Шоуки сегодня впервые увидел танец жриц Лучезарной Госпожи, старинный, выверенный, повествующий как добрая богиня сжалилась над оголодавшими холодными землями. Он и вправду был так хорош, как о нём говорили. Красив, невероятен! А потом были ещё выступления, те же танцы с клинками, разве что их проводили старшие кариты и делали это ну очень красиво. Особенно учитывая что так-то это искусство не только не поможет в реальном бою, но и сведёт тебя в могилу за считанные минуты — слишком всё зрелищно, слишком много неуместной акробатики, зато выглядящей красиво и вызывающей восторженные ахи в толпе. Шоуки близко не представлял как они умудряются переключаться между двумя стилями ведения боя — нормальным, и настолько зрелищным и бесполезным. Хотя может, со временем и сам так научится.

И всё это под чудесно подходящую к случаю музыку, мелодии смутно знакомые, но он ещё не слышал их в таком исполнении и на стольких разных инструментах.

Он был так захвачен происходящим всё это время, что дальнейшее несколько застало его врасплох. Ибо туда, где до этого воскуряли благовония и произносили торжественные речи жрецы, вышел сам наследник, в сопровождении самых умелых и важных каритов поместья (да-да, Имари там тоже был, как же без него), и объявил, что в этот праздничный день достойнейших молодых одарённых назовут каритами. Ибо, заслужили. Величие клана и военные подвиги, всё такое. Конец его речи в восприятии Шоуки смазался — тот вспомнил, что это, собственно, и про него тоже. А он напрочь забыл слова полагающейся клятвы — до последнего не верил что его, такого слабака когда-нибудь назовут каритом по-настоящему.

И потому запаниковал тихо, до дрожи в ногах и стука крови в ушах, но к счастью сумел заставить себя немного успокоится — вряд ли его вызовут первым, так что правильные слова можно будет банально подслушать. Да и не зря же их поставили совсем рядом с местом действия то?

Ну да, зря так волновался — первыми произносить клятвы и получать клинки отправились, конечно же, ребятишки богатеньких, знатных родителей. И проговаривали они нужные слова так пафосно и важно, что от зависти удавиться хотелось. Понимал — сам так не сможет. Как бы от волнения заикаться не начать?

И ведь, если так подумать, всё это было так торжественно, так…

Правильно.

Не заикался — когда очередь до него дошла наконец. Произнёс клятву ровно, на одном дыхании, но состояние такое было, что перед глазами пятна плавали, а в ушах кровь стучала. И вот слуга подаёт господину Аминари очередной клинок. Простенький, аккуратный.

Свой.

Наследник принял клятву, конечно же, важно, с достоинством, назвал молодого Шо каритом, сказал пару напутственных ласковых слов. Опустил клинок в протянутые руки.

Он был похож на молодого игривого зверька — куницу или даже соболя. Вёрткого и шустрого, не желающего оставаться на месте. Впечатление было сильным невероятно — и совсем не обманчивым! Клинок так и не коснулся ладоней, завис над ними, чуть подрагивая, лишь на какую-то пядь держась над кожей. Шоуки пришлось торопливо сжать пальцы — испугался что меч сорвётся с места и сбежит.

Поклонится. Немного торопливо, но искренне. И вернуться в строй на едва гнущихся ногах, прижимая к груди клинок.

Его клинок.

Остаток вечера прошел смазано. Они вроде как веселились, улюлюкали и болели за команды, бравшие приступом полосу препятствий. Слуги, кариты, да вообще все желающие могли попробовать себя на этом поприще, объединившись в пятёрки, если не боялись извозиться в жирной рыжей глине или навернутся с высоты двух ростов. Ну так, а как же! Команды, набравшие больше всего разноцветных шёлковых платочков от прекрасных дев, ожидавших в конце полосы, могли получить ценные призы. Шоуки не особенно понимал систему сложных цветовых обозначений успешности каждого прохода, но вроде бы прекрасные девушки-судьи в струящихся платьях выдавали награды честно и мудро.

Зрителям определённо нравилось.

В какой-то момент поучаствовать ввязались даже северяне. Пришлось вежливо сдерживать смешки, хотя энтузиазм мальца-заводилы из этой компании вдохновлял и вызывал уважение. И северяне даже заработали какие-то награды, хотя и изгваздались в глине с ног до головы, наверняка испортив свои странные праздничные наряды.

Потом были гулянки там и сям, в разных уголках и дворах поместья были разбиты столы с яствами, проводились представления, так что вся толпа оперативно рассредоточилась по территории и нигде не было слишком уж шумно и тесно. Шоуки так и болтался за стайкой молодых, свежепровозглашённых каритов, только теперь решившись пристроить свой клинок за пояс, как полагается. До того всё к груди прижимал. Впрочем, не он один такой.

Им даже позволили несколько чашек фруктового вина — праздник же! Оно определённо помогло немного расслабиться и перестать боятся, что клинок куда-нибудь сбежит, если его отпустить.

В какой-то момент они наткнулись на молодого северянина, приняв его за болезненно-бледного местного. Видимо, гости вымылись после недавних развлечений и облачились в нормальную одежду. Да и черты лица намекали что парень вполне себе смесок, вроде Кено, только наоборот, с малой толикой кровей южных. Правда, на аятти он изъяснялся плохо, а среди всего десятка молодых каритов только Шоуки знал имперский на нормальном для разговора уровне. Так и выяснили что парень нечаянно отбился от своих, и теперь их разыскивал. Кариты вызвались помочь гостю, но процесс затянулся, ибо любознательный северянин цеплялся вопросами за всё на свете и переходя из одного дворика в другой приходилось задерживаться рассказывать, показывать… Впрочем, они хорошо провели время всей компанией… Пока не выяснилось, что компания северных гостей всё это время в лёгкой панике искала потеряшку, и каким-то невероятным образом они всё это время разминались, переходя из двора во двор…

Когда все рассыпались в извинениях, раскланялись и разбежались, Шоуки начал подозревать, что парень просто воспользовался стайкой одногодок, чтобы скрыться от родни по какой-то одному ему ведомой причине. И ловко уводил всю их компанию в сторону, едва замечая приближение своих.

Смутное подозрение. Но да кто их знает, северяне они вообще странные какие-то.

Как стемнело, над поместьем расцвели в небе огненные астры. С грохотом и свистом взмывали вверх откуда-то из-за стен и разбрасывали искры на потеху толпе.

Потом, когда огненные хвосты угасли и горько-пряный дым унесло ветром, началось страшное.

Шоуки запоздало понял, почему новоявленные кариты из благородных так шустро свинтили к своим семьям.

Ибо пришли старшие, теперь уже коллеги, устраивать новоявленным каритам “ритуал инициации”. И отвертеться не получилось бы — тех банально было больше.

***

Шоуки познал, что такое похмелье. Тело ныло и болело после дурацких “состязаний” устроенных старшими, одежда была изгваздана в грязи, щёку оцарапало веткойдо крови, за шиворот набилась какая-то труха, вмявшаяся в тело, ибо заснул он так, как рухнул на пол даже не добравшись до постели.

Подташнивало, голова болела, от любого неосторожного движения начиная громко выражать своё возмущение. А ещё дико хотелось пить.

Он кое-как поднялся на ноги, выверяя каждое движение, чтобы не потревожить примостившийся на плечах бестолковый комок боли.

Вчерашнее вспоминалось с трудом. Во всяком случае то, что было после фейерверков. Вроде бы их убедили что надо непременно покинуть поместье не потревожив часовых. Вроде они даже добрались до ближайшей деревеньки по ночному лесу. Там было много кувшинов с рисовым вином. И какие-то задания, меряние силами, и проигравшие должны были пить… А они проигрывали ибо были молоды и неопытны…

Потом как-то добирались назад. Тоже прокрадываясь мимо часовых. Что-то такое…

Шоуки выполз во двор, щурясь от болезненно резавшего глаза солнечного света. Доковылял до “пруда” с карпами и опомнился, высосав едва не половину воды. Ему так казалось. Стошнило. Пришлось пить ещё и идти назад в укрытие тёмной комнаты. Только на входе обнаружил по углам ещё два тела. Сжалился, страдая принёс ведро воды, чтобы коллегам не пришлось так мучиться как ему. Сел у стены, прислонившись затылком к доскам и пережидая дурноту.