое, и может привести к не самым приятным последствиям при таком вот срыве.

— Этот недостойный слуга воспользовался бы вашим советом с удовольствием, господин, — ровно заметил Шоуки, выпрямившись и таки поклонившись. — Если бы у этого недостойного был учитель.

Тамай дёрнул щекой, но в целом стоически перенёс этот удар пониже пояса. Набрал было воздуха в грудь, но мальчишка снова поклонился — выверено и чётко:

— Вы утомились с дороги. Вода для омовения будет готова сию минуту. Оставьте ваши вещи здесь, я о них позабочусь.

И шустро, уже почти не шатаясь, занялся полагающейся по случаю возвращения господина вознёй. Тамай посмотрел на это, свалил с плеча потёртую сумку и короб Хризантемы, после чего развернулся, и направился искать Имари.

Вот стоило пробираться сюда тайком, минуя подговоренных наставником караульных, чтобы теперь разыскивать его по половине дворов и построек?! Тот даже сам опешил, увидев целеустремлённо топающего к нему Тамая, пыльного, заросшего, да разряженного под бродячего торговца.

— Хм? — выдал наставник каритов вместо приветствия осторожно.

— Ты мне зачем мальчишку сломал?!

— Я сломал?!

— А кто ещё прогнал его через все семьдесят медитативных форм и настропалил язвить?

— Постой, постой, что?! — Имари мучительно заломил бровь.

— Что? Что слышал! Он среди бела дня сидит там и осваивает семьдесят первую форму! Один!

— Хм… ну да, Шоуки последнее время увлёкся медитативными техниками. Делает благодаря им существенные успехи между прочим. Хотя мне казалось что он должен быть где-то на шестьдесят седьмой… — задумчиво прикинул Имари, между делом глянув по сторонам. Но вроде как никого постороннего близко не было и вести разговор можно было спокойно. Если не на повышенных тонах конечно. А Тамай, казалось, скоро к этому подойдёт.

— То есть, ты не в курсе?!

— Я не могу быть в курсе всего, он же не мой ученик.

— И ты туда же! — Айри сделал резкий жест руками, казалось, вот-вот за голову схватится.

— А… — понятливо кивнул наставник каритов. — Он наконец созрел поднять эту тему. Похвально, что решился таки.

Тамай сузил глаза, сверля друга взглядом.

— Нет, ну а чего ты хотел? Я говорю — мальчишка делает успехи, он почувствовал вкус крови, понял, что способен на большее и отчаянно мыкается по болоту в поисках опоры под ногами. Да ты сам себя вспомни лет пятнадцать назад!

— Да, но…

— Только тогда у тебя не было учителя, который всё знает, всё может объяснить и показать, но сам при этом пропадает по полгода неизвестно где! — голос поднял всё же сам Имари, заставив друга дёрнутся как от удара.

— Ну допустим, не пол года, а всего четыре… — произнёс Тамай тихо и как то растерянно, прикидывая как сам бы поступил тогда в подобной ситуации, но Имари его перебил:

— А в добавок ты сейчас приведешь себя в порядок, переоденешься в подобающее, подхватишь притащенные на закорках гостинцы и убежишь ворковать под окна своей драгоценной голубки до глубокой ночи! И вот не надо мне доказывать, что выполнял задание наместника, что не видел её четыре с лишним месяца и что у тебя и так нет времени на отдых. Тамай…

Имари медленно выдохнул, затем положил руку на плечо друга и потянул его с прохода, к стене, где склонил голову, заглядывая в глаза с каким-то даже болезненным сочувствием:

— То, что учителя всегда относились к тебе спустя рукава не значит что это нормально. Попробуй стать хорошим учителем. Хотя бы на зло им. Не знаешь, как? Спрашивай. Я подскажу, посоветую… ну?

Тамай отвёл взгляд и устало вздохнул.

— Я попробую. Попробую…

Шоуки успел тем временем приготовить воду и чистую одежду — возился теперь с Хризантемой — короб нужно было почистить, потом осмотреть ножи, тоже почистить буде найдутся пятна засохшей крови, заточить, отложить в сторону совсем выщербленные и позже отнести кузнецу…

Надо сказать, его немного мучила совесть. Кто он такой, в конце концов, чтобы огрызаться на человека, которому служит? Официально он слуга, и то что его учат хоть чему то ещё не значит, что…

Учат, ага. Подсказывают упражнения то и дело, а потом укоряют за то, что пытается сам развиваться и идти дальше.

Вздохнул.

Знать бы ещё, куда идти-то. Пару трюков, помогающих справляться с погодками он освоил, но… Они тоже учатся же! И вырвавшись вперёд однажды Шоуки неминуемо начал отставать. Да, он по прежнему один из лучших в фехтовании и борьбе, но стоит наставнику разрешить применение духовной силы и крутится приходиться как проклятому.